– Марин, потом все переживания!

Папа сделал горячий, очень крепкий и сладкий чай и, не обращая внимания на пьяные Юлькины возражения, влил в нее целебный для такого состояния напиток. Потом отнес ее на руках в ванную и держал, пока мама поливала голову дочери из душа чуть теплой водой. После чего тело транспортировали на кухню и усадили на стул.

У протрезвевшей на пару градусов от родительских стараний Юльки полярно поменялось настроение, став бесшабашно веселым.

– О, родители, это вы, привет! – обрадовалось дитя, обнаружив папу с мамой.

– Ну что, процесс отрезвления пошел! – усмехнулся папа. – Ребенок заметил родителей!

– Игорь! – попеняла мама и обеспокоенно спросила: – Юлечка, тебе получше?

– Да мне хорошо! Что вы переживаете? – пьяно-бодрым голосом проговорила Юлька. – Все нормально! Найду себе ровесн… ровесен… в общем, молодого и влюблюсь! И к черту этого Илью!

– Конечно, найдешь, конечно, влюбишься, – соглашалась мама, вытирая ей полотенцем волосы.

Папа держал сидящую на стуле дочку за плечи, чтобы не свалилась.

– И пусть живет со своей Леночкой! И на здоровье! – шумела она.

– Игорь, надо еще чаю! – обратилась мама к отцу поверх Юлькиной головы.

Папа кивнул, соглашаясь, отпустил дочкины плечи и шагнул к плите. Юлька стала заваливаться набок.

– Стоп, стоп! – подхватила дочь мама.

– А я, мамочка, – продолжила рассуждения Юлька, – буду жить с ров… – вспомнив, что не справилась с этим словом, она махнула рукой, – с молодым! А Илья станет сморщенный весь и ста-а-аренький!

И скорчив рожицу, Юлька показала руками, каким стареньким он станет.

– Вот и хорошо, вот и правильно, – согласилась с ней мама, как с тяжелобольной.

Папа присел перед Юлькой на корточки и стал поить дочку новой порцией чая. Она покорно сделала несколько глотков, но отодвинула от себя папины руки, державшие кружку, почувствовав, что все силы у нее закончились.

– Только сначала мне надо его разлюбить, – тяжело вздохнула Юлька.

И уснула. В одно мгновение.

Много лет спустя мама рассказала ей, как они тогда долго сидели с отцом рядом со спящей Юлькой, рассматривали портреты Ильи и разговаривали шепотом.

– Что ты об этом думаешь? – спросила мама.

– Об этом? – папа протянул ей один из портретов. – Только то, что наша дочь очень талантлива, она так точно уловила все мелочи и выбрала ракурс.

– Ну, о ее способностях мы давно знаем, я спрашиваю о сегодняшней истерике.

– Это была не истерика, Мариш, – вздохнул папа, – она оплакивала свою любовь.

– Как мы с тобой просмотрели? Почему не поняли, что она любит его по-настоящему, сильно?

– Наверное, потому, что не хотим признать, что наша дочь уже выросла. Нам все казалось, что Юлька маленькая и эта ее восторженная влюбленность пройдет сама собой. Как у всех девочек.

– Как думаешь, она справится?

– В этом я не сомневаюсь. Вопрос только в том, что она решит для себя, сможет ли разлюбить его и как много времени ей на это понадобится, и получится ли обратить внимание на другого.

– Ох, Игорь! Она такая бескомпромиссная, эмоциональная и, как выяснилось, страстная. Если любит, так уж любит, а если нет, то все, бесполезно надеяться. Я так боюсь, она может запросто сломать себе жизнь с этой дурацкой безответной любовью!

– Да ладно, не драматизируй раньше времени! Ей только шестнадцать лет. Еще сто раз влюбится и разлюбит!

– Дай-то бог! – вздохнула мама. – Игорь, а Илья догадывается, что она так его любит?

– Нет, конечно. Он Юльку любит как дочку, как сестренку и не подозревает о ее страстях. И это к лучшему, а то, если б знал, начал бы оберегать, жалеть, стал бы более внимательным к ней. У Юльки появился бы повод для надежды.

– Может, ты и прав, – с сомнением сказала мама. – Но, наверное, лучше бы было ему сказать, чтоб они не виделись и по телефону не разговаривали больше. С глаз долой, как известно…

– Да они и так почти не видятся и не разговаривают, а сейчас тем более, у него семья, скоро ребенок будет. Все у Юльки пройдет, вот увидишь, наша дочь перерастет эти страсти-мордасти. Ей скоро не до того будет, поступит в институт, а там студенческая жизнь, новая компания, новые знакомства. И про Илью даже вспоминать перестанет.

Мама с нежностью посмотрела на спящую дочку и усмехнулась:

– Да, сегодня Юлька была «хороша»! Как она показывала, каким стареньким Илья станет!

Родители тихонько рассмеялись, чтобы не потревожить сон нерадивого дитяти.

– Идем, – сказал папа, – пусть спит. Завтра девочка поболеет с похмелья.

– Зато теперь узнает, какими бывают последствия.

Да уж! Последствия не замедлили проявиться!

Юльке было так плохо поутру, когда она проснулась, как не было никогда, даже в том дурацком пионерском лагере в Крыму!

Папа с мамой лечили дочурку всякими народными средствами от трудной национальной болезни под названием «похмелье», или в просторечии – отходняк. Юлька стонала, каялась, обещала, что больше никогда в жизни…

Но день, вынужденно проведенный в постели по причине отсутствия сил, головной боли, позывов к рвоте, оказался неожиданно продуктивным: она приняла важное решение и одну рабочую установку. Юлька решила жить дальше, забыв про Илью, и дала себе месяц времени на то, чтобы разлюбить его.

Юля усмехнулась. Встала с кресла, взяла кружку со стола и пошла на кухню. Раз уж выдался свободный от работы день – не рисовалось ей под нахлынувшие воспоминания, – а вот приготовить что-либо вполне можно, не мешая мыслям течь так, как им хочется. Она уже давно не готовила кулинарных шедевров, перебиваясь чем-нибудь простецким. Кирилл обожал и очень ценил Юлины фирменные блюда, которых у нее имелось множество, но на это очень часто не хватало времени.

Она решила вдруг его сегодня побаловать.

Поняв, что третий раз перечитывает один и тот же документ и не улавливает ни фига информации, Илья бросил листы на стол и откинулся в кресле. Он обвел взглядом кабинет и вдруг почувствовал, что если прямо сейчас не уйдет отсюда, то взорвется.

Раздражение на работу, на партнеров, на бесконечные встречи, переговоры и рутину бизнеса нарастало в нем как снежный ком. Илье так все осточертело! Он как-то держался, стараясь сосредоточиться, взять себя в руки, откровенно недоумевая, откуда взялось это настроение.

«Ничего не хочу! Обрыдло! – подумал Илья. – Да что же это такое?! С чего бы это?»

За последние недели он потерял интерес ко всему, наверное, и к самой жизни, и как бы ни возмущался сейчас, обманывая себя, Илья знал, когда и почему это началось.

Ну конечно, знал!

– Ладно! – решительно заявил он самому себе и хлопнул ладонями по столу. – Раз пошла такая песня…

Резко поднялся, собрал документы со стола, некоторые положил в портфель, остальные сунул в сейф, надел пальто, взял портфель и вышел в приемную.

– Оля, – требовательно обратился он к молоденькой секретарше, – отмените все встречи на сегодня. Меня ни для кого нет!

– Илья Андреевич! – перепугалась секретарша. – У вас сегодня встреча в министерстве!

«Да пошло оно!» – подумал с раздражением Илья, но решил секретаршу не пугать своими настроениями.

– Найди Колобова, пусть он съездит! А лучше пусть договорится перенести встречу.

– Вас по мобильному искать?

– Нет, меня никак не искать!

– Но как же?.. – лепетала все-таки перепугавшаяся Оля.

«А никак!» – мысленно ответил ей Илья, выходя из приемной.

Очутившись в квартире, Илья бросил на столик в прихожей портфель, снял ботинки, пальто и пошел в кухню, по дороге стянув с себя пиджак, галстук и не глядя кинув их на стул. Достал из холодильника бутылку минеральной воды, сделал несколько больших глотков прямо из горлышка и, посмотрев в окно, спросил у себя, а может, у кого-то еще:

– Чего ж так хреново-то, а?

Да знал он чего! Знал!