— Уймись, Барни, — сказал Джерри.

— Энни, ты собираешься проводить какие-нибудь изменения? — поинтересовался Деклан.

— С какой стати? Мне кажется, бизнес процветает. Последовал всеобщий вздох облегчения.

— Единственным изменением будет новое помещение. Мы уже присмотрели одно подходящее здание неподалеку от порта. Не волнуйтесь, это всего в нескольких шагах отсюда. Правда, Энни?

Да. Если ты марафонец…

— Там потрясающая панорама. Видна вся бухта. Иностранные суда, входящие в устье реки. А здесь мы видим только загазованную улицу, — быстро добавил он, как будто ждал возражений.

Но их не было.

— По-моему, здорово! — улыбнулся Барни. — Хейзл вечно жалуется, что я работаю в трущобах. Говорит, что ей становится стыдно, когда она проходит мимо этого места со своими дружками. А этот актеришка из квартиры наверху хвастается, что летом будет работать в театре «Эбби». — Он саркастически засмеялся. — Работать-то он будет, только не в театре, а в кафе с таким же названием! Можно привести Хейзл и показать ей наше новое помещение?

— Мы устроим новоселье и пригласим всех! — внезапно осмелела Сандра.

— Кроме дружков Джерри из полиции! — хором пропели Барни и Деклан. Эта была наша дежурная шутка.

— Как ты относишься к этой идее? — посмотрел на меня Джерри.

— Положительно, — ответила я.

— Ох, не могу дождаться, когда мы переедем! — Сандра дрожала от радости. — Джерри, а у меня будет стол со стеклянной крышкой? И такое большое растение с дырявыми листочками? Или об этом следует просить тебя, Энни? Ведь теперь ты мой босс!

Джерри громко закашлялся.

— Ну, не совсем, но я уверена, что мне тоже можно будет принимать кое-какие оперативные решения, — важно заявила я, задрав нос.

— О господи! Последнее оперативное решение было принято тогда, когда Джерри вбил себе в голову, что босс не должен дежурить по ночам. Еще одно такое решение, и мы объявим забастовку!

— Не волнуйся, Барни, я от своих ночных дежурств отказываться не собираюсь, — заверила я.

— Ты слышишь, Джерри? Вот о таком боссе я мечтал всю жизнь!

— О'кей, а теперь за работу. Если вы станете базарить весь день, никакого агентства не будет.

— Настоящий сладкоголосый дьявол, верно? Не партнер, а сплошное очарование! — пробормотала я.

Все покатились со смеху.

Взгляд из-под ресниц, которым одарил меня Джерри, мог бы выдать нашу тайну. Потому что мне тут же захотелось сорвать с него одежду. Я взяла блокнот и быстро ушла в приемную, боясь, что кто-нибудь обратит внимание на мои пылающие щеки. Там я позволила себе довольно вздохнуть. День складывался как нельзя лучше. Я занималась любимым делом. Стала партнером процветающего агентства. Продала дом, который вызывал у меня неприятные воспоминания. На горизонте маячило новое помещение. Я была окружена дружелюбными людьми, которые хорошо ко мне относились. А пару минут назад Джерри смотрел на меня так, словно не мог дождаться минуты, когда мы останемся наедине.

И это в середине рабочего дня! Трудоголик Джерри Даннинг выглядел так, словно хотел бросить все и подхватить меня на руки. Уложить меня на неприбранный широкий стол со следами кофе и отметинами зубов злющего маленького тойтерьера, которого пришлось привязать к ножке, пока за ним не пришел его пожилой владелец. Нет, слава богу, что Джерри этого не сделал. То есть не подхватил меня на руки. Но такая мысль у него была. Она читалась в его глазах.

О лучшем нельзя было и мечтать. Или все-таки можно?

Яне слышала о Фионе целую вечность. Не получала от нее даже открыток, не говоря о письмах. Конечно, это означало, что дела у нее идут хорошо. Если бы у Фионы возникли проблемы, она не стала бы хранить их при себе. Когда Фиона страдала, страдали все.

Мы собирались переезжать в новое помещение, когда от Фионы пришла телеграмма: «Прибываю Дублинский аэропорт четверг десятого шесть тридцать утра будь там Фиона». Я молча передала ее Джерри.

Он пробежал ее глазами.

— Она считает, что ты должна бросить все и приехать за ней. Никаких объяснений. Ни слова.

— Узнаю Фиону. — Я пожала плечами. — Она не меняется. По крайней мере, ей хватило ума прислать телеграмму в твой офис. Если бы Фиона отправила ее на Хейни-роуд, то телеграмму мне передали бы уже после прибытия самолета.

— Могла бы взять такси. Не разорилась бы. Почему-то перспектива возвращения Фионы его не радовала. Иногда мне казалось, что Джерри ревнует. Хотя я упоминала ее имя куда реже, чем раньше. Странно… Пока моя жизнь не изменилась к лучшему, мнение Фионы было для меня барометром, с которым я сверяла все на свете. Но в последнее время я была сама себе хозяйка. Я сделала выбор, не обращая внимания на то, что скажут другие. Или подумают.

Конечно, за исключением Джерри. Мне было с ним хорошо. И становилось все лучше и лучше.

— Не уходи. Еще рано, — бормотал он в утро прилета Фионы, крепко прижимая меня к себе.

— Не рано. Иначе я не успею в аэропорт. Слава богу, что до него всего полчаса езды. — Я отстранилась, хотя отдала бы все на свете, чтобы и дальше прижиматься к его теплому телу.

Он лежал, открыв один глаз, и следил за тем, как я одевалась.

— Успеешь вернуться до ухода на работу?

— Ты что, шутишь? — Я посмотрела на часы.

— Я не против опоздать. Потом наверстаем. Офис может подождать.

Я засмеялась.

— Признавайся немедленно, что ты сделал с настоящим Джерри Даннингом? И где твой Стручок? Куда ты его спрятал?

— Энни… — Он протянул руки.

— Нет. У нас нет времени. Мне пора.

Я чуть не передумала, когда он целовал меня на прощание. Губы Джерри были созданы для поцелуев. И, может быть, для пары других вещей…

Я не могла представить, что заставило Фиону вернуться домой еще до истечения года, который Сэм должен был провести на Кубе. Очевидно, это было что-то важное, потому что в обычном состоянии она никогда не выпускала Сэма из поля зрения. Может быть, он прилетит с ней? Нет, из телеграммы явствовало, что она будет одна. Я знала Фиону. Если бы Сэм был с ней, Фиона упомянула бы его имя. И обвела его сердечком.

Сэм был именно таким мужчиной, о котором она мечтала: высоким, красивым и неплохо обеспеченным. Причем последнее было важнее всего. Наши одноклассницы мечтали о карьере, но у Фионы было на уме только одно. Она хотела выйти за богатого.

Впервые она призналась в этом, когда нам было по пятнадцать лет.

— А я хочу богатого мужа, — ответила Фиона, когда я заявила, что хочу любви, настоящей, большой и вечной.

— А как же любовь? — разочарованно протянула я.

— А что любовь? Мои родители женились по любви. А посмотри на них теперь! Отец работает как проклятый. Но поскольку времени всегда не хватает, ночует в офисе. А мать сбилась с ног, ухаживая за пятью детьми. Если такова любовь, то я выбираю деньги.

— А если ты полюбишь бедняка? — спросила я.

— Не полюблю! — Она тряхнула длинными светлыми волосами, не обращая внимания на школьного садовника, который пялился на нее, как баран. Впрочем, так на Фиону смотрели все мужчины — от четырнадцатилетних юнцов до старых маразматиков.

— А карьера? Ты могла бы зарабатывать кучу денег. Сестра Иммакулата говорит, что в наши дни каждая женщина должна работать, а не тратить жизнь на воспитание детей какого-то мужчины. — Сестра Иммакулата была кумиром всех старшеклассниц.

— Кто бы говорил! Она сама каждый день воспитывает десятки чужих детей. И отличается от замужних женщин только тем, что ее ночью не трахают.

Выражения Фионы вызывали у меня шок, которого я не могла скрыть.

Конечно, именно поэтому она ими и пользовалась. Какое удовольствие использовать грубые слова, если они не шокируют твоих более стыдливых одноклассниц?

— Я выйду за богатого мужчину с большой… штукой. — Все же нахальство Фионы имело свои пределы. — Днем буду бездельничать и есть шоколад «Черная магия». А ночью блудить. — Как и большинство девочек, воспитывавшихся при монастыре, Фиона злоупотребляла библейскими оборотами, хотя считала себя невероятно современной.