Кенет, понятное дело, не знал и не ведал, какое впечатление производят его прогулки в компании медведя. Самому ему эти прогулки доставляли необыкновенное удовольствие. Он искренне гордился своим спутников. Могучие мускулы медведя гладко перекатывались под великолепным мехом. В тепле и холе медведь отъелся и уже ничем не напоминал заморенного бродягу. Скорей уж он сделался похож, по мнению Кенета, на князя Юкайгина: такой же мощный, властный, величественный и непредсказуемый.

Однако прелесть неторопливых прогулок и интеллектуальных бесед о медвежьем житье-бытье не заставила Кенета забросить изучение устава. Он занимался уставом очень прилежно. Каждый вечер, отужинав, медведь забирался на лежанку, а Кенет садился рядом с ним и принимался за чтение. Иногда медведь ложился не сразу. Случалось, он подолгу задерживался, мечтательно глядя на кусочек солнышка в очаге. Тогда Кенет садился с ним рядом, спиной к спине, и погружался в предписанные уставом ежедневные мысленные упражнения.

Старый знахарь сказал правду: овладеть огнем проще всего. Когда видишь, как кто-то молниями плюется, так и подумаешь невольно, что перед тобой невесть какой великий волшебник. А на самом деле это любой ученик умеет. Дурацкое дело нехитрое. Есть вещи потруднее. Каждый вечер Кенет с головой погружался в устав: чего он не должен делать, что он должен делать обязательно, а главное, зачем он должен делать именно это. Он уже не напрягал глаза, пытаясь в неверном свете плошки разобрать чуть порыжевшие от времени знаки: на рукояти его меча ярко сиял, не обжигая, волшебный свет. Сумрак уже не заполнял жилище Кенета, сливаясь с тенями в единое мутное марево. Все предметы в залитой ясным сиянием комнате отбрасывали четкие, резкие тени. Однажды Кенет, к великому удовольствию медведя, устроил целое представление теней на стене. Ловкие руки Кенета заставляли на стене прыгать лопоухих зайцев, следом за ними взлетали черные орлы, расцветали невиданные черные цветы… Медведь только щурился от неведомого прежде блаженства: бродячий цирк перед медведями обычно не выступает, и медведь с наслаждением постигал впервые в жизни эстетику несъедобного. Пляшущие на стене тени очаровали его.

Однако в тенях медведь разбирался намного лучше Кенета. В отличие от человека звери превосходно знают, что далеко не все тени безобидны. Тени бывают разные.

Поглощенный чтением устава, Кенет ни разу не заметил, что среди обычных теней, отброшенных предметами, начинают появляться совсем другие. Он был слишком сосредоточен, чтобы услышать предостерегающее рычание медведя. Конечно, он ощущал исходящую неведомо откуда смутную тревогу, но приписывал неприятное чувство своей неопытности в магическом ремесле и начинал заниматься с еще большим рвением. С каждым разом тени придвигались все ближе. Они уже тянулись к Кенету, уже примеривались, как бы его половчее схватить. И тогда медведь, сидевший, по обыкновению, рядом с Кенетом, грузно поднимался и снова садился, но уже по-другому. Его огромная черная тень всей своей тяжестью легла на незваные тени и пожрала, поглотила их. Больше чужие тени не приходили. Но медведь с тех пор ни разу не ложился прежде, чем Кенет закончит занятия, неизменно дожидаясь, пока человек встанет и отложит в сторону пятнистые листы. Поразмыслив, медведь решил ничего не говорить человеку о тенях. Зачем пугать его понапрасну? Да и поймет ли он? Много есть на свете таких вещей, которых не понимают даже самые умные люди.

Одним словом, и без воспоминаний об Инсанне Кенету было чем себя занять. По правде говоря, занятый учением Кенет об Инсанне и думать забыл: учиться ему было интересно само по себе, даже без сладостных видений грядущей расплаты с мерзостным злодеем. А в часы, не занятые уставом, куда приятнее поболтать с медведем о том о сем, за хворостом сходить, пирог испечь или просто подремать, уткнувшись носом в теплый медвежий бок. Нет, Кенет об Инсанне и вовсе не думал.

А вот Инсанна думал о Кенете. Он тоже был занят по горло. Особенно много времени у него отнимало писание двух капитальных трудов: руководства по прикладной магии для начинающих и книги воспоминаний. Дело подвигалось медленно. Слишком часто Инсанну беспокоили повседневные заботы. А тут еще непрошеные мысли вторгаются в его совершенный разум, мешают приняться за работу, вселяют тревогу. Вот и теперь…

Инсанна правой рукой отложил смоченную тушью кисть на письменный прибор и невесело задумался, продолжая левой рукой сжимать вторую кисть. Обнаружив это, он в сердцах сжал кисть так сильно, что она расщепилась. Такого с ним уже несколько сотен лет не случалось. Инсанна усилием воли заставил себя обрести прежнее ледяное спокойствие. Оснований для тревоги попросту нет.

Да кто он такой, этот сопляк из трактира? Было бы о чем беспокоиться. Мальчишка еще совершенно зелен. Он еще ничегошеньки не понимает. Знак на посохе намалевал… Инсанна презрительно фыркнул, припомнив начертанный в порыве хвастливого тщеславия знак “исполнение”. Нет, мальчишка ни о чем не догадывается. Исключено.

И все же…

Выходя из “Весеннего рассвета”, Инсанна был вполне доволен собой. Поездка, несомненно, удалась. Конечно, в новой больнице он пока мертвыми телами не разживется. Так ведь не одна она на свете. А жалкий червяк Акейро, дерзнувший лишить его поставщиков, будет примерно наказан. Даже заклинаний на него тратить не придется: сам умрет, соприкоснувшись с несокрушимой силой великого Инсанны. Уже умирает.

А беседа в трактире окончательно настроила Инсанну на благодушный лад. Совсем еще сопливый мальчишка, такому что ни скорми – все проглотит. До чего же удачно, что Инсанна случайно натолкнулся на него! Потом, со временем, это приобретение обещает стать весьма и весьма ценным. Ради такого и потрудиться малость не жалко. Инсанна был само обаяние, он льстил мальчишке без зазрения совести, заранее предвкушая удовольствие от неизбежной через несколько лет развязки. Все же он решил не полагаться только на удачу и свое очарование и вручил мальчишке пластинку со змеей, обвивающей сокола. Забавная штука эта самая пластинка. Куда бы ни пошел ее обладатель, в конечном счете его потянет к Инсанне, и он придет, полагая, что сделал выбор по собственной воле. А Инсанна может в любой момент с помощью волшебной пластинки понаблюдать за ее владельцем и даже усилить тягу, если понадобится.