— Нет, — я осмотрела пространство большой гостиной. — Сделаем вид, что мы сидим в твоей комнате, в которой спрятаны эмоции.

— Она меньше. Намного меньше.

— Что еще в ней есть?

— Ничего. Тьма. И эмоции, что бьются об стены. Колотят железную дверь, разнося вибрации по всему моему телу.

Снова молчание. Долгое. Легкое и в то же время какое-то вязкое.

— Я заберу тебя, — вдруг заявил Кир. — Тебе нечего здесь делать.

— Думаешь?

— Уверен. Хочешь, чтобы я тебя забрал с собой? Навсегда.

Я выпрямилась и взглянула на высокий потолок, на нем играли тени.

— Знаешь, я понятия не имела, чего хочу от собственной жизни. Помнишь, наш разговор про то, что люди не знаю, чего хотят. Ты был прав. Но теперь я точно знаю, чего хочу.

— И чего же ты хочешь?

— Быть с тобой. Стать твоим проводником. Стать твоим недостающим эмоциональным элементом.

— У меня в груди ноет из-за твоих слов, — Кир провел костяшками пальцев по моей щеке, подбородку, затем осторожно коснулся губами моих губ. — Должно быть, это любовь пришла. Тихо. Но ощутимо даже для меня. А, может, я просто сошел с ума.

— У меня тоже всё ноет в груди. И это точно не безумие, — я улыбнулась, хотя в глазах стояли слёзы. — Давай соберем самолет.

— Прямо сейчас?

— Именно сейчас!

Кир согласился, сохраняя на лице родную и комфортную для него маску спокойствия. Мы зажгли лишь несколько бра, и оказались в круге света, а за его границами продолжала расползаться вечерняя тьма. Маршал принялся вчитываться в инструкцию, пока я раскладывала детали.

Этот несчастный игрушечный самолет стал началом нашей жизни. Новой жизни. Где нет по отдельности Кира и Ляны. В этой жизни мы неделимы. Лабиринт навсегда закрылся за моей спиной. Стал моим пристанищем. Моим будущим домом. Моим маяком. Моей нелёгкой, но сознательно выбранной, дорогой.