По-моему, это делается намеренно. Чтобы остальные первокурсники не посмели настаивать на том же. Все это дает понять, почему проректора назначили проводить в университеты дуэли. В его обязанности входит не допустить нежелательные поединки. Он изворачивается как уж, чтобы все выглядело пристойно. Чтобы дуэли состоялись, а в поединках умирали те, кому полагается. Остается гадать, в чьих интересах действует университет, есть ли кандидаты, кого заранее занесли в список будущих жертв или все решается проректором на месте.

Труновский переходит к распределению очередности дуэлей. Кирилл рвется первым. Ссылается, что оплатил бочки со скверной и потому имеет преимущество. Однако получает отказ. Труновский назначает первый поединок бескровным. Лишние покидают дуэльный круг.

— Две кандидатуры у меня уже есть. Осталось найти третью жертву. Скверны в бочках хватит провести три дуэли, — подходя ко мне, делится мыслями Кирилл.

— Я думал, бочки со скверной это университет специально поставил.

— Угу. Специально. Сейчас прям разбежались ставить бочки за просто так. Пришлось уплатить восемь пятьсот. Но ничего, если получится провести три дуэли, я возьму Абсолют. И возьму Голос Высших. Плевать, что скажут. Я добуду его честно.

— Но почему ты так уверен в этой штуковине? — показываю я на артефакт, в желании докопаться до сути его уверенности.

— В Игле Падина? — переспрашивает Кирилл и бросает взгляд на брошь, прикрепленную к лацкану своего пиджака. — Она гасит силу Голоса Высших. Это даст мне возможность его преодолеть. Дальше дело техники. За это я уже не боюсь. Ни у кого из этой падали нет ничего кроме Голоса. Они не берут себе стихий. Это же ведь надо рисковать. Встречаться с тварями или вот так на дуэли с более сильными соперниками. А они рисковать бояться. Они берут свою способность в совершеннолетие и потом живут с ней всю жизнь, не заморачиваясь с большим.

Ну да, в принципе — верно. Зачем рисковать, если со своей способностью Высшие подчиняют волю любого соперника. Остается дождаться и увидеть, как поведет себя артефакт Кирилла в действии.

Тем временем дуэльный круг покинули все лишние. Остались лишь двое соперников. Им выдали короткие мечи, оба разошлись по сторонам и ждали сигнала к началу поединка.

Первокурсник — плечистый парень со взглядом исподлобья крепко держит свой меч и с ненавистью смотрит на соперника. Старшекурсник на год или два взрослее. Он вообще не заморачивается. На лице ухмылка, меч почти не держит, тот в его руке больше висит.

Труновский поднимает пистолет вверх.

Старшекурсник вспыхивает Светом и гаснет, тем активизирует Кольчугу. Первокурсник, напротив, загорается Светом.

Выстрел.

Первокурсник кидается на соперника, успевает сделать три шага и падает на колени. Лицо начинает искривляться от боли. Зрители от неожиданности вскрикивают. Никто не думал, что парень окажется таким прытким.

Я же замечаю другое. По-моему, у его внутри ломаются ребра. Оказавшись на коленях, он дергается телом, словно хочет упасть и свернуться в позу эмбриона и слышится хруст костей.

— Я ничтожество! — вдруг кричит первокурсник. — Я был ничтожеством и им останусь! Приношу извинить меня за дерзость!

«Признания» парня зрители встречают бурным смехом.

В отличие от остальных Кирилл рычит:

— Ты смотри, что делают с-с-суки! Вот увидишь, Андрей, я их разорву! Клянусь, за первый курс я порву половину этих пид*расов! Заставлю каждого точно так же стоять передо мной на коленях и отс*сывать!

— Геннадий Матвеевич, полно глумиться! — кричит Труновский старшекурснику.

— Одну минуту! Осталось последнее!

Лицо первокурсника особенно кривится, как если бы сейчас ему причинили наибольшую боль.

— Я какашка!!! — громко кричит он и без чувств падает.

Зрители взрываются хохотом.

Это апофеоз устроенного князем Гладковым представления с унижениями парня. В таком случае ему проще было совсем отказаться от дуэли.

— Бл*дь! — орет Кирилл и отворачивается.

Проректор входит в круг, делает отмашку лекарю и поздравляет победителя. К лежащему парню подходят лекарь и двое из присутствующих взрослых мужчин. Они спрашивают у лекаря по поводу носилок, но тот отнекивается. Берет пострадавшего за руку, загорается Светом и приводит его в чувства.

Остальные первокурсники стоят рядом со мной. Они с ужасом взирают на происходящее. Наверное, сейчас каждый из них примеряет роль пострадавшего.

В прошлой жизни, читая книжки о сражениях далекого прошлого, меня поражали нравы, царившие в армии в эпоху Наполеона. В те времена считалось низостью прогнуться перед пулей. Офицеры шли в атаку грудью. Увернуться, припасть к земле считалось низостью. Потому и умирали пачками.

Сейчас же я был свидетелем нечто похожего. Каждого из стоящих рядом первокурсников задевали, вызывали на дуэль, в которой у них не будет шанса выстоять. А отказаться нельзя. Иначе позор.

И это называется честью.

Глупо? Несправедливо? Дико?

Трижды — да. Но здесь такой мир, такие порядки. Они плевать хотели на то, что считаю я. Как говорится, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Пусть здесь и случился технический прогресс, но нравы прошлого остались.

Пострадавшему все-таки переломали ребра. Ему помогают подняться, один из взрослых мужчин берет его под руку и уводит в сторону главного университетского корпуса.

— Победителем первой дуэли объявляется князь Геннадий Матвеевич Лобачевский. Дворянин Васильев проиграл, — объявляет итоги Труновский. — Теперь же я приглашаю…

— Я!.. Я хочу сказать! — вырывается вперед один из стоявших рядом со мной первокурсников. — Я хочу принести свои извинения князю Гладкову!

Этот порыв вызывает смех у высокородных, а у других первокурсников презрение.

— Пожалуйста. Только если князь у вас их примет, — разводит руками проректор.

В круг подается, по-видимому, сам князь Гладков. Он почти взрослый, не меньше третьего курса и внешне смотрящийся куда значительнее дохлого первокурсника.

— Так не пойдет, — ухмыляется князь. — Сначала извольте стать на колени.

— Дурак! Стань обратно! Честь дороже! — рычит на него Кирилл.

Это заставляет его образумиться. Парень пятится и мотает головой по сторонам. Он готов был пасть, но не настолько. Князь же снова ухмыляется, тем давая понять, что в предстоящей дуэли парня не ждет ничего хорошего. Ему не стоит надеяться на скорую смерть.

— Ты участвуешь? — с дикими глазами оборачивается на меня Кирилл и, видя мое замешательство, повышает голос: — Ты уже здесь! Они тебя все равно вынудят! Вот! — он указывает на свой артефакт. — Я дам его каждому! Мы выиграем дуэли! Понимаешь? По-любому выиграем!

Да твою ж мать! Мериться писюнами в поединках, да еще в смертельных, вообще не входило в мои планы. Но все складывается против. И отвертеться не вариант. Желая того или не желая, Кирилл втянул меня в противостояние с Высшими по самую шейку.

— Участвую, — киваю в ответ.

— Тогда не стой, выбирай себе жертву. На лица не смотри. Ты сам только что видел, они все конченные мрази. Все до одного!

Пока открывали бочки со скверной, Кирилл и его соперник — князь Булыгин готовились. Ну как готовились? Сверлили друг друга взглядами, да ухмылялись, в предвкушении каждый своей победы.

Булыгин меня сильно беспокоил. Вызвав его на дуэль, Кирилл перегнул палку. Тот выглядел сильнее, крупнее, старше. Выглядел на студента четвертого курса, если вообще не выпускного пятого.

Так понимаю, Кирилл связался с ним намеренно. Хотел сразу всем показать, чего стоит и тем заставить Высших бояться.

— Проректор, у меня подряд две дуэли. Я так подумал, если не закончится скверна, я хотел бы провести третью, — обратился Кирилл к проректору Труновскому.

Тот немного удивился и развел руками.

— Вы в своем праве, господин Нестеров. Считаете для себя возможным — пожалуйста.

— Ты сначала в этой дуэли уцелей, щенок, — усмехнулся кто-то из толпы Высших.