Ваня чувствовал, что рассвет уже скоро. Свинцовое небо на востоке начинало болезненно нарывать розовым, точно солнце собралось прорваться кверху из морских глубин, из-под толщи тяжёлой воды — с болью, стонами и гнойной пеной.

Даже суперагентам иногда ужасно хочется спасть. А Ваня был просто четырнадцатилетним мальчиком. И этот мальчик последний раз полноценно выспался на борту «Иоанна Кронштадтского», а с тех пор — всё как-то урывками. То в берлоге в мокрой шкуре, то на ступеньках в подвале…

Ванечка как раз пробегал мимо квартала Саламандр — чёрная опора ЛЭП, знакомая до боли в незаживших ладонях, маячила справа за спящими павильончиками летних кафе. А вот и ступеньки, ведущие в подвал, где Ваня проспал три часа перед тем, как провалиться сквозь купол в фонтан…

Царицын остановился. А… почему бы не повторить этот номер? Конечно, спать на ступенях не очень удобно. Зато… не нужно прорываться в казарму барона Гриммельсгаузена. Там всё равно нужно лезть через окно, чтобы сенсоры не уловили частоту моей гербовой бляхи. А иначе волшебное начальство узнает, что шаманёнок Шушурун возвращался в казарму в пять часов утра.

Ваня присел на ту самую ступеньку, где ночевал сутки назад, закинул голову — и отключился. Во сне он видел много всякой ерунды, которая танцевала вокруг и пыталась укусить. Потом, уже под самое утро, кусачая ерунда внезапно разбежалась, точно перепугавшись чего-то. Во сне стало тихо и покойно.

И Ваня увидел Геронду. Старец шёл вдоль забора, согнувшись под тяжестью вязанки хвороста. Ваня очень обрадовался. Он побежал к нему навстречу, чтобы рассказать о своей находке: дневник, Асин дневник! Посмотрите, Геронда, здесь всё написано. Вот так они приучали детдомовцев к злым желаниям и привычкам! Они заставляли забыть про совесть, про Родину…

Геронда ничего не сказал. Он молча поднял на Ваню грустные глаза. Ах, как у Вани сжалось сердце! Геронда смотрел на Ваню так, словно Ваня был болен, и лежал на кровати, и умирал. И тогда Геронда указал на Ванину грудь.

Ваня испугался, нет ли у него в груди ужасной раны, при виде которой Геронда так расстроился. Но не было раны. Зато Ваня с удивлением обнаружил у себя на груди, прямо поверх медвежьей шкуры… ордена. Много, целая россыпь орденов. Ордена были большей частью иностранные, тяжёлые, блистали игрой драгоценных камней.

Ваня очень обрадовался и стал разглядывать ордена. Но! Геронда вдруг шагнул к забору и рывком вытянул из частокола огромную длинную жердь… Ваня не успел ничего понять — Геронда размахнулся и… сильно ударил Ваню жердиной по плечу.

От сильнейшего удара ордена посыпались на землю, как осенние листья. Ваня крикнул от страшной обиды и…

Проснулся от боли в плече.

Кадет Иван Царицын машинально схватился за ушибленное место. Закатал рукав — и, тупо моргая, уставился на здоровенный синяк, украшавший предплечье.

«Наверное, ночью где-то ударился, да не заметил. А теперь вот проявилось и болит», — подумал Ваня. А что оставалось думать? Согласитесь, гораздо сложнее поверить в то, что этот синяк остался на его плече от удара длинной жердины.

Всклокоченный, с чёрными кругами под глазами, потирая ноющее предплечье, первокурсник Шушурун ввалился в вестибюль учебного корпуса — и, удивлённый, застыл на пороге.

Вы думаете, турникет не сработал и дверцы не захотели пропустить его внутрь? Отчего же… дверцы раскрылись, ожидая, когда Шушурун удосужится войти. Но мальчик остановился по другой причине. Ясно-синими распахнутыми глазами он смотрел на то, что творилось в вестибюле, — и, честно говоря, никак не понимал, что происходит.

Первокурсники носились по лестницам как сумасшедшие, точно опаздывая на самый важный в мире экзамен, точно в буфете давали бесплатное зелье против плохих оценок. Может быть, Гарри приехал? Или проректор Гендальфус раздаёт автографы на чердаке? Отчего такая суета?

Ваня переводил взгляд с одной спешащей фигуры на другую.

— Эй, постой… Да что происходит?

— Появились! Они начали появляться! — крикнул на бегу негритёнок с клипсой. — Магические способности!

— У кого? — не понял Ваня. В два прыжка он догнал попрыгучего мальчика и поймал за шарфик.

— У отличников! — оскалился негрик, пытаясь освободиться. — У тех, кто хорошо учится, появились магические способности! Наш отличник Гуго Бонди вчера получил пять баллов на уроке боевой магии, а сегодня внезапно научился зависать в прыжке! Над землёй, на целых пять секунд!

— Да ладно врать! — в растерянности Царицын выпустил из рук шарфик, и негрик тут же бросился прочь.

— Теперь все учатся как проклятые! — крикнул он, удаляясь. — Все хотят колдовать! Я тоже хочу зависать над землёй, очень хочу!

Ваня ошалело огляделся: вокруг бегают юные сумасшедшие, шуршат на бегу страничками конспектов, вставляют в диктофончики свежие батарейки… Что за повальное увлечение учёбой?

Поминутно уворачиваясь от безумных однокурсников, Царицын добрался до холла Почестей, где столкнулся с радостным Ариэлем Ришбержье, тем самым, у которого он перекупил Бармаглота на уроке алхимии.

— А, русский! Продай Бармаглота!

— Ты почему такой весёлый?

— Ха-ха, а вот гляди!

Ари достал из кармашка мелкую медную монету и бросил на подоконник.

— Видишь пенни? Теперь смотри внимательно. Он нахмурился, надул губы и, бормоча себе под нос, коснулся монеты пальцем. Через пару секунд отдёрнул пухлый пальчик, а под ним… Ваня вздрогнул: золотая монетка!

Разумеется, Ваня не поверил своим глазам. Фокус! Ари просто подменил медную монету золотой. Но вдруг — прямо на глазах золотой кружочек на подоконнике начал темнеть, тускнеть…

— Ну что, русский? Можешь так?! — засмеялся Ари, и кучеряшки его затряслись торжествующе. Глянул остренько, схватил медяк с подоконника, сунул обратно в карман — и, приплясывая от счастья, побежал дальше по коридору.

Ваня провёл рукой по лбу. Наваждение какое-то… Видимо, нужно всё-таки выспаться…

Ой! Холодная ладошка легла на ушибленное плечо. Ваня обернулся — и увидел незнакомую сумасшедшую девочку. Девочка была одета… совершенно диким образом. Ваня чуть язык не прикусил от неожиданности. Определённо, бедняжка была психически нездорова. Рыжие волосы, зелёные глаза, вся извивается, точно её подключили к проводу высокого напряжения.

— Приве-е-ет, красавчик! — промяукала незнакомая девочка голосом Фелиции Бэнкс.

— Ты чего, а? — опешил Ванька. — Фелицка, ты что ли? С дуба рухнула, мозги протухли? Ты что, одеться забыла?

— Я знала, что тебе понравится, — промурлыкала изменившаяся до неузнаваемости Фелиция. Глаза её были такого насыщенного цвета, что, казалось, в каждый закапали по баночке зелёнки. — Это я ради тебя так оделась, красавчик. Чтобы ты наконец обратил на меня внимание. А то ты совсем не смотришь на девочек, зазнайка.

Ваня дружески похлопал тяжелобольную по плечу и отошёл. Во, дура сумасшедшая. В одних трусах на уроки — это уже диагноз.

Увы! Ему определённо не суждено было дойти до Зала расписаний. Секо Мутагочи спрыгнул откуда-то с винтовой лестницы — и начал радостно кланяться:

— Привет! Привет! Сусурун-сан, мозно тебя на минуту?

— А чё случилось-то? — вздохнул Ваня.

— Сегодня утром я оссютил в себя великие волссебные силы! — выдохнул Секо Мутагочи. — Теперь я могу кидасся книзками на расстоянии, ага!

— Это как? — не понял Ваня.

— Идём! Идём! — Мутагочи, непрестанно кланяясь, потащил его за рукав к баллюстраде.

— Вон, смотри! Видись, внизу Ари? Вон с девоськами, видись?

Царицын, перегнулся через перила и, с трудом сфокусировал сонные глаза: действительно, внизу темнела в толпе кудрявая головёнка Ришбержье. Мальчик Ари развлекал двух симпатичных девочек, он показывал фокус с монеткой.