— И никто из «А-8» не подобрал.
— Странно это.
Рука мужчины касается растрёпанных волос и пытается привести их в порядок, а тем временем в голове работают мыслительные процессы. Маритон думает, что же здесь такое могло случиться. Кардинал пропал без всяких следов боя, как будто превратиться в пар. Если бы тут было применено оружие, способное испарить человека, то и асфальт стал бы месивом, а он целёхонький, только настолько потрескался, что через него вовсю растёт трава и целые кусты.
— Давай посмотрим, что там, — предложила девушка.
— Хорошо.
Маритон аккуратно берёт камеру и зажимает кнопку с правого боку. Но реакции нет. Ещё одно нажатие, только левой рукой, скрытой под перчаткой, чтобы не смущать обычных рабочих металлическим имплантатом, но так же глухо.
— Похоже, от неё мы ничего не узнаем, — сурово роняет фразу Маритон, передавая камеру в сторону дрона. — Она сломана.
— Хм, странно.
— Придётся работать по старинке, как велит Исполнительная Программа, — недовольный голос парня перерос в сухую констатацию. — Опрос рядом живущих, сбор данных с помощью более чувствительных приборов, расставление датчиков и проповеди о «Вреде плохих помыслов против Информационно-Одарённых».
— Я как раз взяла чемодан с приборами. Начнём?
Но внезапно раздаётся крик, донёсшийся откуда-то справа:
— Стойте!
Три робота тут же взвели автоматы в сторону источника звука, готовясь по первому приказанию изрешетить говорящего. Девушка моментально достаёт из кобуры, спрятанной под плащом старый пистолет. Четыре ствола уставились на коренастого субтильного мужчину, одетого в вещи, присущей программаннам группы «А-7». Это серые брюки, маловыразительная куртка и тяжёлые чёрные короткие ботинки, уходящие под штаны. На голове у парня серенькая кепка. Но вот только вид одежды удручает — всё потёрто, в заплатках, местами изодрано, а ботинки перетянуты леской, чтобы не развалились.
— Тише, опустите оружие, — настороженно молвит Маритон, и дроны подчинились его приказу, но не девушка и напарник тихим голосом пытается её успокоить. — Анна, опусти, пожалуйста, пистолет.
— Нет! Как только получу информацию, что он безопасен!
— У вас нет оснований мне не доверять! — кричит работник.
— «А-7» в рабочее время не исполняет рабочие обязанности! — вспылила Анна. — Какие ещё основания нужны для установления опасности.
— Так! — тяжело, но устрашающе громко вмешается Маритон. — Если мы все не успокоимся, то у нас не получится диалога! Анна, опусти оружие, он может стать нитью к Инфо-Кардиналу
— Хорошо, — руки девушки медленно спускаются к поясу, всё ещё держа оружие на взводе.
— Знай, «А-7», — обращается Аккамулярий к работнику, — одно резкое движение и дроны из тебя дуршлаг сделают».
— Хорошо.
Пока мужчина приближается к паре, Маритон вспоминает, всё, что связано с «А-7». Они более смышлёные и умные, способны руководить небольшими группами «А-8», отчего назначаются на должности чуть выше, чем обычные работники. Но они не входят в «Спектр Интеллектуалов», начинающийся с «А-5», поэтому для них так же закрыты многие заведения и места к посещению. Бригадиры, начальники складов, главы различных групп, прорабы и любые другие руководители незначительных групп пролетариата — вот стезя жизни «А-7». Чуть лучшее питание и одежда, на порядок улучшенный уровень жизни, но такой убогий и жалкий перед благами тех же «А-5». Военные, полицейские и другие програманне, причисленные к силовой группе «C» могут распорядиться их жизнями во имя «информационного блага» по усмотрению, если есть информация, что жертва их жизнью поможет становлению блага Информократии.
— Ты что нам хочешь рассказать? — с вызовом звучит вопрос от девушки, вырвавший Маритона из размышлений.
Плотный низкий мужчина, с водянистыми глазами, добрым круглым лицом, дрожащим голосом, жестикулируя, стал выдавать информацию:
— Мне наш старшой сказал, что сюды придут люди. И вот, мне поручено их привести к нему. А тут вы. Так что давайте, топайте за мной, — так просто отвечает рабочий парень, явно не зная, с кем он ведёт беседу.
— Кто этот «старшой»? — Суровый и грозный голос мужчины заставил опустить взгляд парня вниз, словно стыдя его. — Кто-то из «А-6»?
— Неа.
— «А-5»
— Неа. Он вообще без номеров, которыми всех обзывают. Себя он называет «Вольником». И он сказал, чтобы те, кто сюда придут, топали к нему. Он говорит, что у него есть важное сообщение. И его надобно передать. Так вы идёте или мне следующих ждать?
Девушка обернулась лицом к Маритону, давая понять всё своё беспокойство. В её зеленоватых глазах читается не страх, сколько обычная тревога. В первый раз за долгое время Информократия сталкивается с таким опасным и дерзким преступлением, что совершено против самого Инфо-Кардинала.
— И тут это. Он сказал, что знает, что стало с… э-э-э, как его… м-м-м, Ихво-Кадриналом! Во.
— Анна, нужно пойти. От нас сейчас зависит судьба человека с програманнством группы «В-1».
— Ох, чувствую, что не так всё будет, — тихо проговаривает Анна, касается чуть потрёпанного волоса и убирает оружие в кобуру.
— Мы идём, веди нас, — приказывает Маритон «А-7» и сам обращается к дронам. — Охранять позицию у автомобиля. Если я дам «особый сигнал», вы должны на это место вызвать Полицейский отряд и передать им место последнего нашего местоположения.
— Будет исполнено Аккамулярий, — отвечает безжизненным согласием механизм.
Как только мужчина делает пару шагов, девушка тут же обращает к нему вопрос:
— А зачем ты оставил дронов? Они же нам там отлично помогли бы.
— Анна, лучше не брать их. У местных может случиться приступ ненависти при виде боевых дронов. Хоть все они психо-запрограммированы на полную лояльность, порой всё же бывают случаи неповиновения. К тому же мы идём на встречу с декадентами, а они уж точно вида их не перенесут.
Пара стала быстро углубляться в трущобы, раскинувшиеся между исполинских заводов. Гнилые домики, собранные из кусков асфальта, шин, плохих досок и кусков шифера. Роли кроватей играют набитые тряпками и соломой тканевые мешки, а одеялами и подушками выступают скомканные листы бумаги, которую удалось получить на производстве как зарплату. Пища — гнилой чёрствый хлеб, синтетическое испорченное мясо, валяющееся на деревянных грязных досках, ставших столами. Таков типичный быт жителя «А-8» в этом районе. Могут меняться жилища в узких улочках — трущобные домики на палатки и землянки, установленные прямиком в огромных ямах, образовавшихся посреди улиц, но порядок жизни и уровень нищеты никогда не поменяется, ибо он статичен. Так решила некогда интеллектуальная элита, сочтя обычных рабочих, которые умеют складно и отменно применять физическую силу обычным скотом, не обременённым разумом. А если они не владеют информацией, значит, не нуждаются во благах.
Субтильный мужчина ведёт их по кривым улочкам и в проходах между огромными заводами и домами. Да, заводы настолько огромны и дома столь высоки, что тут навсегда поселилась темень, скрывающая сие места от лучей яркого и ласкового солнца. Практически никого не попадается на пути, ибо все работники трудятся на заводе за краюху каменного хлеба и литр протухшей воды. Разве только «А-8», без ног, без рук или слепые, не способные к выполнению работы, лежат у своих домиков и наслаждаются жизнью, валяясь по уши в нечистотах, ибо все биологические отходы выплёскиваются на улицу.
— Долго ещё!? — зажав нос, превозмогая нестерпимый запах, звучит вопрос от девушки.
— Неа! Минута и мы на месте, — спокойно отвечает «А-7».
Пройдя по лужам из дерьма, мочи и отбросов, минуя кладбища — накрытых тканью рядов свежемумерших, группа попадает к подножью пятиэтажного здания, похожего на дом после войны. Под ним трещинами, разросшимися до целых оврагов, пошёл асфальт. Кучи мусора и обломков окружают постройку, а сам фундамент знатно просел на левый бок, и вся махина накренилась, словно пизанская башня.
