Уже в следующую секунду я была прижата сильными руками к ближайшей стене. А еще через мгновение Маршал с легкостью приподнял меня и оказался полностью во мне. Я была застигнута врасплох, но мне понравилось. Одержимо.

После ситуации с Евой я несколько дней ходила сама не своя. Не получалось прекратить обо всём этом думать. Елена предлагала мне развеяться, но я отказалась, потому что моя семья разваливалась на куски. А была ли она хоть когда-нибудь цельной?

Мне позвонил отец и я не сдержалась. Расплакалась, рассказала обо всём, что случилось. Он уже всё знал. Мать опередила и заявила, чтобы отец немедленно повлиял на меня. Но папа даже не собирался этим заниматься. Он в равной степени любил и меня, и Еву. Прекрасно знал нас двоих.

— Ты не виновата, — заверил меня папа. — Она сделала так, как посчитала нужным. Твой этот Кир оказался прав — любой поступок влечёт за собой последствия. Хорошие эти последствия или плохие — человек уже выбирает сам. Думаешь, Ева не понимала рисков?

— Я не смогу ей этого простить, пап, — сквозь всхлипы призналась я. — Не в Кире дело, понимаешь?

— Конечно, понимаю! Твоя сестра слишком многое себе позволила и это не допустимо с ее стороны. Я поговорю с ней.

— Она не послушается, — я невесело улыбнулась.

— Это всё равно не поможет ей избежать моей трёпки.

— Я не хочу, чтобы вы ссорились.

Я чувствовала себя ужасно, и в тот момент, когда это ощущение достигло своего пика, вдруг возник Кир.

— Хочу видеть твои глаза, — бесконечно повторял он, проникая в меня резкими глубокими толчками.

Стоны вырывались из моего горла и рассеивались в застывшем пространстве кухни. Я хотела Кира. Еще и еще. Спираль скручивалась всё плотней, доводя меня до безумия. Спина немного саднила из-за жесткого соприкосновения со стеной, но мне было на это совершено наплевать. Я сорвалась. Маршал сделал это со мной. Увлёк за собой в черноту бездны. Мы падали. Оргазм сжал в судороге пальцы на моих ногах. Я вскрикнула и ударилась затылком о кафель на стене. Перед глазами на секунду всё задрожало.

Когда Маршал достиг своего пика, он крепко прижался ко мне и уронил голову на мое плечо. Мы оба тяжело и прерывисто дышали. Я ощущала, как горят мои щёки, а сердце в грудной клетке всё еще безумно колотилось. В животе будто бы запорхали бабочки. Вдруг стало так легко.

Мы переместились в спальню. Кир принял душ и теперь молча стоял у окна всё еще с белым полотенцем на бёдрах. Я лежала на кровати и рассматривал резкий профиль, плавно скользя взглядом от лба, к носу, губам, подбородку.

— О чем ты думаешь? — тихо спросила я.

— О работе, — после длительного молчания ответил Кир. — Цифрах. Погоде. Чашке кофе. О Тебе. А ты? — Он отвернулся от окна и взглянул на меня.

— О том, что хочу сфотографировать той профиль и прилепить снимок ко все остальным, — ответила я и перекатилась на живот.

— Я редко фотографируюсь, — Маршал снова посмотрел в окно.

— Знаешь, я догадывалась о том, что ты откажешь.

— Зачем фото? Я здесь. Ты можешь свободно прикоснуться ко мне. Я не стану возражать.

— В самом деле? — я хитро улыбнулась и поднялась с кровати.

Кир остался неподвижен, продолжая всматриваться куда-то вдаль. Я подошла к нему со спины. Огромная змея тихо охраняла холодный покой своего хозяина. Она выглядела жутковато, но в этой отстраненной жуткости таилась невероятная притягательность. Я не знала, что может вот так тянуть к человеку. Тянуть, несмотря на то, какой он, какая я и какие наши отношения.

Очертив взглядом контуры мышцы, я не удержалась и прикоснулась губами к левой лопатке, затем скользнула к позвоночнику. Пришлось привстать на носочки, чтобы дотянуться к шее, к линии, где начинался рост волос. Казалось, что я целую камень. Кир не двигался. Я ощущала тепло его кожи, чувствовала ненавязчивый аромат геля для душа, даже нашла губами участок, где отчётливо ощущалась пульсация.

— Сестра больше не надоедала? — вдруг спросил Кир, когда мои губы остановились на его плече.

— Нет, — тихонько ответила я и почувствовала, что в сердце снова кольнуло знакомое чувство обиды. Не хочу жить с ним, но и избавиться сейчас от него никак не могу.

— У меня от твоих поцелуев желудок сжимается, — в голосе привычное спокойствие, поэтому определить нравится это Киру или нет я смогла.

— Извини, — я всё-таки решила прекратить.

— Нет. Можешь продолжить.

Вместо поцелуев я аккуратно обвила руки вокруг талии Кира и прижалась щекой к его твёрдой спине.

— Мне с тобой спокойно, — призналась я. — Не думала, что так будет. Почему ты так рано решил приехать?

— Елена сказала, что ты расстроенная. Так не должно быть. И… Я сам захотел. Сегодня. Утром. Не ждать. Кстати, у меня с сестрой тоже непростые отношения.

— Она старшая или младшая?

— Младшая. Мы не понимаем друг друга. Я-то понятно, почему, но она… Думает, что я во вред ей сделать всё хочу. Но это не так. Я плохо ориентируюсь в эмоциях, но я уж точно не отсталый человек.

— Тебя это тревожит? — осторожно спросила я.

— В груди что-то жмёт, когда думаю об этом. Был уверен, что проблема в лёгких. Но нет.

— Значит, это совесть, — выдвинула я свое предположение.

Кир ничего не ответил. Я отпустила его, еще раз поцеловала в лопатку и вернулась на кровать.

— Можешь это сделать, — вдруг отозвался Маршал и повернулся ко мне.

— Ты о чем?

— Фотография. Но только одна.

— Почему ты так резко изменил свое решение?

— Хочу увидеть себя таким, каким ты видишь меня сейчас.

Меня долго упрашивать не нужно, особенно, когда дело касается фотографий.

— Ты знаешь, что ты очень красив? — спросила я, наводя объектив фотокамеры на Кира. — Стань в профиль.

— Красив? У меня два глаза, один нос и рот, два уха. Никаких отклонений от норм. Внешне я такой же, как и все, — следует ответ в духе Маршала.

— Не теми категориями ты мыслишь, — я улыбнулась.

— Значит, ты меня считаешь красивым?

— Да.

— И что именно вынудило тебя вынести такой вердикт?

— Твои глаза. Линия скул. И брови.

— Брови? А что с моими бровями?

— Правильный изгиб.

Я сделала ровно одну фотографию, как мы и договаривались. Она получилась просто отличной.

— Взгляни, — я протянула Киру фотоаппарат.

Он взял и внимательным сосредоточенным взглядом посмотрел на экран.

— Я для тебя такой? — задумчиво спросил Кир.

— Ну в первую нашу встречу ты у меня ассоциировался с акулой. И я откровенно тебя боялась. Но сейчас всё иначе и… Да, ты для меня именно такой.

— У меня есть коллекция металлических самолётов, — Кир вернул мне фотоаппарат и принялся одеваться. — Я их собираю поэтапно, согласно инструкции. Если хочешь, я тебе их как-нибудь покажу. Ты поделилась своим хобби, — Кир взглянул на снимки, весящие на стене. — Будет равноценно и мне показать свои занятия. У меня сегодня плотный график. Поэтому за тобой заедут вечером.

— Хорошо. Я с радостью посмотрю на твои самолёты, — я улыбнулась, обрадованная тем, что Маршал сам решился пустить меня вглубь своего лабиринта.

— И насчет семьи, — начал Кир, надев пиджак. — Не зацикливайся. Бывают истории и похуже этой. Не провожай. И обязательно поешь, — донеслось ко мне уже из коридора.

Вечером за мной заехал водитель Маршала. Если честно, то я немного даже нервничала. Всё-таки каждое даже крошечное сближение с этим человеком было уж очень волнительным. Я практически вслепую ходила по извилистым тропкам лабиринта, остерегаясь неожиданных поворотов. Наша игра была странно завораживающей. Я не знала, какой должна стать финальная точка в ней. Правило было лишь одно — не влюбиться. Потому что тогда всё значительно усложнится. Для меня.

На Нью-Йорк уже опустился вечер. Я рассматривала яркие огни города и предвкушала грядущую встречу. Где она пройдет? Должно быть, дома у Кира, иначе, где он еще может хранить свои эти самолёты? Я оказалась права.