— Если Диармайду будет что-то нужно — он появится. Может ты не заметила, но он парень не из стеснительных. Я ведь тебе уже говорила: просто успокойся и жди. Он слишком силён, чтобы просто взять и умереть и слишком сильно хочет отомстить, чтобы поступать необдуманно. Просто… просто он привык поступать так, как считает нужным и отчитываться за это ни перед кем он не будет. Смирись с этим Николь. Я понимаю, что ты видишь в нём раненную птичку, о которой нужно заботиться, но это не так. Он не твоя сестра, требующая пристального внимания, он монстр, кормящийся человеческими жизнями. А если тебе так сильно хочется о ком-то заботиться — заведи собаку. Кстати, как там Клара? — сменила тему Мелисса, не желая снова слушать одни и те же причитания.

— Вчера говорила с ней… Отец снова взялся за старое, — притихла Николь, — он снова начал промывать мозги сестрёнки на счёт наследника. Когда рассказала всё Нико, кто-то пришёл к папе и поговорил с ним. После этого он Кларе о внуке ни слова не сказал. Меня, кстати, перестали считать похищенной и объявили в розыск вместе с вами. В теле Гюнтера нашли мою ману…

— Добро пожаловать в клуб… — равнодушно ответила Мелисса, она дёрнула рукой и покрыла кожу лаком, от раздражения девушка дёрнула уголком рта.

Единственным источником света в подвале, изначально задуманным как алхимическая лаборатория — были закрытые в стеклянные витрины ландыши, светящиеся бледно-белым сиянием. Вливая в них ману можно было регулировать уровень освещения. В этот подвал даже электричество не было протянуто, так как это могло поставить жизнь алхимика под угрозу.

— Смотри! — Ричард ворвался в лабораторию, неся свёрнутую в рулон газету как знамя. Нико сидел на стуле и медитировал, наблюдая за чёрной вязкой жижей, в которую превратилась «Драконья Ярость». По консистенции она была похожа на размытую дождём глину и приобрела зеленоватый отлив, отблёскивающий, когда на него попадал свет.

— Да готова она уже… — цыкнул Ричард, — скоро жидкость испарится и можно будет слепить комки. Ты ведь знаешь, как работает субстанция? Знаешь, что в лаборатории нельзя курить?

— Рич, я что, похож на идиота? — повернулся Нико, — что у тебя там? — кивнул на газету он.

— Коварный вопрос… — Ричард положил газету перед Нико, — я не буду на него отвечать. А что касается газеты… посмотри на заглавную статью, ничего не узнаешь?

Чёрно-белый скан газеты был хорошего качества. На нём можно было различить зимний лес, людей, как тряпичные куклы сидящих на снегу и ровный продольный срез коры на дереве, на котором, кровью, был нанесён символ Диармайда: восходящее солнце и надпись вокруг него. Нико так и не смог запомнить его произношения…

— Из-за этой статьи сегодня поменялся главный редактор газеты, а утренний тираж был отменён из-за «технических неполадок», — Ричард сел рядом, бухтя от недовольства.

— Зная Диармайда предположу, что люди на этой картинке уже давно мертвы, — не громко предположил Нико, разглядывая изображение.

— Более того, я кое-что разузнал в ордене, это далеко не первый случай, когда тевтонцы находят растерзанные тамплиерские дюжины в лесах. Некоторые из магистров бьют тревогу и требуют найти убийцу, другие настаивают на том, чтобы ему не мешать. Орден как взбешённый улей без королевы, не знает, что делать дальше.

— Значит Ди жив и здоров, развлекается во всю, убивая тамплиеров по лесам. Ты чего такой встревоженный? — Нико ближе поднёс газету к глазам, пытаясь рассмотреть людей. На фотографии были заметны очевидные атрибуты тамплиеров, а на открытых участках кожи были заметны длинные линии.

— Он теперь не просто их разрезает, а складывает, как чёртов конструктор, примораживая отрезанные части, чтобы тела не распадались. Нико, он теряет контроль! Ты должен что-то сделать, иначе мы можем влезть в очень большие проблемы из-за парня, — обеспокоено сказал британец. За месяц пребывания в особняке Ричард уже пришёл в норму, немного поправился, на его лицо вернулась частая белозубая улыбка, ранее бывшая неизменным атрибутом торговца информацией.

— Подумаешь… тела складывает, вон дети в раннем возрасте были без ума от конструкторов, может Ди пытается наверстать упущенное, — ухмыльнулся Нико. Заметив насупившегося Ричарда, он вздохнул и посерьёзнел. — Хватит Рич, мы уже говорили на эту тему. Пускай он поступает так, как хочет. Мы просто следуем за ним, тем более, ни ты, ни я не, знаем, что творится у него в голове. Зелье для Элизабет всё равно не готово… Есть какие-то результаты?

— Есть… мне удалось узнать, что такое «угревидная полынь»… — вздохнул старик.

— Мы же и так знали, что это полынь с элементом природы, — вскинул бровь Нико.

— Зато теперь знаем точно! — вспылил Ричард, — не нравится — сам расшифровывай рецепт шестисотлетней давности!

— Успокойся. В твоём возрасте вредно так сильно нервничать, — ответил Нико, краем глаза смотря на чёрно-белую фотографию в газете.

С тех пор, как Диармайд пытками вытянул из связного Тамплиеров информацию — прошло много времени. Часть полученных сведений с явками и возможными маршрутами — оказалась невероятно полезной. Информация, полученная в ту ночь, когда Диармайд встретил Мелиссу, обеспечила его работой на долгое время.

Ещё один день, ещё одна дюжина тамплиеров. Диармайд действовал педантично, без спешки. За прошедший месяц он словно переродился, найдя точку опоры. У него уже давно не было безумного взгляда, при виде тамплиерской символики. Он больше не бросался на врагов поглощённый яростью. Нет, его злоба никуда не исчезла, просто парень придал ей новую форму, завершённую, более податливую контролю, более пугающую. Нет в мире ничего страшнее безумца, держащего свои инстинкты и желания в узде.

Парень словно перенасытился кровью французских храмовников, утолив ею свои безумные желания. Теперь он убивал не ради удовлетворения прихоти, а с чёткой, хорошо продуманной целью. Он этого не заметил, но во время боя, его лицо, из кровожадного оскала изменилось на сосредоточенную, безэмоциональную маску.

Даже разрезанные на части тела он складывал ради чётко поставленной цели — посеять ужас в сердцах людей. Иногда, когда во время нападения Диармайд скрывал лицо, он оставлял одного адепта в живых: самого неопытного, самого юного, такие всегда бросались в глаза. Птенец, едва вылетевший из академии, был неспособен распознать его в дальнейшем, но рассказы, которые он принесёт с собой в Париж, создадут «Чёрному Солнцу» необходимую репутацию.

— «Этого должно быть достаточно», — подумал парень. Он закончил складывать куски человеческих тел в заледеневшие скульптуры. Это была последней. Пришло время возвращаться в особняк.

Диармайд взял рюкзак с металлическими контейнерами, покрытыми рунами, и исчез, оставив после себя ещё один «Сад Горгоны».

Лицо парня покрывала неопрятная чёрная борода, отросшие засаленные волосы стянуты в хвост на затылке, под ногтями чернела засохшая кровь.

Он услышал человеческие голоса и мгновенно скрылся под толстым слоем снега.

— Фу, ну и вонь, похоже тут кто-то сдох, — заговорил кто-то на немецком.

— Это лес Фрид. Ничего удивительного в мертвечине здесь нет, — с сарказмом сказал женский голос.

Диармайд замер, его сердцебиение замедлилось, он слился со снегом, растворившись на фоне дикой природы. Он вынырнул из-под снега, когда перестал слышать пререкания неизвестных и помчался прочь. Впереди лежала длинная дорога в Кёнигсберг.

За окном бушевал буран. Мокрый снег залепил окна, из-за чего в особняке царил сумрак, только немного разбавленный тусклыми светильниками. Было только четыре часа дня, но на улице уже был вечер. Все собрались в гостиной особняка за ужином. Ричард приготовил наваристый говяжий гуляш, очень согревающий в такую стужу. Было тихо, все с аппетитом поедали стряпню, в затянувшейся тишине слышался только стук ложек и треск сосновых поленьев.