– Но Одри сказала, что нам можно посмотреть, – запротестовал было девятилетний Томас, в то время как давно усвоивший, что с матерью не поспоришь, одиннадцатилетний Мэтью уже плелся готовить уроки.

– Заткнись! Мне плевать, что вам разрешила Одри! – рявкнула Латона. – И не смей мне перечить!.. Это средство для похудения! – объяснила она Одри. – Через пару лет я с ним заработаю больше, чем Пол заработает за всю жизнь.

– Средство для похудения?

– Сжигатель жира! – с гордостью объявила Латона. – Улучшает метам… Метамб… Ме-та-бо-лизм! – наконец выговорила она по слогам. – Блокирует углероды. Совершенно натуральный продукт!

– Слушай, Латона, ты поосторожнее с этими проектами. Вам там на курсах всучат невесть что, потом всю жизнь расплачиваться будешь.

– Что ты несешь! – отмахнулась Латона. – Это же индустрия красоты! Похудеть хотят все. Представляешь, какие тут крутятся деньги!

С этими словами Латона достала из холодильника упаковку шоколадных рулетиков и сунула ее под нос Одри. Та покачала головой, а Латона выудила из упаковки сразу два рулетика и сунула их себе в пасть.

– Можно мне с тобой кое о чем поговорить, Латона?

– Мм? – спросила Латона с набитым ртом.

– Почему ты так разговариваешь с детьми? Я имею в виду, зачем ты используешь такие грубые выражения? По-моему, детям не стоит их слышать. Тем более от родителей!

У Латоны глаза на лоб вылезли от возмущения. Она уперла руки в бока, прожевала рулетики и проговорила:

– Одри, милая моя. Ты знаешь, как я тебя люблю. Но это мои дети. Понятно? Мои!

– И все-таки… – Одри уже жалела о том, что начала этот разговор, но теперь не знала, как выкрутиться.

– Дорогуша, эти маленькие мерзавцы другого языка не понимают. Поверь мне. Будь у тебя свои дети, мне б не пришлось тебе это объяснять.

Заметив, что Одри чуть не плачет, Латона немного смутилась.

– Ну прости, я не хотела тебя обидеть. Это у меня само по себе как-то вырвалось.

– Ничего страшного, – махнула рукой Одри. – Мне самой не стоило начинать.

– Вот! – заявила Латона, выудив из коробки большую пластмассовую банку. – Вот именно то, что тебе нужно!

– Это мне нужно?

– Для твоего бездельника-мужа. Раз уж все равно ни черта не делает, пусть хоть принимает сжигатель жира! Двадцать пять долларов девяносто пять центов! Совсем недорого!.. Знаешь, что! Только для тебя: шестнадцать долларов пятьдесят центов! Смотри, какая скидка! Бери, не пожалеешь!

Начальник службы безопасности корпорации «Стрэттон» бывший полицейский Эдвард Ринальди не очень понравился Одри. Прежде всего, ей не понравилось его странное нежелание с ней встречаться. Она все-таки шла к нему не с праздными разговорами, а расследовала убийство одного из бывших сотрудников их компании! Неужели он действительно настолько занят, как говорил ей об этом по телефону?

Потом, о нем ходили разные слухи. Перед тем как звонить Ринальди, Одри, естественно, навела о нем кое-какие справки, не сомневаясь в том, что начальника службы безопасности крупнейшей фирмы в городе в местной полиции кто-нибудь да знает. Одри узнала, что Эдди Ринальди был местным уроженцем, учился в школе вместе с Ником Коновером, нынешним генеральным директором «Стрэттона», и работал в полиции в Гранд-Рапидсе. Его контакты с местной полицией ограничивались касавшимися «Стрэттона» вопросами мелких хищений и вандализма. Однако один опытный полицейский из состава патрульных подразделений по фамилии Фогель сказал Одри, что Ринальди никогда не взяли бы на работу в полицию Фенвика.

– Почему? – удивилась Одри.

– Больно наглый. Любит наезжать.

– На кого, например?

– Да на нас. К его директору повадились лазать в дом, а он наехал на нас с таким видом, словно это мы убили директорскую собаку, а не какой-то уволенный придурок.

– Ну и как он на вас наезжал?

– Говорил, что мы ни черта не делаем, что нас надо всех поувольнять, и требовал от нас информацию об этом уволенном сотруднике.

– О каком сотруднике?

– Как это о каком? – удивился Фогель. – О том, чье дело вы расследуете. О Стадлере, конечно. Разве вы не поэтому задаете вопросы?

Внезапно к фигуре Эдварда Ринальди Одри почувствовала повышенный интерес.

Потом она позвонила в Гранд-Рапидс, но там вообще никто не хотел ничего рассказывать ей о Ринальди, пока один лейтенант по фамилии Петтигрю не признался ей в том, что никто из его коллег не жалеет о том, что Ринальди у них больше не работает.

– Видите ли, – уклончиво объяснял лейтенант Петтигрю, – он жил на широкую ногу.

– Ну и что?

– А то, что на наше жалованье так не пошикуешь.

– Он брал взятки?

– Возможно, но я имею в виду другое. Скорее всего, он сдавал в отделение далеко не все, что попадало к нему в руки на месте преступления.

– Он наркоман?

– Вряд ли, – усмехнулся лейтенант. – Мне кажется, его пристрастие – чемоданы с деньгами. Впрочем, его попросили уйти, не проводя никаких официальных расследований. Так что все это лишь слухи.

Но этого было вполне достаточно для того, чтобы Одри насторожилась.

Однако больше всего ей не понравилась манера поведения Ринальди: его уклончивость, бегающие глазки, странные ухмылочки, испытующий взгляд. В этом человеке было что-то вульгарное и скользкое.

– А где ваш напарник? – через несколько минут разговора спросил у Одри Эдвард Ринальди. – Разве вы не всегда работаете в паре?

– Часто, но не всегда, – ответила Одри и подумала, что Ринальди и Багби прекрасно бы спелись. Два сапога пара. – Так значит, Эндрю Стадлер влезал в дом к вашему генеральному директору?

Эдди Ринальди мгновенно опустил глаза, а потом уставился в потолок с таким видом, словно совершал колоссальное мысленное усилие.

– Не имею никаких оснований это утверждать.

– Но ведь вы затребовали информацию о нем в полиции? Вы его подозревали?

– Я стараюсь хорошо выполнять свою работу, – взглянув прямо в глаза Одри, ответил Ринальди, – и не исключаю никаких возможностей. Не сомневаюсь в том, что вы действуете точно так же.

– Извините, но я не поняла. Вы все-таки подозревали Эндрю Стадлера или нет?

– Видите ли, в дом моего руководителя не только влезали, но и делали там всякие непотребные вещи. Естественно, что в первую очередь мне пришло в голову изучить тех лиц, кто был уволен из нашей фирмы. Всех, кто не удержался от тех или иных угроз в ходе увольнения. Потом оказалось, что один из них лечится у психиатра. Естественно, мне захотелось узнать о нем побольше. Вам это не кажется логичным?

– Абсолютно. И что же вы узнали?

– Что я узнал?

– Да. Он угрожал при увольнении?

– Я бы этому не удивлялся. С людьми это случается. В такие моменты они могут наговорить все что угодно.

– А вот начальник модельного цеха утверждает, что Эндрю Стадлер никому не угрожал. В отделе кадров говорят то же самое. Он уволился, но никого не проклинал.

– Пытаетесь меня поймать? – усмехнулся Ринальди. – Напрасно. И вообще, подумайте только, о ком идет речь! Он же не вылезал из сумасшедшего дома!

– Ему поставили диагноз шизофрения?

– Чего вам от меня надо? Если вы меня спросите: это Стадлер выпустил кишки собаке Коновера? – я скажу вам: откуда я знаю?

– Вы с ним разговаривали?

– Нет, – отмахнулся Ринальди.

– Вы обращались в полицию, чтобы там провели расследование?

– Зачем? Чтобы совсем испортить этому несчастному придурку жизнь?

– Вы же сказали, что не удивились бы, услышав от него при увольнении угрозы.

Ринальди повернулся на своем удобном кресле и, прищурившись, уставился на экран компьютерного монитора.

– Кто у вас сейчас начальник отдела? Нойс?

– Да. Сержант Нойс.

– Передавайте ему от меня привет. Он добрый человек. И хороший полицейский.

– Хорошо. Передам.

«Что это? – подумала Одри. – Он намекает, что будет жаловаться на меня Нойсу? Но ведь Нойс практически не знает Ринальди! Я сама спрашивала о нем Нойса».