Ещё с десяток минут ушли на оковы второй руки и ног. Наконец вырвавшись из родиевого плена, Филипп первым делом избавился от трубок, подключённых к нему для отправления естественной нужды.
«Какая унизительная всё-таки штука», — брезгливо подумал он, отбрасывая пластиковые приспособления.
Весь расчёт при удержании элементаля строился на прочности снабжённого родиевыми устройствами кресла. Те идиоты, что проектировали комнату, не удосужились даже убрать замочную скважину с внутренней стороны двери. Этим было грех не воспользоваться. Филипп упёр палец в замок, формируя из снега подходящий ключ. Всего несколько секунд — и дверь открылась, ни издав ни звука.
Сработала сигнализация.
«А нет, похоже, не совсем идиоты», — мысленно поправился Филипп, переходя на бег. Со стороны он, должно быть, выглядел довольно нелепо: растрепанный мужчина, давно разменявший свой четвёртый десяток, несся по коридору ультрасовременного здания, являвшегося сердцем главной государственной структуры, и за спиной его развевалась больничная накидка. Филипп усмехнулся: так мог выглядеть либо герой, либо законченный псих. Героем, кстати, Кратов себя никогда не считал.
На то, чтобы собраться в случае тревоги, сотрудникам группы реагирования давалось полчаса, но Филипп не обольщался: многие из них прибудут гораздо раньше. А значит, если он хочет сбежать, не столкнувшись с бывшими коллегами, у него есть всего пять-десять минут.
Место, где его держали, не было больничной палатой. Обычно сотрудников СЗГ лечили в отдельном здании, выделенном специально под нужды медицинской части, но для Филиппа сделали исключение. Комната, где его держали, находилась на цокольном этаже, выход из которого приходился точно на помещение дежурных, которые наверняка его уже ждали.
«Ну и пусть ждут», — Филипп хитро улыбнулся.
Люди, проработавшие в СЗГ всего несколько лет, вряд ли знали о том, что на цокольном этаже есть дверь, ведущая в бомбоубежище. А если и знали, то точно не догадывались об одной его интересной особенности. В прошлом в это бомбоубежище годами сносили всякий мусор: ненужные строительные материалы, старую мебель, сломанную технику, обрезки кабелей — словом, всё то, в чём не было нужды, но выбрасывать было жалко. Так было до тех пор, пока новый начальник не проверил это помещение и не ужаснулся, отдав приказ немедленно навести там порядок. Молодой Филипп был одним из тех, кого направили выполнять задачу командира. Провозившись до самой ночи с горсткой таких же несчастных, как и он сам, Кратов обнаружил любопытную вещь. У бомбоубежища был второй выход.
Он находился на небольшом возвышении, так, что без вспомогательных средств добраться до него было проблематично, и всё-таки за плотно задраенной металлической дверью крылись совершенно обычные бетонные ступеньки, заканчивающиеся в подсобной пристройке позади основного здания. Филипп знал об этом, потому что в ней ему в своё время тоже пришлось убираться.
Окрашенная в зелёный цвет толстая металлическая дверь дожидалась Кратова за последним поворотом. Схватившись за здоровенное кольцо-штурвал, служащее запорным механизмом, Филипп закряхтел. Никто годами не смазывал вращающиеся детали, и теперь приходилось прилагать массу усилий, чтобы привести заржавевшее кольцо в действие. Натужно заскрипев, оно наконец неохотно поддалось, и Филипп рванул в образовавшуюся щель. Плотно закрыв за собой дверь, он включил свет и огляделся.
Усилия, когда-то потраченные им на уборку, прошли впустую. За прошедшие десять с лишним лет нашлись какие-то умники, решившие скинуть сюда свой хлам. Впрочем, сейчас это было Филиппу на руку: подобрав с пола неведомо кем оставленную здесь швабру, он одним ударом ноги сломал её пополам и заблокировал ей вращающееся кольцо изнутри. Не самая надёжная конструкция, но неудобств преследователям доставит.
Мысленно благодаря негодяев, вопреки приказам начальства сбросившим сюда мусор, Филипп передвинул самодельные деревянные стропила, заляпанные засохшей белой краской и с кряхтением взобрался на них, оказавшись возле двери. Он хотел уже пустить в ход проверенный трюк с созданием снежного ключа, но это оказалось лишним. Дверь была не заперта. Порадовавшись своей удаче, Филипп запрыгнул на ступеньки. В воздух тут же поднялись клубы пыли, заставив Кратова сдержанно чихнуть.
Ведущая на улицу дверь, что удивительно, тоже оказалась не заперта. «Похоже, сегодня удача и впрямь на моей стороне», — подумал Филипп, высунув голову на улицу. Подсобное строение находилось с противоположной стороны от основного входа, и здесь не было ни души. Выбравшись на улицу, Кратов ещё раз внимательно осмотрелся. Пусто.
Но откуда тогда у него ощущение, что за ним кто-то наблюдает?
«Ну и ладно, — решил Филипп. — Пусть смотрит. Главное — чтобы не мешал».
Не сдержавшись, Кратов коротко отсалютовал возможному зрителю, а затем бросился вперёд, скрываясь в темноте.
Глазунов сидел на крыше соседнего с СЗГ здания и внимательно наблюдал за тем, как Филипп выбрался из подсобки.
Сложить два и два было нетрудно. Зная, где держат Кратова, было несложно предположить, что он решит бежать через ход в бомбоубежище. Михаил Сергеевич на его месте поступил бы на его месте так же: в конце концов, тринадцать лет назад этот ход обнаружили именно они. Поэтому начальник отдела элементалей и открыл двери в подсобку.
После того, как Филипп скрылся, Глазунов подождал ещё несколько минут и направился к основному входу в здание СЗГ. Полчаса на сбор почти истекли.
Вопреки расхожему мнению, работа разведчика была Кратову по душе.
В СЗГ было принято считать, что перевод Филиппа был для него серьёзным ударом. Смена привилегированного подразделения элементалей на отдел разведки, понижение в должности… Всё это, конечно, было не самыми приятными моментами в жизни Кратова. Но нет худа без добра.
Немного послужив в новом для себя амплуа, Филипп вдруг понял, что новая работа нравится ему гораздо больше предыдущей. Начальство, конечно, было отвратительным, да и коллектив, мягко говоря, восторга не вызывал. Но всё же в том, чтобы быть разведчиком, Филипп с неожиданностью обнаружил целый ряд плюсов.
Во-первых, теперь ему не приходилось быть готовым в любое время отправиться на службу. Если отдел элементалей всегда должен был прибывать в течение каких-то получаса, что было непросто и вынуждало, по сути, никогда не удаляться от здания СЗГ, то на разведку данное требование не распространялось. Прибытие на службу в течение двух часов, ха! Да Филипп после оповещения мог ещё целый час валяться в постели. Что он, собственно, с удовольствием и делал. И при этом — ни разу не опоздал!
Во-вторых, работа была интересной. Сбор и анализ данных, преследование и наблюдение, общение с совершенно разными людьми — всё это увлекало Филиппа настолько, что порой он даже заходил за рамки своих полномочий. Всегда — в пределах разумного.
«Ну, или почти всегда», — с досадой поправился Филипп.
А ещё — ему нравилось узнавать новое. Один из видных финансовых деятелей в далёком прошлом сказал: «Кто владеет информацией, тот владеет миром». Что же, миром Кратов, конечно, не владел, но всё же не мог не признать: знания — один из сильнейших инструментов, доступных человеку. А некоторые знания невозможно получить без разведки. К такой информации, например, относился адрес Николая Андреевича.
В СЗГ было не принято разглашать места жительства сотрудников. Начальники, конечно, знали адреса своих подчинённых, но в обратную сторону это не работало. Рядовой сотрудник не мог знать, где проживает кто-либо из руководства структуры. Филипп — смог.
На самом деле, в этом не было ничего сложного. Взять в аренду обычный бюджетный автомобиль, не бросающийся в глаза так, как личная машина Филиппа. Дождаться, пока Николай Андреевич выйдет с работы. Он почти никогда не засиживался — но ему это и не требовалось: ту работу, которую можно было с себя скинуть, он поручал подчинённым. Ту, которую нельзя, кстати, тоже.
