— Не думаю… — поникшим голосом ответил Адам, на задворках сознания закопошилась зависть, одного упоминания Ди было достаточно, чтобы сместить интересы Часовщика, впрочем, как и всегда… он всегда был куда более ценным чем Адам.

— Он одержим силой и магией, Ди нет дела до обычных людей. Будучи учеником Орсино он уже в раннем детстве был действующим убийцей, — изменившись в лице ответил Адам, — думаю он скорее предпочтёт убить вас, чем присоединиться.

— Мальчишка с рыбьим взглядом? — удивил Адама Часовщик, — ты прав, такой человек шестерёнкам не подойдёт. Даже среди магов его… действия считаются неприемлемыми.

— Через неделю, в полночь, я буду ждать тебя под мостом у выхода из центрального коллектора, за Амстердамом. Не опаздывай и попытайся сделать вид, что ты больше не можешь ждать, — часовщик заговорил так, чтобы только Адам слышал его. В этот момент несколько случайных бродяг закрыли их своими спинами, чтобы никто не мог видеть и слышать о чём они говорят. На руке одного из таких бродяг вздулась кожа, словно под ней копошились черви. Адам с отвращением отвёл глаза, по его спине пробежал озноб — это было отвратительно.

Неделя для Адама текла медленно, как патока. Холод и безнадёга, тревожившие его прежде, теперь казались пустяком. Адам без труда притворился одним из отчаянных жителей канализации, у него за спиной было много вещей, о которых он сожалел: он не смог спасти любимую, потерял учителя, заменившего ему отца, потерял людей, которых считал семьёй, понял, что девушка, в которую он влюблён — видит в нём другого человека. Он пил ту же бурду, что и остальные, с каждым глотком прожигая глотку до основания, вдыхал дешёвый табак после и пытался разглядеть в языках пламени людей, которых уже не вернуть. Чёрт… он был бы рад увидеть снова даже Нико…

Когда Адам не увидел никого под мостом — его сердце замерло. Неужели он сделал что-то не так? Неужели он сыграл недостаточно убедительно? А может наоборот переусердствовал и убедил Часовщика в том, что он ещё один из пропащих, которые или умирают в чёртовой канализации Амстердама или уходят прочь?

Он смотрел на искрящиеся от лунного солнца льдинки в реке и ждал бродягу, цепляясь всеми силами на тлеющую в его сердце надежду.

— А я думал, какое же у тебя будет лицо… — голос Часовщика, в ночной тишине, звучал как колокольный звон, он заставил Адама встрепенуться и посмотреть наверх. На одной из колонн, почти под перекрытием моста, сверкали алые глаза бродяги, только выглядел он по-иному: на опрятном, гладко выбритом орлином лице — сияла надменная аристократическая ухмылка. Чёрная ткань костюма сливалась с темнотой, а на его руках блестели перстни с камнями. Он в один прыжок оказался рядом с Адамом, лёд и снег под мостом начали таять от одного его присутствия, а воздух стал теплее.

— Я думал ты меня не дождёшься. Ты уж извини, Адам, иногда интересы шестерёнок заставляют нас делать то, что мы не хотим, — улыбнулся он, — вижу тебя потряс мой внешний вид? Уверяю тебя — я Часовщик.

— Я знаю, — то ли от удивления, то ли от холода голос Адама был хриплым, — узнал по голосу.

Часовщик в миг оказался рядом с Адамом, он даже не успел заметить, как это произошло. Такая скорость… такая сила…

— Это, пожалуй, твоя самая большая ошибка, — холодным, бесстрастным тоном сказал он, — голос, внешность и даже воспоминания можно подделать. Мы распознаём друг друга по медалям шестерёнок, — показал металлическую драхмовую монетку Часовщик, — их невозможно подделать, а если её хозяин нарушит хоть одно из условий владения — она изменит свой магический фон. Если будешь достаточно эффективен — получишь такую же. Но это будет значительно позже, когда ты докажешь свою пользу шестерёнкам.

— Ты маг. Ты выглядишь как те, с кем борется эта организация, почему я должен тебе доверять? — отошёл на шаг назад Адам, недоверчиво смотря на лощёного мага.

— Пацан, ты думаешь, что я внезапно начну тебе изливать свою душу? Незнакомому паршивцу, которого я видел всего пару раз в жизни. Цель шестерёнок — мир между людьми и магами. В членах организации есть множество людей, пострадавших от вседозволенности магов, но хватает и тех, кто пострадал из-за предубеждения людей. Наша цель — равенство и мир. Если хочешь этого — иди за мной, нет — иди на все четыре стороны. Уговаривать тебя никто не собирается. Сейчас мы нужны тебе больше, чем ты нам.

Вмиг Часовщик оказался в сотне метров от Адама. Парень вздохнул, бросил прощальный взгляд на льдинки сверкавшие в свете луны и пошёл вслед за «бродягой». Он был прав: шестерёнки нужны Адаму больше, чем он им сейчас.

— Вы никогда не думали, что церковные фанатики похожи на клептоманов-коллекционеров? — спросил Диармайд, когда все собрались у камина вечером. Вопрос казался громогласным, в располагающей к мыслям тишине.

— Что, прости? — переспросил Ричард. Старик развалился в кресле, стоявшему ближе всего к источнику тепла, и, казалось, дремал, уронив раскрытую книгу себе на колени.

— Ну: они тянут к себе в руки любые объекты, которые считают значимыми для их религии, не взирая на то, кому они принадлежат, потому и клептоманы, а самые высокие чины норовят обладать наиболее значимыми предметами, словно ожидая, что они придадут им больше святости, — развил свою мысль Диармайд. Ричард неодобрительно посмотрел на парня.

— Ты, как мне думается, не веришь в высшие силы? Неужели ты ещё и в загробную жизнь не веришь? — нахмурился британец.

Диармайд удивился враждебному ответу старика, он раньше не замечал за ним подобного. Хотя, они знают друг друга весьма поверхностно, но если вспомнить, иконы на стенах, у Ричарда дома — висели…

— В то, что на небе есть бородатый мужик, который наблюдает за всеми людьми? Нет, конечно не верю, да и в загробную жизнь тоже. Если бы она существовала — такая вещь как некромантия не была бы только уделом фантастов. Ты хоть раз встречал человека, который «по-настоящему», — выделил слово Диармайд, — общался с мёртвыми или был способен их призывать? — Парень заметил неодобрительный взгляд Нико, но проигнорировал его, продолжая высказывать свою мысль. Николь, рисовавшая на ручном мольберте, прислонившись к Диармайду, хмыкнула, предпочитая не ввязываться в поднятую им тему. Она, не подавая виду, слушала каждое слово.

— Единственное, во что я готов поверить — реинкарнация, религия которую практикуют в Ост-Индийском королевстве, поскольку я сам являюсь, в какой-то мере, воплощением давно погибшего человека. Но это легко объяснить научным путём, суть которого заключена в названии: генетическая память. Но это всё полемика… я не для этого поднял данную тему, — Диармайд расслабился и высвободил свою область контроля. Серкан был у себя в комнате, как ему было и приказано, а вокруг поместья не было ни души.

— Я вспомнил про это не потому, что хотел поспорить с Ричардом… — продолжил Диармайд, убедившись, что их никто не подслушивает. — Неужели никто не понял? — театрально покачал головой парень, когда заметил, что взгляды всех сосредоточены на нём. — Единственное упоминание благословенной полыни, которое я встречал — религиозные тексты. И говорили о ней, как о растении, которого коснулась рука бога, приписывая благословенной полыни просто невероятные магические свойства. Как вы думаете, если такое растение и существует, у кого оно?

— О нет, — первым очнулся Нико, — я знаю к чему ты ведёшь… Ди, нет! — он провёл пальцами по шляпе-котелку, стоявшей на чайном столике и посмотрел в упрямые глаза Диармайда. Весь его вид говорил об упрямстве и неотвратимости грядущего. Только этого упёртого отморозка уже было поздно отговаривать…

— Нико, что случилось? — Мелисса отставила телефон в сторону, — Ты редко споришь с Диармайдом…

— А ты не догадываешься? — тряхнул своей розовой чёлкой маг, — То, о чём говорит Ди — очень вероятно, более того, думаю он прав. Но место, в котором может храниться подобное растение… по значимости оно не менее важное, чем Туринская плащаница… — Нико казался неопрятным, корни волос были белыми, и контрастировали с крашенными прядями, в последнее время он прекратил уделять значительное внимание своей внешности.