Рот подруги беззвучно открывает и закрывается, она подозрительно щурится, явно думая о чем-то неприличном.
Эштон отводит взгляд и апатично произносит:
- У меня нет никаких отношений с теми студентками.
Бессердечно и презрительно усмехаюсь:
- Не забывай о том, кто ты. С этого момента, если увижу, что соблазняешь других, заставлю столкнуться с последствиями такой опрометчивости.
Про себя же добавляю: «Спасибо мне потом еще скажешь, что сохранил целомудрие для принцессы!».
Холод в глазах брюнета становится еще невыносимей. Прежде чем он успевает что-то ответить, до нас долетают голоса перешептывающихся вокруг учащихся.
- Новая игра?
- …очередное изощренное издевательство.
- Браво, что и следовало ожидать от леди столь благородного семейства…
Ладно, этого должно хватить, чтобы сплетни разлетелись по всей альма-матер.
- Пошли, - хватаю за запястье Элоди, бросаю еще одни предупреждающий взгляд на красивое и открытое теперь для всеобщего обозрения лицо Эйджа, и утаскиваю соседку через проем входа в столовую.
Когда мы занимаем свои места за привычным столом, за ним уже глотают завтрак, не жуя, словно за ними гонятся, парни.
- Это…мне же не привиделось? – Элоди опускает на стол поднос, но я интересую ее куда больше еды. – И не послышалось?
- Не знаю, что ты имеешь в виду, - бурчу, кусая яблоко, не отрывая глаза от севшего ко нам спиной Эйджа в самом углу обеденного зала.
- Что стряслось? – хмурится Роял.
Элоди большего и не нужно, подруга тут же принимается за пересказ произошедшего, а потом еще раз, когда приходят Хизер с Селестой. Пропускаю мимом ушей шутки (Данте и Циан) вопросы (девчонки) и доводы пытающихся достучаться до моего рассудка (Роял) друзей.
- Допустим, Ви, твои мотивы нам ясны. Три недели до вашего поединка осталось, и тебе нужна победа. Но вот он…- тянет Элоди, наблюдая как закончивший есть Эштон встает и относит поднос. - В чем его выгода?
- Как это в чем?! Захомутать богатенькую наследницу древнего рода – разве так просто? Эйдж будет как сыр в масле кататься, какое ему дело до обвинения в мезальянсе?
Хейз цокает и допивает, задрав над головой стакан, остатки какао, облизывает губы.
Хмыкаю и встаю, поправляя на плече сумку. Все равно мне не объяснить им всех деталей, так чего распыляться. О том, что это не взаимная выгода, а шантаж, предположений никто не делает.
- Я пошла.
Все занятия сегодня исправно сижу за одной партой с Эйджем. Вопреки такому соседству, ни он, ни я за целый день не говорим друг другу ни слова. Все уже сказано. До тех пор, пока у меня нет к нему дел, нам нечего обсуждать.
Начиная с этого дня Эйджу придется столкнуться не только с привычным равнодушием и презрением однокашников, но и с лестью и заискиванием любопытно сующих нос не в свое дело окружающих. И вне всяких сомнений, поползут самые разные слухи.
Народ гадает, какие между нами с бывшим неприятелем теперь отношения, но не получив до конца недели четких ответов, постепенно привыкает к новой модели поведения первого и второго клинка академии.
Тем более, что ничего особенного, кроме смены дислокации моего места на парах, не происходит. Никаких им обжиманий или прогулок за ручку – не приведи богиня – не происходит.
Вертеть просто так Эштоном, теша себя его безвольным подчинением, мне совершенно не улыбается. До тех пор, пока это не станет нужным, я в его судьбу вмешиваться не собираюсь. Итак влезла по самые уши. К счастью, дни идут тихо и размеренно. Из важного на повестке будущего сюжета событий в ветке главного героя только наш с ним поединок.
Не только переменой оригинальной истории занимаюсь, приходится бросить все свои силы и заржавевшие извилины на учебу. До выпускных экзаменов осталось чуть-чуть, мне нужен диплом об окончании академии, в этой жизни не обязательно с отличием. Но даже для этого приходится нехило напрячься.
В остальном, моя жизнь особо не меняется, пусть глаза людей вокруг и задерживаются на мне дольше обычного.
В пятницу – неделя прошла с моего воскрешения - ничего не предвещает беды. После обеда как обычно студенты нашего боевого факультета уныло топают в сторону тренировочного плаца.
Парни вокруг меня шутят, Роял с каким-то лихим предвкушением обещает, что, если снова окажется в круге против Эйджа, последнему не поздоровится.
Только после шутливого толчка в плечо от Данте, я вспоминаю, что мне следовало бы разозлиться и пригрозить другу поумерить пыл в отношении моего…кого? Любовного интереса? Избранника?
Я сама не знаю, как охарактеризовать то, что между мной и Эштоном, что о других говорить, которые в догадках теряются. Ну, я им не помощница развенчивать сложившиеся версии гуляющих по академии слухов и домыслов.
Даже мои приятели и соседка по комнате изнывают от любопытства, но на все их подначивания и попытки разнюхать правду, стойко сохраняю молчание, чего говорить о посторонних людях.
Эйджа тоже донимают, но ему хоть бы хны.
В общем, вопреки такому бессердечному шантажу, нельзя сказать, чтобы жизнь его или моя так уж сильно поменялась. Это же хорошо, да?
Сегодня после занятия я собираюсь домой на выходные, из-за учебы и постоянных тренировок сил и времени заниматься приютом и отцом Далии, у меня среди недели нет. Надеюсь, что у старого дворецкого его будет поболее и Олдо не откажет мне в одолжении.
В том, что дедушкин подчиненный умеет хранить секреты от отца я не сомневаюсь, да и знания о потребностях детей, налаживании быта и ремонтных работах у него должно быть поболее моего, как и связей в городском управлении, где необходимо тихо и по-быстрому заверить договор о передаче собственности и оформить новые документы приюта на мое имя.
А еще, несмотря на преклонный возраст, мой старый друг может навести на других немало страха. Пригрозить если что или напугать до смерти ему ничего не стоит. Тех подонков, которые хотят захватить землю приюта или…
Папаша моей младшей сестры о нашем с ней родстве сейчас даже не подозревает, так что мне светится перед ним- только беду кликать. Но о его финансовых делах как следует узнать необходимо.
Пока Людовик Ньюберри не потащил в болото за собой мать и Далию, лучше принять превентивные меры. Если понадобиться, то и вовсе от него избавиться, теплых чувств к этому домашнему тирану ни родительница, ни моя сестричка не питали.
Примерно такие замыслы крутятся в моей голове в свободные от занятий и учебы минуты.
Предвкушая хорошую возможность как следует поработать мышцами и избавиться от всех забот хотя бы на время выматывающей до изнеможения тренировки, я за ребятами вхожу через массивные распахнутые ворота на территорию огороженной площадки для студентов-боевиков.
Часть одногруппников уже принялась разминаться, но то и дело любопытно поглядывает на молодого мужчину рядом с перекаченной фигурой бородатого тренера Пима.
Резко торможу, невольно бледнея.
Руди замечает в толпе пришедших на занятие учеников мою персону и машет рукой, напоминает мне встречающего хозяина пса с мотающимся из стороны в сторону хвостом. Только вот, его хитрое выражение лица не говорит мне ни о чем хорошем.
Ненароком, ищу взглядом игнорирующего всех вокруг и разминающего в одиночестве Эйджа и покрываюсь мурашками.
Вот же даррг!
- Вивиан!
Сочащийся энтузиазмом голос Руди, вернее, Рудольфа Андерса, молодого капитана синего рыцарского ордена, заставляет все остальные звуки стихнуть.
Эйдж, словно высунувшийся из дупла любопытный бельчонок, поднимает голову. Впрочем, не он один.
Тренер Пим машет рукой, призывая меня подойти. На ослабевших ногах медленно топаю вперед, чувствуя на себе взгляды окружающих, на которые я обычно не обращаю никакого внимания.
Что происходит? Какая нелегкая принесла сюда Руди?
В прошлом такого не было. Но в прошлом и нашей встречи на подпольном бое Арены тоже не было.
Конечно, вряд ли что-то изменится, узнай вдруг Эйдж, что тем самым мальчишкой, ставшим свидетелем его избиение и последующей раздирающей душу сцены, была я, но…мне этого очень не хочется.
