— Да, это так, — тут же согласилась я и охотно отправила в рот кусочек запеченной красной рыбы. — Кажется, мы даже никогда толком и не ссорились. Папа Еву часто ругал, а меня — нет. И в углу я не стояла. Мы, как будто, всегда на одной волне с ним, понимаешь?

— Приблизительно, — Кир аккуратно нарезал остатки своего неизменного стейка с кровью. — И каково это — быть на одной волне?

— Спокойно, — ответила я, немного помолчав. — Правда. Очень спокойно, потому что ты абсолютно точно знаешь — этот человек тебя всегда поймет и никогда ничего не сделает во вред. Мы и помолчать вместе свободно можем и обсудить что-угодно. Папа обожает рыбалку и смотреть спортивные передачи по выходным. По будням он работает — держит небольшой магазин стройматериалов. Ева говорит, что всё это ужасно скучно, а мне так не кажется. Я точно знаю, что мне не нужна ни рыбалка, ни спортивные передачи. Но в компании с отцом я готова часами гипнотизировать этот несчастный поплавок, в ожидании улова. Готова до ночи смотреть гонку биатлонистов или наблюдать за игрой в снукер.

— У твоего отца есть предпочтения в выборе спортивных программ?

— Он смотрит абсолютно всё, — я нежно улыбнулась, потому что мысли о папе всегда согревали мою душу. — Фигурное катание, плаванье. Он вникает во всё это. В каждом виде спорта у него есть свой любимчик. Я, когда начала неплохо зарабатывать, подарила ему билет на футбол. Матч состоялся в столице. Папа жутко хотел попасть на него, но билеты и поездка оказались для него неподъемными в финансовом плане. Матч должен был состояться за день до его дня рождения. Мы вместе поехали. Холодно было просто жуть, но такой адреналин, шум и гам вибрировали на трибунах. Это было незабываемо, — я отправила в рот уже остывший кусочек рыбы. — Ну а ты? Какие у тебя отношения с родителями?

Что-то во взгляде и в осанке Кира неотвратимо изменилось. Я уже немного выучила его движения, выучила небольшое разнообразие взглядов серо-голубых глаз, поэтому перемену заметила и ощутила практически сразу же.

Что-то неприятное, скользко-холодное зашевелилось внутри меня и расползлось по всей грудной клетке. Страх? Досада? Да, пожалуй, именно досада, потому что комфортная спокойная атмосфера между мной и Киром мгновенно раскололась и посыпалась к ногам острой стеклянной крошкой. И мне стало искренне жаль утраченного. Кажется, я случайно забрела в ту часть лабиринта, в которую не должна была даже соваться.

— Их нет, — в голосе Кира зазвенел холод. Едва различимый, но окруженный аномальным кольцом спокойствия.

— Прости, пожалуйста, — я как-то сразу же сникла. Есть перехотелось.

— Меня это не беспокоит, — Кир покрутил между своих красивых тонких пальцев вилку. — Раньше мысли о матери вызывали болезненное сокращение в сердце или в самой грудине. А вот отец, — он замолчал и немного приподнял брови, рассматривая столовый прибор. — Когда его не стало, я точно осознал, что умею злиться, умею безошибочно определять это чувство.

— Злишься? Почему?

— Он это заслужил, — взгляд Кира медленно переместился ко мне. Это был тот самый акулий взгляд, на который я так часто натыкалась, когда мы впервые встретились в «Империале». — Мою злость. Он ее заслужил даже после своей смерти. Никто и никогда не активизировал во мне эту эмоцию. Ни до, ни после.

В эту секунду в голосе Кира возникло столько колючего холода, столько искаженного спокойствия, что у меня волоски на коже зашевелились. Это было жутко. По-настоящему. Акулья сущность Маршала проявилась так ярко, как никогда прежде. Я медленно сглотнула. Кир несколько долгих мгновений неподвижно рассматривал меня. Его глаза остекленели, будто Маршал провалился в свои воспоминания.

Внезапно затрезвонил смарт. Я дёрнулась и случайно ударилась локтем о край стола. Кир поднялся, взял телефон и вышел из столовой, чтобы ответить на звонок. Мне ничего не оставалось, кроме как затолкать в себя остатки ужина. Маршал вернулся буквально через несколько минут. В серо-голубых глазах затаилась привычная отстраненность.

— А ты на кого-нибудь когда-нибудь злилась? Настолько, что пульс учащался и дыхание с затруднением поступало в лёгкие? — Кир продолжил есть.

— Ненавижу это чувство и всегда стараюсь от него поскорей избавляться, но… Да. Было пару раз. Злилась на одного парня из университета, который грязные сплетни про меня распустил, чтобы просто повеселиться и унизить. И, — тут я запнулась на секунду. — На Еву.

— Из-за ее поступка? — Кир глотнул немного воды.

— Именно. Это была ужасающая злость. Она и сейчас во мне сидит, но я стараюсь ее побороть, чтобы мне же легче стало.

— А я со своей справиться не могу, — как бы, между делом признался Кир.

— Тебя это тревожит?

— Я просто не думаю, — Кир сложил столовые приборы в пустую тарелку. — Сегодня останешься у меня, — снова эти знакомые приказные нотки.

— Хорошо, — я вытерла рот салфеткой.

Кир отправил тарелки в посудомойку и обернулся ко мне.

— Я должен заняться работой. Так что, на этой ноте наш вечер подошел к концу. В квартире не заблудишься. Выбирай любую спальню, — развернувшись, Маршал пошагал к выходу.

Какое-то время я сидела неподвижно, пытаясь прийти в себя. К поведению Кира нужно было еще учиться и учиться привыкать. Но, кажется, я делала неплохие успехи.

Отыскав ванную комнату, я вытащила из рюкзака расчёску и телефон. На экране высветилось несколько сообщений от матери. Мои глаза невольно закатились, потому что я уже наперед знала, что именно будет в этих сообщениях. Меня неожиданно испугала собственная реакция. Ко всему, что касалось моих родителей я никогда не относилась неуважительно или с пренебрежением. Но сейчас я словила себя на мысли, что не хочу читать эти сообщения, не хочу разговаривать с матерью. Абсолютно. И мне ни секунды не было за это стыдно.

Отложив телефон, я умылась и причесала свои немного растрепавшиеся волосы. После я отправилась на поиски свободной комнаты. В памяти то и дело постоянно вспыхивал акулий взгляд Кира. Вспомнилась и короткая фраза девочек из стриптиз-клуба о ненормальном отце Маршала. Правда ли всё это?

Я отыскала небольшую спальню, что была расположена на первом этаже квартиры. Сбросив рюкзак в угол, я разулась и взобралась на кровать. Мое сознание было еще слишком возбужденным, чтобы сейчас вот так просто уснуть. Я заходила всё дальше в лабиринт Кира. Натыкалась на острые камни, царапала руки и ноги, но всё равно шла вперед. Сворачивала не туда, возвращалась и начинала путь заново. Маршал завлекал меня всё дальше и дальше в свои глубины. Это было полное погружение.

Закрыв глаза, я медленно прокручивала в памяти весь наш разговор, все взгляды, что были брошены друг на друга. Меня неспешно начало клонить в сон.

— Нужно… Мне это нужно, — послышался где-то на краю сознания горячий шепот. — Нужно.

Приоткрыв глаза, я увидела Кира в предрассветной серости спальни. Кажется, я уснула и не заметила, когда это случилось. Кир, склонившись надо мной, уже снимал с меня кофту.

— Что ты делаешь? — сонно пробормотала я.

— Мне это нужно. Ты мне нужна. — Сухие горячие губы впились в мой рот жадным глубоким поцелуем.

Я почувствовала, что прохладная ладонь скользнула ко мне в трусики. Пальцы безошибочно прикоснулись к клитору. Возбуждение мгновенно сжалось в тугой комок.

Резко дёрнувшись, я села и часто заморгав, осмотрелась по сторонам. Пусто. В панорамное окно, действительно, уже заглядывал рассвет. Но в спальне я была абсолютно одна. Сон… Это был всего лишь обрывок из сна. Сердце учащенно ухало в груди, а между ног всё горело. Я была возбуждена, причем находилась практически на краю этого обжигающего ощущения.

Я легла обратно на подушку и несколько минут усердно пыталась прийти в себя. Возбуждение, не получив должного выхода, жутко заныло. Заныло между ног и внизу живота. А дыхание так и не пришло в норму. Это было мучительно. Очень. Особенно, когда память снова и снова возрождала этот холодный, немного напряженный взгляд серо-голубых глаз. Черт!