Ей так захотелось плакать, не от боли и обиды, не от несправедливости мира, а от этого прорастания в тихую красоту заката.

– А ты поплачь, если хочется, чего сдерживаться, – услышала она голос за спиной.

Юлька повернулась. Галина Ивановна с Тимошкой на руках стояла позади нее.

– Лена уехала, мы за тобой, – улыбнулась мудрая женщина, – ужинать пора. Идем, красавица, что грустить попусту.

– Юля! – потянулся к ней Тимка.

Юля вздохнула.

Обед или ужин, это смотря во сколько придет Кирилл, был готов. Она домыла посуду, вздохнула еще раз, обвела взглядом кухню.

– Действительно, чего сдерживаться-то? – спросила Юля у чистой кухни и задала следующий вопрос себе: – Раз такое настроение, может, выпить чего?

Она посмотрела на полках и в шкафчиках, что у них есть на этот предмет. Крепкого ничего не хочется, шампанское не к месту, а вот вино в самый раз. Может, оно подсластит грустные мысли и добавит оптимизма в воспоминания? Ага, интересно, кому-нибудь хоть когда-то помогало?

Там, на даче, ей жилось так хорошо, уютно и спокойно вдвоем с Тимошкой. Временами Юле казалось, что она приняла в душе невозможность быть с Ильей, отметая глупость и несуразность своих мечтаний.

Красота природы вокруг, счастье общения с маленьким ребенком как-то примирили ее рвущуюся, темпераментную душу с реальностью жизни, в которой так много невозможного.

Как же она ревновала Тимофея к матери! Когда приехала Лена и малыш радостно потянулся к ней, у Юльки перехватило горло от ревности. В ее жизни ведь нет ни Ильи, ни его сына.

Нет и никогда не будет.

И заболевание, с которым, ей казалось, она уже научилась жить, напомнило о себе новым обострением.

«За что, Господи?! Ну не такая уж я плохая! Вот честно!»

Ну, были в ее жизни мелкие и покрупнее грешки. А у кого их нет?

В восемь лет она стащила у одноклассницы целую горсть мелочи.

Не совсем чтобы стащила. Но все же умыкнула.

Алла стояла в очереди за мороженым, а Юлька охраняла их «драгоценные» портфели. У подруги был портфель с большим внешним накладным карманом, в котором скопилась грязь, плотно спрессованная, никогда не вычищаемая. От нечего делать Юлька стала ковырять грязь пальцем и вдруг обнаружила железную денежку, она уж и не помнила какого достоинства, копеек десять. Заинтересованная девочка продолжила археологические раскопки спрессованных залежей. К моменту, когда вернулась Алла, Юлька полностью вычистила грязь из кармана, попутно наковыряв целую горсть мелочи.

Вдвоем с подружкой они ее и потратили – сходили на мультики и налопались мороженого до одури. Правда, Юлька никогда не призналась Алле, где взяла деньги на этот «банкет».

Еще в школе она оговорила двух девчонок. Юлька их не любила, впрочем, их никто не любил – настоящие стервы. А она добавила штрихи к портретам девчонок, навыдумывав всяких ужасных историй про них.

Но, не выдержав груза сотворенной пакости, прямолинейная и честная Юлька пришла к ним и честно рассказала о своих словах, за что получила «фонарь» под глазом.

Однажды ей прямо-таки приспичило пойти на школьную дискотеку, а родителей дома не было, и денег у нее не оказалось, а вход платный. И Юлька решилась вытащить из заветной шкатулки пару купюр. Но ей стало так стыдно, что она ушла с середины дискотечного веселья домой и с порога расплакалась, покаявшись перед родителями.

Имелись какие-то совсем несерьезные эпизоды, которые можно причислить к грехам, но их она помнила смутно, а что-то и забыла, в любом случае, мелкая ерунда из разряда невинных детских шалостей и вечного поиска пытливого юношеского ума.

Ну, и Инга, конечно.

Но здесь Юлька себя виноватой категорически не считала, она защищала свою любовь и честно предупредила дамочку.

И что, вот за это ее наказывает жизнь?!

«А кто не пьет?!» – как вопрошал герой Броневого в «Покровских воротах». Можно и посолидней, из Библии: «Все мы не без греха».

Юлька усмехнулась своим мыслям.

Ну любит российский народ повопрошать: «Чаго делать, и хто виноват-то?»

Такие мы, куда денешься! В извечном стремлении найти виноватого и руководителя-добровольца, который все расставит по местам, объяснит, как надо делать, и направит, а вот куда – это по обстоятельствам.

Вино было очень хорошим – терпким, насыщенным, и, естественно, ни черта не помогало развеять грусть-тоску.

А куда деваться? Если оно «преть и преть» из памяти, не давая продыху!

– Пережить! – сказала шепотом Юлька. – Прожить заново? Господи, как не хочется, ведь так больно!

Лена приехала на двадцать пятый день после аварии.

Адорин пришел домой часа в два ночи, после «бомбления» по улицам Москвы, и рухнул спать в комнате родителей, чтобы не будить жену. По ходу отметив, что уже не удивляется тому, что и не хочется. Утром она его разбудила, накормила завтраком и поехала навещать сына на дачу. А поздно вечером радостно рассказывала Илье:

– Тимочка так вырос. Загорел! Ему там очень хорошо. Он говорит много новых слов! Я так рада, что он за городом, на природе. Галина Ивановна его каждый день кормит свежим творогом и молоком!

– Не Галина Ивановна, а Юля, – мрачно возразил Илья, поглощая без аппетита ужин.

– Да, Юлечка! Спасибо ей огромное! Что бы мы без нее делали?

– Не мы, Лена, а я! В том-то и дело, что не мы!

Он отложил вилку и устало откинулся на спинку стула.

– Ну прости меня, Ильюша, я действительно не могла приехать, я же объясняла.

Она обняла его и примирительно, извиняясь, погладила по спине.

– Я завтра обязательно съезжу, навещу твоих в больнице.

– Лен, их не навещать надо, посидев немного у изголовья кровати и сочувственно повздыхав, им помощь нужна! Надо их кормить-поить, мыть, надо постель перестилать, горшки выносить, жратву специальную готовить и таскать, в палате убираться. Это по-другому называется, а не навещать!

– Я просто не так выразилась! – обиделась на него Лена и отошла к плите. – Я поеду и сделаю все, что необходимо, не надо меня считать совсем уж черствой эгоисткой.

Илья вздохнул и закурил.

Действительно, к чему сейчас эти выяснения? Сложилось как сложилось. Лена дома, родители ее вернулись с отдыха, были в больнице, принесли фрукты и цветы. Спасибо.

Теперь все наладится. Тимку к тестю с тещей, Лена ему поможет справиться в больнице. И он наконец освободит Расковых от своих проблем.

– Дай мне сигарету, – попросила Лена.

– Ты стала курить? – удивился Илья, протягивая ей пачку.

– Да нет, балуюсь иногда. Чаю хочешь?

Она поставила чайник на огонь, села напротив мужа и нервно закурила.

– Илья, тут такое дело… – Лена никак не могла решиться.

– И что за дело?

Жена быстро стрельнула на него настороженным взглядом, но отвела глаза, затянулась, выпустила дым и сказала, уставившись в темноту окна:

– Мне надо ехать в Париж с группой через пять дней.

– Та-ак! – протянул он.

– Илья, ну прости, прости, так получилось! Ты же справляешься, тебе Расковы помогают! Ну, потерпи еще немного. Заплати им, в конце концов!

– Лен, это наша семья и наши проблемы, а не их!

– Да я понимаю! – скривилась Лена. – Но это особая группа, и я заработаю хорошие деньги. Нам же сейчас они очень нужны! Сколько мы потратим на лекарства и врачей? Прорву! И дачу ты оплачиваешь!

– Лен, я справлюсь и с лекарствами, и с дачей, мне помощь нужна не денежная! Я не вправе вечно рассчитывать на Игоря и Марину, у них из-за моих проблем свои дела летят к черту! Марина уроки отменяет, теряя деньги, и немалые, при этом, Игорь из лаборатории бегает, чтобы помочь, Юлька собиралась ехать в Крым, а вместо того сидит с Тимохой!

– Ну, Илья, ну, Илья! Не обижайся, не злись! Это всего на двенадцать дней! Продержись две недели, а потом я отпуск возьму!

– Твои родители могут помочь? – спросил он, заранее зная ответ. – Они могут заменить Игоря с Мариной? Юльку я попрошу пожить на даче с Тимохой еще и август. А Игорь и Марина и так уже слишком много для нас сделали.