Внезапно рядом очутился Джейми и поставил у ног матери чемодан крокодиловой кожи.

— Энни? — Он кивнул мне.

Я сделала глубокий вдох и буквально скатилась с лестницы.

— Мама, это Энни. Она останется с тобой.

Ее голова повернулась на долю сантиметра. Не больше.

— Как поживаете, Энни? Вы не поможете мне раздеться? — Она послала улыбку в моем направлении и сбросила с плеч тонкое кашемировое пальто.

Джейми подхватил его, не дав упасть на пол. Миссис Бичем величаво проплыла в библиотеку; преданная Пеппер рысью побежала следом. Так это моя мать?

— Энни! Энни! — Джейми дернул меня за руку. — Вы не возьмете это? — Он протянул мне пальто.

— Джейми, иди сюда! — прозвучал королевский приказ.

Она ушла. И он тоже. Дверь библиотеки закрылась. И только тогда мое сердце, трепыхавшееся где-то у горла, вернулось на свое место.

Планом было предусмотрено, что миссис Бичем сначала вздремнет у себя в комнате, потом спустится к ленчу, и мы сможем познакомиться с нею во время неторопливой трапезы. Пенелопа считала, что лучшего начала наших отношений не придумаешь. Если говорить начистоту, то она тщательно расписала весь этот день.

А я была рада выполнять ее указания.

Но у миссис Бичем были другие представления. Миссис Бичем была сама себе указ. Это выяснилось очень быстро.

Она закрылась с Джейми и Пеппер в библиотеке, а я маялась у дверей и ждала приглашения войти. Но когда дверь наконец открылась, пригласили не меня, а Рози. Чтобы обсудить меню ленча.

Похоже, меня звать не собирались.

Миссис Бичем распорядилась принести ей легкий ленч в библиотеку. Для нее и Джейми. Не знаю, может быть, и для Пеппер.

Я ела на кухне с Рози, которая весело болтала, не видя в случившемся ничего странного. Ее единственной заботой было здоровье миссис Бичем.

— Должна сказать, ей нужно последить за собой. В ее возрасте сломанные кости срастаются не так быстро. В отличие от молодых. Ей следует быть очень осторожной. Особенно теперь, когда ей прописали новые таблетки от давления. Мой двоюродный брат не принимал их и месяца, а потом умер.

— Вы хотите сказать, что эти таблетки убили его? — испугалась я.

— Нет! Он забывал их принимать! О чем я и толкую. Теперь ей придется самой следить, чтобы не перепутать их с таблетками от головной боли или простуды. Это ведь пара пустяков… Энни, вы ужасно выглядите. — Она наклонилась ко мне вплотную. — У вас что, месячные?

— Нет, — злобно ответила я.

— Знаете, я чувствую такие вещи. Дар свыше. У моей матери это тоже было.

— Что, месячные? — сварливо спросила я.

— Ох, Энни, перестаньте! — Она хихикнула, но внезапно снова стала серьезной. — Мне кажется, ей неважно.

— Кому? — Уследить за мыслью Рози было нелегко.

— Миссис Бичем. — А…

— Судя по тому, как она держит руку. Как-то неловко.

— Рози, это лубок. Но она так искусно прикрыла его шелковым шарфом, что я не сразу заметила.

— Я говорю про другую руку.

— Рози, у меня немного болит голова. — Я потрогала висок.

— А что я говорила! У вас действительно месячные. Милочка, сейчас я дам вам аспирин.

— Спасибо.

Она высыпала мне на ладонь несколько таблеток.

— Примите сразу три. Две не помогают. Что бы ни было написано на коробочке.

Рози протянула мне стакан воды.

— Так о чем я? Ах, да. Ее врач просто помешан на лекарствах. Таблетки от того, от этого, от всего на свете. А она никогда не жалуется. Эта женщина — настоящая святая. Куда там матери Терезе, упокой господь ее душу. Миссис Бичем даст фору любой монахине. Но, конечно, одевается она с большим вкусом. Видите мое платье? Это она отдала. И мое лучшее пальто. Которое было на мне в то утро, когда я ждала ее приезда. Нет, она действительно святая. Я не хочу сказать, что его честь ее не заслуживал. В конце концов, он был судьей Верховного суда и все прочее, но эту женщину следовало бы канонизировать.

— Канонизировать человека можно только после его смерти. — Голова у меня начинала болеть по-настоящему.

— Что? Ну да, знаю… И все же повторяю: эта женщина святая.

Она продолжала твердить это, пока тушила говядину с овощами и пекла шоколадное печенье в честь возвращения миссис Бичем. Печенье, которое не было предусмотрено меню ленча, утвержденным в библиотеке.

Три таблетки нисколько не уменьшили мою головную боль.

Когда я была готова заткнуть ей рот солонкой, в кухне появился Джейми.

— Энни… — Он небрежно положил руку на спинку моего стула, не догадываясь, что от этого жеста у меня вздыбились волосы на затылке. — Вы не могли бы позаботиться о маме? Доктор Моран сегодня утром прилетал из Лондона, чтобы осмотреть ее. Сказал, что она чувствует себя неплохо, иначе он не дал бы согласия на выписку. Но она еще не оправилась после падения. Хотя и ни на что не жалуется, как положено матери семейства.

— Она никогда не жалуется, — подтвердила Рози. — И не жаловалась. Святая, вот она кто. Настоящая святая. Мы только что говорили — правда, Энни? — что вашу мать следовало бы канонизировать.

Джейми посмотрел на меня с удивлением. Я быстро поднялась, боясь, что мне припишут еще что-нибудь.

— Нет, не вставайте. — Рука Джейми слегка коснулась моего плеча и заставила сесть. — Заканчивайте ленч. Сейчас она спит. А вы пока поболтайте с Рози. Она большая любительница этого дела. Правда, Рози? — игриво спросил он.

— Господь с вами, что вы такое говорите! — Рози вспыхнула так, словно он предложил ей спрятаться за рододендронами и перепихнуться по-быстрому.

— Я на днях зайду и проверю, как она себя чувствует. — На сей раз он улыбнулся нам обеим.

Но он не зашел. Ни сегодня, ни завтра, хотя я считала, что «на днях» означает максимум двое суток. Джейми появился только в субботу утром. Через четыре дня. Все это время я страдала от головной боли и видела миссис Бичем не больше восьми-девяти раз. Причем два раза у нее не было выбора. Она делала прическу и нуждалась в дополнительной паре рук, а Рози в это время отсутствовала.

Эта женщина не нуждалась в компаньонке. И не хотела ее нанимать. По иронии судьбы, меня навязали ей собственные дети. Эта женщина была отшельницей и не собиралась тратить время на общение с другими людьми. А со мной меньше, чем с кем бы то ни было.

Я чаще видела Рози, чем ее. Чаще видела Пеппер. Казалось, я нравлюсь обеим куда больше, чем самой миссис Бичем. В первый день она трижды отвергла мою помощь, несмотря на забинтованное запястье. Я слонялась по дому, не зная, чем заняться, и без конца пила чай с Рози, которая относилась ко мне хорошо, но ревниво отстаивала свои права. Когда днем я попыталась отнести в комнату миссис Бичем поднос с чаем, мы чуть не подрались.

— Это моя обязанность! — сварливо заявила Рози, оставив меня на кухне одну. Пеппер в это время тоже была наверху и лежала у ног хозяйки.

Впервые меня позвали в силу острой необходимости, когда миссис Бичем понадобилось застегнуть слишком длинную «молнию» на спине платья от Поля Костелло. Именно тогда я предложила заколоть ей волосы.

— Я могу сделать это за вас, — сказала я, увидев ее мучения.

Пока я заплетала ее волосы в тугую французскую косу, эта независимая женщина сидела молча.

— Хорошо. Вы свободны, Энни, — заявила она, как только последняя шпилька оказалась на месте. — Нет, оставьте. Не беспокойтесь, — добавила она, когда я начала убирать кремы и коллекцию кисточек, разбросанных по туалетному столику.

Я молча ушла. С миссис Бичем не поспоришь. Теперь мне и в голову не приходило считать ее своей матерью. Я не ощущала с ней никакой связи. Если не считать взрыва эмоций, охвативших меня в тот момент, когда она стояла в дверях. Она была всего лишь работодательницей. Причем весьма необщительной. Может быть, Джерри был прав, доказывая, что мне не следовало переезжать сюда? Но что сделано, то сделано.

На третий день я была готова заняться чем угодно, лишь бы избавиться от тоски, которую она на меня нагоняла.