Откровения о смерти стали уступать место взрывам дурного смеха, Кумаров командовал: «Наливай! Запрокидывай!», зомби исполняли приказы. Через несколько минут в комнате появились штук пять девиц, экономящих на верхней одежде, но перегибающих с косметикой. Их приветствовали воплями похотливого восторга. Девицы напрочь заголялись, вопли нарастали, гремела музыка. Парни друг друга особо не стеснялись, поэтому вскоре происходящее стало здорово напоминать съемки порнофильма с массовыми сценами.

На колени заторможенного Седова приземлилась полненькая брюнеточка, пахнущая вином. Паша тупо смотрел через ее плечо. Кумаров, на миг оторвавшись от чуть пообвисшего бюста своей минутной подруги, подтолкнул Пашку в бок и сказал:

– Баба тебе сейчас в самый раз будет! Полегчает, на своем опыте знаю.

Брюнеточка оказалась теплой и ласковой. После нее действительно полегчало.

Глава 22

А БЫЛ ЛИ МАЛЬЧИК?

«Здравствуйте, Павел!

Вы уже, наверное, в курсе, что со мной случилось несчастье? Да, в Семеновске на меня напал какой-то кретин. Ударил по голове, вырвал из рук сумку вместе с ноутбуком. Но самое противное, что я очень неудачно упала, когда гналась за ним. Я упала и сломала коленную чашечку.

Теперь лежу в жуткой больнице. Связи нет никакой – мобильник мой та сволочь украла, по телефону, что на посту дежурной сестры стоит, нельзя звонить по межгороду, у них отключена междугородняя связь, чтоб пациенты не разорили больницу. Нормальный автомат есть только на переговорном пункте в городе. Так что я без связи. Еле упросила медсестру сходить на почту и дать телеграмму в редакцию, а потом получить перевод, а то бы голодала.

Мне сказали, что лежать я буду еще не меньше месяца, прежде чем смогу уехать. Представляете, как я тут намучаюсь?! Правда, незаметно прошло уже полторы недели. Написать вам я решилась просто от скуки. Здесь все соседи такие тупые бабенки! Все разговоры про то, как кто рожал и как замуж выходил, да про еду. А мне это скучно. Захотелось поговорить с кем-то близким по духу. Но почтовый адрес я только ваш знаю, вы мне его записали вместе с номером телефона. Я еще тогда удивилась: зачем это? Но вот пригодился. Я бумажку тогда в карман юбки сунула, вчера только нашла. И благодарна вам.

А вы мне напишете? Я была бы очень-очень рада!

Как там Учитель? Какие собрания были? Что он говорил? Завидую вам – вы с ним все время проводите! Наверное, слушаете затаив дыхание… Я так скучаю по нему! Да, в редакции про то, зачем я поехала в глупый Семеновск на самом деле, никто не знает. Вы уж не проболтайтесь сами и Кумарова предупредите. Видите, какой позор получился. Хорошо, что я никому не сказала правды!

А признайтесь, Паша, ведь это вы придумали биографию Учителя писать, а не Кумаров! Вы, я знаю. Чувствую. Он на такие идеи не способен. А вы вполне способны, у вас взгляд проницательный. Придумали, значит, писать биографию и подсунули эту мысль Саше. А тот обрадовался, какой он умный, и давай меня завлекать. Я и завлеклась. И вот что из этого получилось. Так что это ваша вина, что я тут валяюсь, и, если бы вы не охраняли самого Учителя, я бы потребовала, чтобы вы сюда явились и стали бы меня развлекать.

А вообще не обольщайтесь! Вы с Кумаровым – не моего романа рыцари! Я люблю интеллектуальных мужчин, мыслящих, сильных, тех, кто за собой ведет и знает куда. Из всех наших мне больше Андрей импонирует. Я восхищаюсь его умом, талантом проповедника, знаниями, воспитанностью. Даже Учитель как-то сказал, что Андрей как брат ему, похож на его брата.

Так-то! Но уж если бы пришлось из вас двоих выбирать, то я бы выбрала… Не скажу!

Да, кстати, о брате… Затея ваша, точнее, наша оказалась никуда не годная. Перед тем как все это со мной случилось, все же я нашла поселок Болгарский. Побывала там. Это жуткое захолустье, хоть и родина нашего Учителя. Его отец – рыбак, утонул в семьдесят первом. Хорошо, что вы мне дали имя-фамилию Оксаны Петровны, это и помогло мне раздобыть хотя бы какие-то сведения.

До сих пор с трудом верится, что повариха из лагеря зомби и есть мать нашего Учителя. Я не так его семью представляла.

Теперь рассказываю, что узнала. Там, в Болгарском, рыбсовхоз. Место тихое, пустынное, но истории местные жители рассказывают – закачаешься! Одна из них – просто фильм ужасов. Я не верю, что нечто подобное могло случиться с Учителем и его мамой. Это неправда. Попытавшись разобраться, зачем люди городят весь этот бред, поняла только одно: это из-за семьи отца Учителя. Их ненавидели в поселке. Дед был вроде колдуна – штормы нагонял, а прадед, говорят, лишь подует на море – и вся рыба брюхом вверх до самого Туапсе всплывает! Типа по мужской линии у них – колдуны.

Бред сивой кобылы.

А историю про Оксану Петровну я услышала такую: некая женщина посадила в свою лодку двоих своих сыновей и поплыла с ними на маленький островок в полукилометре от берега. Мидий им захотелось, что ли? В это время налетел смерч, что здесь не чудо. Я сама один уже видела: начинает все вокруг крутить-вертеть, потом столб завихряющейся пыли несется по городу, собаки воют, дети плачут, шифер с крыш летит, газеты, бумажки всякие! Потом смерч уходит в море и там пропадает. Вот такой смерч и унес лодку в море.

Мальчишек было двое: одному десять лет, а другому – шесть. Дело было под вечер, да еще в день, когда все поминали погибших рыбаков. Ну я не знаю, год прошел, два?.. Говорят, что проплавали Оксана Петровна с детьми десять дней. А когда их все-таки нашли (приготовьтесь! сейчас будет страшно!), в лодке были только Оксана и ее старший сын. Все днище, борта, одежда матери и сына были залиты кровью, а младшего мальчика не было. Его съели брат и мать!!!

Бред, я считаю. И не только потому, что мать никогда не убьет одного ребенка ради другого! Вот даже с практической точки зрения…

Я спросила у тетки, которая мне рассказала эти бредни: а как же они его сырого ели? А она так посмотрела на меня, будто жрать мясо, не обработанное температурными методами, для жителей Болгарского обычное дело. А вы пробовали есть сырое мясо? Его разжевать невозможно!

Все, я спать буду, устала, завтра вспомню еще чего-нибудь…»

«…Слушайте, чего еще узнала! Вчера пришла медсестра делать мне на ночь укол, а я тебе письмо дописывала. Она спросила, что я тут пишу, не роман ли? Я рассказала, что просто приятелю пишу письмо про местные сплетни. А медсестра эта – здоровенная тетка, халат на ней трещит! И, знаете, такая вся из себя расфуфыренная фуфырка: перекисью кудри крашены, ресницы наведены до самых бровей, губки алые. Ей, конечно, за сорок и мужа нет.

Так вот, садится эта статуя Свободы ко мне на койку, отчего я просто скатываюсь вся на обвислой сетке под ее объемный зад, и спрашивает, дрожа от любопытства:

– А какие у нас тут сплетни?

Я пропищала историю про мальчика, съеденного мамой и братом в лодке. Что тут началось! Естественно, что вся палата, где я лежу, все слышала, а это семь человек болтливого бабья. И оказалось, что все здесь почти свидетели и каждая лучше всех знает правду. Сначала у меня голова пошла кругом от обилия деталей, подробностей, мнений и суждений, но за полдня я все осмыслила и теперь могу внятно изложить несколько новых (идиотских!) версий той кошмарной истории.

Версия первая: женщина и мальчики в лодке прибились к тому самому маленькому пустынному островку, куда и направлялись. Мать заточила палку и решила убить чайку, но попала в младшего сына. Тогда она сделала из него шашлык. (Я в это не верю, поэтому так легкомысленно описываю.) Это рассказала женщина, у которой в Болгарском живет прабабушка.

Другая пациентка оказалась соседкой сестры военного, который нашел лодку с той учительницей. В те времена спасателей не было, и пропавших в море искали пограничники.

Итак, вторая версия. Пограничники неделю море бороздили, когда впередсмотрящий одного катера заметил лодку на волнах. Когда подошли к ней поближе и зацепили за борт багром, увидели женщину и мальчика лет десяти. Оба были без сознания. По днищу плескалась вода, потому что лодка уже давала течь.