– Позвольте мне, – начал Байар. – Наан была чересчур эмоциональна и порывиста, и ее страсть порой затмевала разум. Однако именно это ее качество заставило нас вспомнить о нашем достоинстве и перестать жить в лживой гармонии с властью…

– Да о каком достоинстве вы говорите?! – не выдержал Лаан.

– Остынь, – поднял руку король. – Продолжайте, Байар.

– Будучи вожаком народа, Наан подняла на флаг самую популярную тему возмущения – необходимость паре маака и паре махаон жить вместе. Но после ее гибели мы много спорили и много обсуждали… Дело не в квадрате. Дело в праве каждой бабочки жить так, как она хочет, и с тем, с кем она хочет, если это не ущемляет права других бабочек. Дело в праве на счастье. Если кто-то хочет жить квадратом, пусть живет квадратом. Если самка и самец махаон или маака хотят жить вдвоем, пусть живут вдвоем. Если пара смешанная, она тоже имеет право на счастье…

– Ага! – вновь не удержался Лаан. – Может быть, пусть еще самцы живут с самцами, а самки с самками? Вдруг им так хочется? Или мне завести еще парочку жен?

– Жаль, не слышит тебя Фиам, – остудил его пыл Лабастьер. Зато освободившаяся и присевшая за стол с остальными Сиэния тут же высказалась крайне резко:

– Вот к каким развратным идеям привела несвобода семейного квадрата этого глупого похотливого махаона!

Лабастьер и Ракши, переглянувшись, не смогли удержаться от смеха.

– Мой король! – вскричал Лаан. – Я не понимаю, чего вы с ними цацкаетесь?! Они нарушают закон и должны быть наказаны. Вот и всё!

Король посерьезнел:

– Если бы все было так просто… Раньше я бы и сам ни минуты не сомневался, но теперь, когда на меня снизошла мудрость предков, все стало значительно сложнее. Закон семейного квадрата ввел мой предок Лабастьер Второй, и было это совсем недавно. А тысячи лет до этого маака и махаоны жили порознь. Закон молод, и у нас нет никакой гарантии, что он столь уж безупречен. Он помог жить нескольким поколениям колонистов, но рядом с вечностью это ничто. Что касается многоженства и однополой любви, то, милая самка, – Лабастьер перевел взгляд на Сиэнию, – вопросы это не столь праздные, как тебе кажется. История бабочек и бескрылых знала и то, и другое… Однако хватит лирики. Пора принимать решение.

Он замолчал. Хозяева смотрели на него с напряженно.

– Ваше мнение, Ракши? – неожиданно обратился Лабастьер к другу.

– Закон есть закон, Ваше Величество, – отозвался тот. – Или он есть, или его нет.

– А не вы ли еще совсем недавно готовы были убить своего короля, когда его власть грозила вашей любви?

Ракши потупил взор.

– Ну так как, Ракши? Вам есть еще, что посоветовать мне?

– Нет, Ваше Величество. Тилия изготавливала незаконное оружие. Но однажды это спасло всех нас. И вы изменили закон. Боеспособность наших войск возросла в сотни раз… Но меня до сих пор гложут сомнения, правильно ли это. Есть вещи, которые усваиваешь еще личинкой.

Понимающе покачав головой, Лабастьер перевел взгляд на хозяина дома:

– А вы что думаете?

– Я – художник, – отозвался Дент-Геллур. – Я не умею думать за короля. Но сегодняшний разговор убедил меня в том, что мы не враги, что ваше решение будет взвешенным и мудрым. Я приму его. Лишь бы оно не было поспешным.

Лабастьер усмехнулся:

– Жизнь вне закона научила вас быть политиком. Чтобы мое решение не было поспешным, оглашаться оно будет в два этапа. Второй, окончательный, вариант я приму позже, по завершении инспекции, когда вернусь в столицу и обсужу вопрос с советниками. В обсуждении будете участвовать и вы, Байар, – король кивнул пожилому махаону, – я пошлю за вами. Сейчас же, на первом этапе, я изложу вам проект решения. Обсудите его с соплеменниками, выработайте с ними свое отношение и будьте готовы отстаивать его.

Итак. Ваш населенный пункт, а именно «город», будет объявлен особой территорией, где закон семейного квадрата не действует. Все нежелающие его признавать будут переселяться к вам, чтобы жить тут, как им заблагорассудится… Но за эту свободу внутри города все вы заплатите несвободой снаружи: вылет семейным бабочкам за пределы города будет запрещен, дабы зараза беззакония не ширилась. Второе: в вашем городе, на вашем обеспечении и под вашей охраной будет жить назначенный мною представитель королевской власти. С семьей.

– Соглядатай?! – вырвалось у Сиэнии.

– Его единственной функцией будет периодически удостоверять меня в том, что маака и махаоны в городе не враждуют. Ведь это единственное, зачем существует закон семейного квадрата, и если вы действительно сумеете жить в мире без него, – живите. Но если мне станет известно, что в городе вспыхнула межвидовая вражда, или если что-то дурное случится с моим представителем, в город будут введены войска. Ваши замечания?

– Мой король, – обратился Ракши. – А нарушение закона о запрете городов мы уже не обсуждаем?

– Раз уж мы объявляем это место «особой территорией», то и такое допустимо. Тем более что в свете последних событий, когда наш враг в космосе повержен, существование городов перестает нести прежнюю опасность. Этот закон преследовал целью сделать поселения Безмятежной менее заметными с орбиты – на случай, если враг в поисках облетел бы планету. Скорее всего, теперь этот закон будет пересмотрен. Еще вопросы? С вашей стороны, Байар?

– У меня вопросов нет. Ваше решение кажется мне справедливым, хоть мне и не хочется жить в резервации.

– Король сказал, что свобода будет ограничена только семейным бабочкам, – заметил Геллур. – То есть вас-то, как холостяка, это как раз не коснется.

– Я говорю не только за себя.

– Значит, нет вопросов? – подытожил Лабастьер, оглядывая присутствующих. – А у меня есть. И первый из них – к вам, Геллур. Вы назвались художником. Вы покажете нам свои работы?

– С удовольствием, Ваше Величество, – улыбнулся хозяин. Обстановка сразу же заметно разрядилась.

– А теперь, второй, серьезный. Откуда вы узнали о моем прибытии? За отрядом кто-то шпионит?

Горожане переглянулись. В их лицах вновь появилось напряжение.

– Похоже, вы попали в точку, – пробормотал Лаан.

– Не устаю поражаться вашей прозорливости, – сказал Байар. – Что ж, мой король. Ваша искренность заставляет отвечать тем же. Придется открыть вам… Нас предупредил колдун.

– Что еще за колдун?! – воскликнул Лаан. – Только колдунов нам не хватало!

– Объяснитесь, – велел Лабастьер.

– Он живет в лесу, – сказала Сиэния.

– Это все, что вы можете мне сказать?

– Мы не любим обращаться к нему, но иногда вынуждены. Он очень много знает. Мы платим ему продуктами. После памятной битвы, – продолжала отдуваться за остальных самка, – в которой погибла храбрая Наан, мы ходили к нему узнать, как скоро король вернется с войском, чтобы наказать нас. Колдун ответил, что нескоро, так как он занят семейными делами, и – простите, мой король! – он сказал еще, «убийством миллиона бабочек». – Лабастьер вздрогнул. – Но он пообещал сообщить нам, когда вы все же направитесь к нам. В качестве платы он потребовал, чтобы мы ежедневно приносили ему определенную норму продуктов. Вчера, встретив нас с данью, он сказал, что вы прибудете в город сегодня.

– Почему он так много ест? – удивился Лаан.

– Это он не для себя, – быстро переглянувшись с Сиэнией, пояснил Геллур. – У него есть воспитанники.

– Какие еще воспитанники? – не унимался Лаан.

– Меня интересует другое, – остановил его Лабастьер, – Откуда этот колдун мог знать о нашем прибытии?

– Предупредил кто-то из людей Пиррона, – предположил подозрительный по долгу службы Ракши.