Айна видела его. Суровый бородач с огромными руками и копотью, навеки въевшейся в кожу, приходил лично к Его Высочеству принцу Патрику, долго крутил в руках чертеж и в конце концов хмуро кивнул. Это означало, что он берется за дело.
С Вереска целый день снимали мерки и делали слепки его ног из глины. Юный маг при этом даже не понимал, что происходит. Патрик до последнего держал свою затею в секрете. Только неделю назад, когда кузнец принес почти готовые доспехи, мальчишке наконец открылся смысл происходящего. Та первая примерка была нужна, чтобы правильно разместить на пластинах все шнуры и кожаные ленты, скрепляющие их в единую конструкцию. Металлические сегменты закрывали ноги вереска почти целиком спереди и сзади, а самый широкий и длинный поддерживал его спину почти до середины. В этой странной амуниции Вереск походил на маленького рыцаря, который почему-то надел на себя только половину доспеха.
Патрик сказал, что в первое время мальчишке едва ли удастся полноценно ходить, и вообще ему будет очень тяжело таскать на себе все эти железки. Не стоит, мол, обольщаться... Пройдут долгие месяцы, прежде, чем доспехи станут для Вереска естественным продолжением его тела и будут по-настоящему помогать, а не мешать.
И все же...
Глядя на эти неловкие первые шаги, Айна с трудом удержалась, чтобы не заплакать от радости. И почему-то нутром поняла, что пойдет Вереск гораздо быстрее, чем предрекал ему брат короля.
Шуна плакать не пыталась. Она смотрела на мальчишку пристально и даже без улыбки – так, будто только теперь увидела в нем что-то очень важное.
3
– Это похоже на магию, – сказала Айна несколькими часами позже, когда они с Патриком снова увиделись – за ужином в Малой столовой. Пока все остальные оживленно обсуждали новые «ноги» Вереска, она снова и снова вспоминала его первые шаги. – Какую-то очень особенную магию...
– Это и есть магия, – тихо ответил Патрик. Так тихо, что услышать его могла только Айна. – Обычный человек, возможно, тоже смог бы ходить в этих доспехах, но совсем иначе... А Вереск... рано или поздно он сможет даже бегать.
Говоря так, принц внимательно смотрел на мальчика, который в этот вечер стал центром внимания для всех членов большой королевской семьи. По решению Патрика юный маг все чаще появлялся в Малой столовой, словно уже был негласно причислен к этой семье. И, надо сказать, как правило, он чувствовал себя среди титулованных особ гораздо свободней, чем та же Шуна, предпочитавшая ужинать молча. Вереск, конечно, тоже красноречием не отличался, но даже скромного бессловесного обаяния ему вполне хватало, чтобы все три дочки принца Тодрика поочередно приставали к нему с разными глупыми вопросами. Впрочем, Айна могла их понять... с некоторых пор она отчетливо осознала, что люди, наделенные магической силой, обладают несомненным даром притягивать к себе внимание. Даже если с ними не связывают никакие особые узы. Ей и самой нравилось общаться с этим странноватым мальчиком, чей взор почти всегда был обращен немного внутрь и в бесконечность.
– Нет, Ниара, – певучий голос принцессы Мирен прозвучал мягко, но строго. – Вереск не будет сейчас вставать только ради того, чтобы ты разглядела как следует его ноги. Угомонись, дитя и сосредоточься на своей тарелке.
Юная Ниа вспыхнула и смущенно опустила глаза, хотя вроде бы ничего особенного сказано не было. Из всех девочек Тодрика она была самой младшей, самой нежной и балованной, ей многое позволялось... Дарея, которой не так давно исполнилось четырнадцать, посмотрела на сестру с ухмылкой и что-то прошептала ей на ухо, после чего Ниара вовсе залилась густой краской и отвернулась.
Король взирал на всю эту суету за столом с легкой улыбкой на лице. Сам он редко встревал в семейные разговоры, которые чаще всего сводились к перепалкам между девочками, их восторженным рассказам и замечаниям принцессы Мирен. Айна поймала его взгляд, который неизменно оставался серьезным, и поняла, что Руальд хоть и делает вид, будто слушает всю эту забавную болтовню, на самом деле глубоко погружен в свои мысли. Сидевший рядом с ним принц Тодрик прекрасно это чувствовал и даже не пытался заговаривать с братом о чем-то более серьезном, чем вкус вина и мяса.
Айне нравится этот человек, обладавший безупречными манерами и чертами лица до крайности мало походящими на черты двух его братьев. Ходили слухи, будто принц Тодрик – вовсе не сын короля Берна, но за их распространение Руальд мог покарать так строго, что лишний раз никому не хотелось перемывать косточки бывшему наследнику престола. Благодаря архивным записям Айна знала, что много лет назад Тодрик был уличен в измене, но помилован, после чего по собственной воле отказался от любых притязаний на трон. Дети его имели право фигурировать в очереди наследования, но сам он навсегда закрыл для себя эту дверь.
– Но мне не-е-трудно, – услышала Айна голос Вереска. – Если Ее Вы-ысочеству так будет угодно, я могу встать...
Он лгал, конечно – ему было трудно, хотя весь минувший день мальчишка только тем и занимался, что заново учился совершать самые простые действия, такие как сесть или встать.
– Ее Высочеству вовсе не угодно, – отрезала мать Ниары, и Айна тихо, очень тихо рассмеялась, пряча лицо за высоким кубком.
– Я так рада, – призналась она Патрику. – Так рада за него... Он словно светится сегодня.
– Ну, тут бы любой засветился на его месте, – принц улыбнулся ей в ответ, но за этой его улыбкой тоже скрывались какие-то совсем другие, серьезные мысли.
«Что-то не так», – поняла Айна и внутри у нее плеснулась тревога. Все так же звучали веселые голоса за столом, светило в окна яркое летнее солнце, не готовое еще завалиться за горизонт, но Айне вдруг показалось, что в столовой уже воцарились глухие сумерки.
«Глупости! – попыталась она вразумить саму себя. – Ну что могло такого случиться? Просто у короля и его брата всегда полно хлопот. Это же не за себя одного отвечать – за целое королевство».
– Говорят, задули ветра с северо-запада, – сказал Тодрик, отпив вина и аккуратно поставив кубок на стол. – Думаю, в этом году будет славная торговля с Нортом.
– Почему, папа? – быстро спросила Ниа, даже не глядя больше в сторону Вереска.
– Это хорошие ветра, чтобы гнать корабли с севера к югу.
– А... вот как... – принцесса задумалась о чем-то. – Я бы тоже хотела поехать на юг. Ну, вернее поплыть... на корабле!
– Корабли ходят, милая, – поправил ее Руальд. – И что же ты хочешь увидеть на юге? Разве тебе мало было последнего путешествия в Феррестре?
– Мало, конечно же! – не задумываясь ответила девочка. – Там так красиво...
– Сейчас в Феррестре очень жарко, – сказала вдруг Шуна. – Не всякому по вкусу такая жара...
Сказала и снова уставилась в свою тарелку, словно испугалась своей смелости говорить за этим столом наравне со всеми.
– Верно подмечено, – поддержала ее принцесса Мирен. – К тому же мы и в самом деле не можем совершать подобные путешествия каждые полгода.
Краем глаза Айна увидела, как по лицу Патрика скользнула тень грусти. Вот уж кто больше всех хотел бы отправиться на юг... Быть может, в Феррестре летом и не особенно хорошо, зато в Янтарном Утесе уж точно прекрасно.
«Ему давно пора домой, – подумала она. – Ведь нападения с Запада уже никто не ждет, почти всех детей удалось найти, Фарр и Лиан вполне способны будут управиться с ними... когда вернутся. Он просто ждет их возвращения? Или есть еще что-то, чего я не знаю? Что-то, что держит его здесь?»
Айна и сама вдруг ужасно захотела назад... туда, где столько лет ее сердце находило радость и покой. Увы, она слишком хорошо понимала, что для нее самой Янтарный Утес – уже перевернутая страница.
Между тем, разговор за столом утек в новое русло – теперь все обсуждали слишком жаркое лето и возможность спрятаться от зноя в Лебедином дворце. Айна подумала, что это неплохая идея и посмотрела на Шуну, пытаясь понять, о чем та думает.
