Еще один раскат грома. И за мгновение до этого – яркая вспышка, осветившая бледное лицо Лиана, залитое водой. Почему-то мне казалось, что это не только дождь прочертил мокрые полосы на его щеках. Глупость, конечно...
«Я не дам тебе сгинуть там».
Его губы дернулись, пытаясь сложиться в усмешку.
«Можно подумать, от тебя что-то зависит...»
«Можно, Ли».
«Ну, попытайся, – теперь он в самом деле усмехался, ни на миг не веря в то, что я на самом деле могу как-то изменить плетение нитей судьбы. – Но, пожалуйста, не отговаривай меня ехать в Эймурдин. Я знаю, мое место там. Он... он зовет меня».
«Красная Башня тоже тебя звала, и чем все кончилось...»
«Это другое. Я знаю. Совсем другое. Эймурдин зовет меня моим собственным голосом. Там осталось что-то важное. Что-то из нашего прошлого. Какой-то ключевой осколок, недоделанное дело. Там все началось, там же должно и закончиться».
Боль все еще скручивала меня изнутри, но я знал – Лиан прав. Знал – все именно так. И касалось это не только его старого проклятья, но каким-то образом задевало нас всех. Всех магов. Мы с ним в самом деле должны были завершить нечто, начатое так давно, что об этом никто уже не помнил и не знал.
Никто, кроме нас.
«Что было дальше тогда, Ли? Что было с тобой?»
Он понял, о чем мой вопрос – в его глазах отразился черный огонь и бездна мрака, которой не было дна.
«Не надо тебе знать этого»
«Надо»
Вдох. Выдох. Зажмуренные до глубоких морщин глаза моего брата. И дыхание холода, невозможное для середины лета.
«Они сделали меня своим рабом».
«Нет!»
«А перед этим вырезали глаза».
Нет...
«Мне так и не удалось сбежать».
10
Прикосновение. Живое тепло объятий.
Магия исцеления, доступная нам всем по праву рождения.
Став Источником для Лиана, я больше не отваживался дотрагиваться до него лишний раз, боясь ненароком выдать этот секрет, способный привести его в бешенство. Но теперь, укрывая брата в кольце своих рук, я забыл о привычных страхах – о том, что можно показать недозволительное или, наоборот, случайно увидеть... Все о чем, я думал в тот миг – это о том лишь, что даже самая застарелая боль, разделенная на двоих, становится меньше.
Когда степь поведала мне историю нашего прошлого, я был уверен, будто мне досталась худшая доля в той жизни.
Я ошибался.
Исчез лес. Растаял дождь. Больше не существовали ни дорога, ни дворец где-то далеко за спиной.
Только ветер на вершине древней башни, упрятанной в толще горы.
И мальчишка, которого я должен был защитить, но не смог.
Ему было семь, а мне почти пятнадцать, когда мы смешали нашу кровь и поклялись стоять друг за друга до конца. Разве мог я подумать тогда, что есть нечто хуже конца?
«Прости...»
– Дождь стихает... – сказал Лиан, утирая лицо и делая шаг в сторону. Бросив на меня короткий взгляд, он добавил с грустью: – Я же говорил, что не стоит тебе этого знать. Все равно минувшего не исправить. Ну... сейчас-то все иначе. Мне уже не десять, я могу за себя постоять. И завершить то, что начал тогда.
– Начал? – я ничего не понимал, кроме одного... в последнее время у моего брата появилось слишком много новых тайн.
Он улыбнулся беспечно, как вольный лесной дух, убрал с лица мокрую прядь и посмотрел на медленно светлеющее небо. С ветвей срывались последние капли.
– Как-нибудь расскажу. Потом. Сейчас еще не время. Смотри, скоро солнце покажется. Если выберемся на ровную дорогу и быстро поскачем, то даже обсохнуть сможем.
Я медленно поднял руку, распахивая ладонь.
От земли невидимым фонтаном ударил поток теплого воздуха, взметнув наши волосы и плащи, в считанные мгновения высушив одежду.
– Ба... – не скрыл восхищения Лиан. – Ты и так умеешь...
– Ты, наверняка, тоже. Попробуй.
Он покачал головой.
– Не сейчас. Не сегодня. Думаю, мне стоит поберечь пока силы: день только начался, ехать еще далеко.
Я вытащил из сумы завернутый в тряпицу хлеб.
– Держи. На пустое брюхо и впрямь далеко не уедешь.
Мы оставили лес далеко позади и проехали пару крупных деревень, когда Лиан вдруг сказал совершенно будничным голосом:
– Хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что.
– Что же? – поднял я бровь.
– Если на сей раз я уйду первым, позаботься о моей семье.
Даже мой конь споткнулся, когда прозвучали эти слова.
– Что ты мелешь, Ли? – я не знал, чего в моем голос больше – злости или отчаяния.
– Да ничего такого особенного, – он невинно пожал плечами, не отводя глаз от дороги и небрежно отщипывая кусок от пирога, которым мы разжились в последней деревне. Прожевав его, Лиан пояснил: – Рано или поздно все умирают. Даже если дожить до глубокой старости. Может, первым, буду я, а, может, ты. Просто пообещай мне это. Не хочу, чтобы Шуна осталась одна, если вдруг меня разобьет удар прямо на супружеском ложе. Обещаешь?
– Да, – мрачно ответил я. А что еще тут можно было сказать? Но раз уж разговор зашел о семьях... я тоже решил задать вопрос, который давно не давал мне покоя. Спросил бы и раньше, но не хотел лезть не в свое дело. Теперь же это было более чем логично. – Кстати, почему вы не женитесь?
– Ну... так вышло...
– Не понимаю.
– Шуна не хочет. Говорит, там, где она выросла, принято по-другому.
Дикие Земли. Да... там было по-другому. Там мужчина и женщина сколько угодно могли жить вместе, но семьей они становились только тогда, когда у них появлялся ребенок.
– Значит, ваша свадьба будет в конце осени?
– Полагаю, что да, – теперь Лиан выглядел ужасно серьезным. – Так ты позаботишься о ней?
– Конечно позабочусь, глупая ты черепушка.
– Вот и славно. Тебе тоже нечего бояться, я никогда не оставлю Айну одну.
Я и не боялся. Но на душе после этого разговора стало совсем погано.
Айна. Неправильная принцесса
1
– Да будь ты проклята, вонючая дрянь! – Шуна с размаху воткнула иглу в туго натянутое полотно, вскочила со своего стула и что было сил пнула вышивальную подставку. Та улетела через всю комнату к другой стене и с жалобным стуком упала на пол. – Ненавижу!
С жалостью посмотрев на подругу, Айна порадовалась тому, что в это утро они занимались рукоделием вдвоем, без других женщин, как то было положено по традиции... Впрочем, при посторонних Шуна, конечно, не позволила бы себе подобных вспышек гнева.
– Опять дурной сон приснился? – осторожно спросила Айна, откладывая свою иглу. В последнее время Шуна часто жаловалась на кошмары. Но недавно Патрик сделал для нее какой-то амулет, и вроде бы стало лучше.
– Нет! – Шуна стояла посредь гостиной и яростно сжимала кулаки, не зная, куда приложить свою злость так, чтобы от этого никто не пострадал. – Просто я не могу больше! Не могу больше сидеть тут и изображать из себя благородную даму, пока мой глупый безголовый мужчина лезет в ловушку! Пока эта клятая змея крадет его у меня!
Айна осмотрелась и, увидев пару пустых стеклянных кубков, взяла их и вручила Шуне.
– Пойди в сад и разбей об стену. Может, полегчает.
Шуна сцапала кубки и исчезла за распахнутыми дверями, ведущими в укромный сад при Королевских покоях. Через пару мгновений до ушей Айны донеслись звуки, знаменующие кончину прекрасной заморской посуды.
Что ж... кубки для Айны были не так важны, как душевное равновесие подруги, которая в последнее время совсем потеряла покой.
– Легче? – спросила она, спускаясь через две короткие ступеньки в сад.
– Нет! – маленькая грудь Шуны, прикрытая свободной оливковой рубахой все еще высоко вздымалась, а кулаки все так же искали для себя подходящую мишень.
Айна покусала губу и вернулась в гостиную. Она решительно подняла с пола вышивальную подставку с натянутым на нее полотном. Стежки там были один другого страшней, а сама подставка имела слегка побитый вид.
