Ай…

Ой…

Пш-ш-ш-ш-ш…

Походу все. Трындец. Сдулись радикалы.

Я едва сдержался, чтобы не засмеяться в голос.

— Напомню. У нас уже тридцать шесть бойцов! Против Высших у нас есть оружие! У нас есть Иглы Падина!

— Я пойду против Высших! — закричал шустрый Костя Лукьянов.

— И я! — присоединился к нему обычно рассудительный и сдержанный Егор Парфенов.

— Я тоже согласен! — поддержал еще кто-то

— Записывайте и меня!.. — закричала какая-то девушка, явно из числа старшекурсниц.

Вот это номер. А Берник-то оказывается сделал ставку не только на меня. Оказывается, у него был еще один кандидат.

— Кто готов вступить в наше умеренное движение?! Кто готов поддержать нашего Императора! — закричал в отдалении толстячек.

О! А вот и еще один кандидат в лидеры.

Ничего не скажешь. Молодец Берник.

Мо-ло-дец!

Дела проворачивает шустро.

Я перешел к компоту со сладкой булкой, когда оба лидера закончили выступления. Основная часть народа потянулась к раздаточной, образовав там невероятную очередь. Около Ярослава Корнеева осталось совсем немного студентов. Оставив их, он решительно направился ко мне.

— Андрей, ты с нами? — с ходу задал вопрос он и уселся на диван напротив меня.

Я и без вчерашнего разговора с отцом не собирался никуда вступать. Набить морду Верховскому или кому-то еще из зарвавшихся Высших — для меня вот вообще не проблема. Я даже готов кого-нибудь из них прибить. Но делать из себя душегуба, резать глотки всем подряд — это уж извольте пойти нах*й.

— По-моему, убивать Высших — это полнейшая глупость. Ты же сам видел в новостях. Начался съезд, на него явился представитель Императора. Пусть они сами выясняют свои вопросы. Не говоря об этических нормах, всяких нравственных, если в университете произойдет хотя бы часть из того, о чем ты кричал, это только всему повредит.

— А я не говорю, что все случится в первый день возвращения Высших. Мы нападем, когда нам поступит сигнал.

— Какой сигнал? От кого поступит? — тут же цепляюсь за его слова.

Ярослав меняется в лице.

— А это не важно. Ты лучше подумай о себе, о собственной мести. Неужели ты готов стерпеть то унижение, что причинили Высшие?

— Ты серьезно? — я аж обалдел от такого изворота. — Верховский наехал на меня и стал на колени. Остальные Высшие пытались рыпнуться, тут же отхватили и дали заднюю. Потому что поняли — лучше не связываться. Где ты видишь повод для мести?

Корнеев вскакивает. Дальше продолжать спор он уже не собирается. Но и просто так сбежать не может. Он же теперь чувствует себя лидером!

— Скажи лучше — ты струсил! Сначала ссылался на Голос Высших, теперь ищешь другие причины! А может быть ты с ними заодно? Связался со Смирновой и решил стать одним из них? Ты так и скажи! Мы все поймем! — явно играя на публику, разорался Ярослав.

— Да при чем тут это?! Вы собрались резать глотки всем подряд! Собрались резать даже девушек!

— Резать всех не только мое желание!

Ярослав бросил взгляд на остатки студентов, что продолжали стоять там, где он выступал. Среди трех десятков ребят я насчитал семь радикально настроенных девушек, готовых рваться в бой хоть сейчас.

— Ты еще пожалеешь, что не поддержал нас, — зашипел Ярослав, — . Когда все закончится, ты станешь изгоем. Станешь одиночкой. Никто из нас тебе не протянет руки!

Своим выпадом он дал понять, что не в курсе наезда на меня Особого отдела. Иначе грозился бы иначе.

— Чем все закончится, мы еще посмотрим. А за меня не переживай. О себе я как-нибудь сам позабочусь. Ты лучше подумай о себе. Договорились?

Ответить Корнеев не соизволил. Так ушел. Если я спокойно воспринял разговор, то он, похоже, в самом негативном ключе. Наверняка записал меня в личные враги вровень с Высшими. И это печально. У нас было много общего. Мы оба принадлежали к кланам добытчиков скверны. Исходя из того, о чем обмолвился отец, его выступление против Высших выглядело странным.

— Не переживай, так же как твой клан наши семьи тоже участвуют в съезде. Высшие обязательно победят, — вдруг произнес молчун Арсений Медведев.

— А ты откуда знаешь, что Вагаевы участвуют в съезде? — удивился я, потому как специально отслеживал эту информацию в СМИ.

— Так еще полчаса назад опубликовали списки. Там всех указали поименно. Кто прибыл и кого представляет.

А вот это уже было хреновой новостью. Впрочем, глупо было бы сомневаться, что Особый отдел не позаботился выявить всех участников съезда.

— Хм… Случайно, Корнеевых в списке не было?

— Не-а, мы только что его специально пробивали, — помотал головой Арсений и кивнул на своего друга второго молчуна Германа Ильина.

Не стал дожидаться, пока парни доедят. Как всегда пообедал быстро, а они только приступили ко второму. Чего-то Ярослав меня слишком выбесил. Ну и расстроил, конечно. Только что я был уверен в скорой победе Высших, а теперь засомневаться. Это же если в университете действительно случится резня, что делать тем, кто к ним примкнул? А если начнут резать уже и их?

В буфете толпа, а в остальном университете тишина. Как будто все вымерло. Именно поэтому торопливые звуки по ступенькам вверху заставляют обратить внимание на лестницу. Спускающимся с третьего этажа оказался проректор по воспитательной части Труновский.

В ином случае я бы поздоровался и пошел дальше, но у Труновского в руках коробка. Из нее выглядывают вещи. Какие-то книжки, край ноутбука и длинная линейка.

— Добрый день, Константин Сергеевич. Вам помочь?

— Спасибо, Вагаев. У меня всего одна коробка.

— Переезжаете в другой кабинет?

Труновский, наверное, хотел продолжить спускаться, но все-таки остановился и поставил коробку на перила. Судя по выражению лица, он находился в расстроенных чувствах.

— Уволился я. Только что уволился. Насчет переезда вы угадали. Вечером уезжаю в Вену. Пока есть возможность, уезжаю, так сказать, в первом вагоне. Там у меня сын, внуки. Там поспокойнее.

— А здесь?

— Скоро здесь разыграется буря. Случится все, как всегда. Сначала введут ограничения на вывод наличных, потом закроют банки, потом закроют границы и начнется. Вы сами в этом убедитесь. Жалко не удастся вернуться. Смута в России — это всегда надолго. Так что советую позаботиться о наличности уже сейчас. Ценности, естественно, лучше держать в золоте. А еще лучше также как я — распродать все и успеть уехать, если не в первом вагоне, так хотя бы во втором. Удачи вам, Вагаев. Удачи.

Схватив коробку, Труновский продолжил спускаться по ступенькам.

Блин… Корнеев настроение испортил и этот добавил.

Вот же паникер херов. Вот будет смешно, если в итоге все обойдется. Распродал-то Труновский наверняка по дешевке.

А еще интересно сколько можно выгадать от скупки у таких вот бегунов?

А если брать не сейчас, а когда закроются банки?

Или когда закроются границы?

Нет, ну если реально начнется смута, то можно будет брать что захочется вообще забесплатно. Во времена беспредела действует лишь одно право и закон: кто сильнее тот и прав, остальные — терпилы.

В кармане зазвонил смартфон. Номер оказался незнакомый.

— Алло, — произношу, пытаясь догадаться, кому я мог понадобиться. На ум почему-то приходит Особый отдел, хоть и понимаю, что вряд ли. Если бы я им понадобился, Берник или еще кто-то сам ко мне явился.

— Приветик. Соскучился? — раздался задорный голос Смирновой.

— Очень.

— Я тоже! — засмеялась она в ответ. — Завтра я буду, так что увидимся.

— Как завтра? Подожди! Я бы тебе пока настоятельно не рекомендовал здесь появляться…

— Не рекомендовал? Ты из-за этих уродов, что ли? — снова засмеялась Лена. — Я тебя умоляю… Нет, Андрей, я конечно очень тронута твоим беспокойством. Мне оно очень нравится. Но уверяю тебя, беспокоиться не о чем. Завтра в университете будут все Высшие. Кто кого — это мы еще посмотрим!

За три минуты до начала первой лекции я покидаю свой сторожевой у окна с видом на парадных вход в университет. Уже понятно, Высшие сегодня не появятся. То ли переиграли, то ли вмешались обстоятельства. А ведь я специально приехал пораньше. Хотел лично увидеть их прибытие.