Немного.

Было что-то такое в глазах Оникс, когда она смотрела на Рана Лавьера, что заставляло сжиматься сердца Сумеречных псов. Если у них все еще были сердца. Эти двое порой смотрели друга на друга с таким выражением, что становилось больно. Больно от невозможности получить то же самое. От дикого желания это получить.

— Одолжишь? — Ран потянулся к арбалету, обрывая размышления Кристиана.

— Ты решил все-таки пристрелить эту разноцветную курицу?

Лавьер, не отвечая, вытащил короткий крученый болт, намотал на основание паутину из веревок. Кристиан хмыкнул. Ран натянул тетиву и спустил, почти не целясь. Стрела вонзилась возле разноцветного хвоста, сеть раскрылась, накрывая птицу. Павлин закудахтал, но лишь сильнее запутался.

Один из псов дернул свиток, привязанный к шейке, подал Верховному.

Лавьер рассмеялся, поднял глаза к балюстраде.

Но Оникс там уже не было.

Ран осмотрел гостиную, улыбнулся. Длинный стол, сервированный золотой и серебряной посудой. Два кресла с высокой спинкой, напротив друг друга, на разных концах стола. Трое прислужниц с непроницаемыми лицами.

Кажется, его ждет веселый завтрак.

Садиться не стал, если Оникс хочет играть, он вполне может ей это устроить. К тому же… ему было интересно. Действительно интересно. Такую раяну он не знал. Знал монахиню из Обители Скорби, знал девчонку в мужском костюме, знал женщину, которую хотел до безумия. Какую еще грань покажет ему эта девушка?

Ран посмотрел на часы, украшенные хрусталем и золотом. Светлейшая опаздывала. Впрочем, по этикету она вполне могла себе это позволить.

Лавьер отошел к окну. За стенами дворца шествовала весна. Солнечный свет разбрызгивался радугами, согревал ласковыми лучами землю. Из гостиной, выбранной Оникс, был виден сад, в котором все еще цвели розы. Пришлось потрудиться, чтобы найти мага, владеющего силой произрастания. А потом убедить его сделать то, что нужно. Старик оказался с характером и гонором, общаться с захватчиками отказался, не желая ни денег, ни наград.

— Выращивайте сами, раз вам они нужны, — нахально бросил он Лавьеру.

Ран вздохнул. Он честно хотел по-другому.

— Я не умею выращивать цветы, — сказал он. — Я умею убивать. По-разному. Иногда долго и мучительно. И лучше вам сделать вашу работу, чтобы мне не пришлось делать мою.

Маг сделал, из хрупких саженцев за ночь вырастил целый сад. И, похоже, даже сам им гордился, Лавьер это видел.

Но на мага было плевать, главное, что розы порадовали раяну. Глупости, необходимые ее женскому сердцу, Рана забавляли. Смысла в них он не видел и не понимал, но Лавьер устал воевать с Оникс. И хотел, чтобы она улыбалась ему. Улыбалась, желала, принимала с радостью. Насильственного подчинения оказалось слишком мало. Он считал, что будет достаточно ее тела, но увы… Лавьер всегда желал все, целиком.

Возможно… Возможно, ему удастся получить не только тело раяны. Возможно. По крайней мере, он попытается.

Прислужницы зашевелились и склонились в поклонах, Лавьер обернулся. Замер, рассматривая девушку. Светло-зеленое платье с золотой вышивкой, нежные белоснежные кружева, выглядывающие из декольте и в высоких разрезах по бокам. Так скромно и в то же время завлекательно, хотелось смотреть не отрываясь, в надежде увидеть точеную ножку. Или содрать все эти тряпки к демонам и разложить раяну на столе.

Но он сдержался. Белые волосы распущены и собраны с одного бока тонкой косичкой. Зеленая бархатка на шее. И белый бутон розы.

— Кажется, вы вновь забыли о правилах приличия, аид? — Оникс окинула его насмешливым взглядом. — Разве можно так беззастенчиво разглядывать вашу повелительницу?

— Если повелительница столь прекрасна, что у ее подданных отказывает здравый смысл, то несомненно. — Лавьер склонил голову.

Оникс улыбнулась, указала рукой на стул.

— Неужели ваши губы могут произносить что-то помимо непристойностей и команд, мой подданный? — она выделила голосом последние слова, и Ран усмехнулся. Дождался, пока Оникс сядет, расположился напротив.

— Мои губы способны на многое, Светлейшая. Жду не дождусь момента, когда смогу вам это доказать.

Их взгляды встретились через стол. Зеленые глаза Рана откровенно смеялись. Прислужницы поставили перед ними чаши с водой и плавающими лепестками. Лавьер смотрел на Оникс, ничего не делая, и улыбнулся, когда раяна опустила в чашу пальцы, а после с видом истинной повелительницы протянула служанке, чтобы она вытерла их тончайшим батистом.

Чаши унесли и поставили перед каждым маленькую тарелочку с густой белой массой и тонкой лепешкой. Оникс, не глядя, выбрала из длинного ряда сверкающих приборов узкую лопаточку, намазала крем на лепешку, и откусила.

— Этот сливочный крем определенно удался, — протянула она. — Хотя мне кажется, в нем не хватает сладости.

Ран сражался с желанием одновременно и рассмеяться, и швырнуть на пол салфетку, преодолеть разделяющее их расстояние и прижать Оникс к себе.

Но не сделал ни того, ни другого, лишь изогнул насмешливо бровь.

— Вам не хватает сладости, Светлейшая? Я бы добавил перца.

— Блюдами с перцем я уже насытилась, аид, — раяна промокнула тонкой полотняной салфеткой губы, и Лавьер чуть не взвыл. Обычный жест выходил у нее на редкость соблазнительным. Оникс вежливо улыбнулась. — И, кажется, от перца у меня начинается желудочная болезнь. Все же острую пищу стоит заедать десертом. Хоть иногда.

Ран рассмеялся. Вряд ли они говорят о еде.

Блюда снова сменили, теперь возле них появились тарелочки с сырными шариками в меду. И снова Оникс безошибочно выбрала прибор, наколола кусочек, поднесла ко рту. Янтарная капелька осталась на ее губах, и Ран снова едва сдержался. Аппетит пропал напрочь, он слишком хотел утолить другой голод.

Но все же… Игра была занимательной. И ему она ужасно нравилась.

— Вы так и не сказали, понравился ли вам мой подарок, Светлейшая? — Он положил что-то в рот, не слишком понимая, что именно. Проглотил.

— Вам удалось меня порадовать, аид.

— И чем же вы порадуете меня, Светлейшая?

— О, — раяна тоже приподняла бровь, — как невежливо требовать что-то взамен. Но я прощаю вас. И могу лишь сказать, что в награду выполнила вашу просьбу, что вы озвучили в хранилище знаний.

Лавьер чуть не поперхнулся. Его просьбу? «Я хочу, чтобы под платьем у тебя ничего не было… чтобы ты всегда была готова для меня».

Оникс смотрела невозмутимо, а его эта мысль заставила отодвинуть фрукты и облизнуться. Удивительно, но понимание, что стоит задрать ей юбку и его пальцы коснутся обнаженной кожи, дико возбуждало.

— Сегодня прекрасная погода, не так ли, аид? — Оникс смотрела насмешливо. — Даже немного жарко. Мне кажется, стоит приоткрыть окно, я вижу на вашем лбу испарину.

— Боюсь, свежий воздух мне не поможет, — Ран усмехнулся. — И боюсь, что совсем скоро вам тоже станет нестерпимо жарко, Светлейшая. Вы даже станете… стонать от небывалого жара.

— Хм, не разделяю ваших опасений, — Оникс сделала глоток из фарфоровой чашечки, — к тому же… — она поманила пальчиком одну из прислужниц. — Флери, посмотри список моих дел, там есть что-то похожее на… стоны?

Служанка округлила глаза.

— Э… кажется, нет, моя повелительница.

— Вот видите, — раяна очаровательно улыбнулась. — Никаких стонов. А что касается жары… Для нее слишком рано. Возможно, летом?

— Летом? — Лавьер швырнул салфетку, в несколько шагов пересек разделяющее их расстояние и, склонившись, уперся ладонями в подлокотники, заключая Оникс в клетку своих рук. — В МОИХ планах ваши жаркие стоны еще до завтрака, Светлейшая!

— Ах, — синие глаза Оникс светились, — мне кажется, вам пора пересмотреть ваши планы. И как минимум согласовать их с вашей повелительницей, аид!

— Вы так думаете? — Он тронул пальцем ее губы, провел, обрисовывая контур. Хотелось впиться, хотелось целовать, но как же она смотрит! Лавьер почти рычал, загоняя внутрь свое желание. Кто бы мог подумать, что однажды он попытается его обуздать ради света в глазах раяны! — Я готов подождать лишь до окончания завтрака.