Вскоре Нику и Кэсси принесли мясо со шпинатом и картофелем.

– Откуда ты знаешь, что он из Чикаго? – спросил Ник у Кэсси.

– У него очень дорогой костюм. Видел этикетку «Харт, Шаффнер и Маркс» на подкладке его пиджака? Местные таких не покупают. Это явно дорогостоящий юридический консультант, которого твой финансовый директор пригласил сюда, чтобы обсудить с ним какое-то важное дело.

Ник вопросительно посмотрел на Кэсси.

– У него на носу были очки для чтения, а им еще не приносили меню. Значит, твой Скотт показывал ему какие-то бумаги.

– Ах вот оно в чем дело!

– И Скотт явно расстроился, что мы их тут застали. Ведь они пришли сюда именно по тем же соображениям, что и мы – надеясь не встретить в таком месте знакомых.

Ник усмехнулся, ведь именно поэтому он и предложил пойти в затрапезный фенвикский «Гранд-Отель» с его прокуренным рестораном.

– Потом эта фраза «Директор здесь ты»! Когда люди говорят такие вещи, они обычно про себя добавляют «Пока…».

– Может, ты все-таки преувеличиваешь?

– А может, ты не в состоянии видеть дальше собственного носа?

– Возможно, – согласился Ник и рассказал Кэсси о секретном вояже Скотта Макнелли в Китай под предлогом невинной поездки на ранчо в Аризону.

– Вот видишь, – пожала плечами Кэсси. – Он водит тебя за нос.

– Весьма возможно.

– Но он все-таки тебе нравится?

– Да. То есть раньше нравился. Он такой смешной. И прекрасно справляется с цифрами. Мы в дружеских отношениях.

– В этом-то все и дело. Из-за этих «дружеских отношений» ты ничего и не замечаешь. А этот Скотт готов в любой момент нанести тебе удар в спину.

– Пожалуй, да.

– И при этом он тебя совершенно не боится.

– А что, он должен меня бояться?

– Безусловно. Именно тебя, а не этого миллионера из Бостона.

– Тодда Мьюлдара. Но ведь именно Мьюлдар теперь все решает, и Скотт это прекрасно понимает… И все-таки смешно получается. Ведь именно я взял его на работу. Неужели ему совершенно незнакомо чувство благодарности?

– Сейчас ты мешаешь Скотту. Ты стоишь на пути к цели, которую он себе поставил. А его цель – встать во главе вашей фирмы.

– Может, ты все-таки ошибаешься? Он не производит впечатление алчного человека.

– Такие люди, как Скотт Макнелли, никогда не демонстрируют свою любовь к деньгам и к тому, что на них можно приобрести. Ведь ты же сам мне говорил, что он носит рубашки двадцатилетней давности.

– Значит, ему нужны не деньги?

– Не совсем так. Таким людям, скорее, не нужны вещи, которые можно купить за деньги. Они не разъезжают в дорогих машинах и не пьют коллекционных вин. И при этом они удавятся за деньги. Деньги для них самоцель.

Ник задумался о хорошо известных ему местных миллиардерах – Майкле Милкене, Сэме Уолтоне и других, живущих в маленьких домиках и радующихся только при мысли о том, как ежедневно растут суммы на их банковских счетах. Он вспомнил слухи о том, что Уоррен Баффет живет в нищенском домишке в пригороде Омахи, купленном им когда-то за тридцать тысяч долларов. При этом Ник мысленно сравнил жалованье Скотта Макнелли с его скромным жилищем и подумал о том, что Кэсси, возможно, права.

– Скотт Макнелли решил сейчас любой ценой добиться задуманного, – продолжала Кэсси, – чтобы в дальнейшем замахнуться на еще большее.

– Все то, что ты говоришь, – у вас этому обычно учат до позы лотоса или после?

– Ладно, если ты мне не веришь, ответь мне на один вопрос. Как ты думаешь, кем себя видит Скотт Макнелли в будущем?

– В каком смысле?

– Как ты думаешь, где он будет чувствовать себя лучше: продавая стулья и картотечные шкафы или ворочая финансами в «Фэрфилд партнерс»?

– Теперь понял.

– Тогда спроси у себя самого, на кого твой Скотт, на самом деле, работает!

Ник криво усмехнулся.

– Я сейчас вернусь, – сказала Кэсси и встала из-за столика.

Пока она шла в сторону туалета, Ник любовался ее восхитительными бедрами. Очень скоро выйдя из туалета, Кэсси пошла мимо столика Скотта Макнелли и на секунду задержалась возле него. Она что-то сказала юристу, а потом присела на свободный стул рядом с ним. При этом она смеялась с таким видом, словно услышала какую-то очень остроумную шутку. Через несколько мгновений юрист что-то положил в руку Кэсси, которая опять засмеялась, встала и вернулась за столик к Нику.

– Что это ты там вытворяла? – спросил Ник.

– Ходила на разведку, – ответила Кэсси и протянула Нику визитную карточку юриста.

– Ловко, – заметил Ник и прочел на карточке: «Абботсфорд-Грюндиг».

– Особой ловкости не потребовалось. Я все-таки женщина!

– Ну да, – сказал Ник, – я, кажется, все-таки способен видеть дальше собственного носа. И теперь я вижу на некотором расстоянии от него очень красивую женщину.

– Я уже говорила тебе, что мы видим вещи не такими, какие они есть, а такими, какими способны их видеть.

– Это к тебе тоже относится?

– Это относится ко всем. Мы лжем сами себе, потому что без лжи нам не прожить и дня. Но приходит время, и ложь уходит на заслуженный отдых.

– Что ты имеешь в виду?

– Скажи мне правду, Ник, – сказала Кэсси и взглянула Нику прямо в глаза. – Какова истинная причина обыска у тебя дома?

Некоторое время Ник не находил слов для ответа.

Он еще не рассказывал о том, что полиция обыскивала у него и дом, и лужайку, и кого угодно удивило бы то, что он скрыл такое событие от близкого человека. Особенно, если во всем этом был замешан отец этого человека. Лукас и Джулия знали, что полиция искала следы Эндрю Стадлера. Но они, конечно, не представляли себе, по каким соображениям полиция искала его следы именно у них дома.

– Это Лукас тебе сказал? – осторожно начал Ник. Он старался дышать ровно и даже подцепил на вилку кусочек стейка, как будто бы тот мог полезть сейчас ему в горло.

– Этот обыск его просто потряс.

– Да? А мне показалось, что ему было, наоборот, интересно… Знаешь, Кэсси, я должен был тебе об этом рассказать, но не хотел тебя расстраивать. Все-таки это связано с твоим отцом…

– Я тебя понимаю, – сказала Кэсси, вертевшая в пальцах ложку. – Я все понимаю. Они думают, что это мой отец лазал к тебе в дом.

– Это не исключено, – сказал Ник. – Но, по-моему, они сами ничего толком не знают. У меня даже такое впечатление, что они считают меня каким-то боком причастным… – добавил он совсем не тем тоном, который репетировал про себя.

– К его смерти? – негромко спросила Кэсси.

Ник кивнул.

– Так ты причастен к ней или нет?

Ник ответил не сразу. Он не смотрел на Кэсси. Был физически не в состоянии смотреть ей в глаза.

– В каком смысле? – наконец выдавил он из себя.

Кэсси аккуратно положила ложку на стол рядом с ножом.

– Если бы ты знал, что мой отец вытворяет все эти безумства, ты, наверное, попытался бы ему помочь. Или сделать так, чтобы ему помогли… Но и я все время спрашиваю себя, почему я не сделала так, чтобы ему помогли. Почему я ничего не сделала? Неужели я ничего не могла сделать? У вас на «Стрэттоне» есть программы лечения психических отклонений у сотрудников, но он больше не мог ими воспользоваться. Какой-то заколдованный круг! Он уволился, потому что был психически болен, и утратил право на лечение, потому что уволился. Это несправедливо.

– Конечно, несправедливо, – осторожно пробормотал Ник.

– И вот потому, что ты так решил, я так решила, и еще не знаю, кто так решил, мой папа умер! – теперь по щекам Кэсси текли слезы.

– Кэсси! – прошептал Ник и взял ее руку. Рука казалась маленькой и очень белой в его ладони. Потом ему в голову пришла ужасная мысль о том, что его рука, старающаяся сейчас утешить плачущую девушку, держала пистолет, из которого убит ее отец.

– Знаешь, что? – всхлипывая, пробормотала Кэсси. – Когда я узнала… Когда я узнала, что… Короче, когда я об этом узнала, сначала мне показалось, что весь мир перевернулся вверх дном, но потом я почувствовала что-то другое. Я почувствовала облегчение… Ты меня понимаешь?