Чертовы колдуны поднялись на крыльцо. Трегубов пропустил Стаса вперед, вошёл за ним. Следом шел второй, Иван, а с ним Вахрушев.

Коротко, без замаха, Трегубов ткнул ножом, метясь в шею Хромого. Услышал возню сзади. Целил так, чтоб сразу перерезать сонную артерию, выдернуть и тут же ударить снова. Рука ушла в пустоту. Стасприсел и выбросил ногу назад, попав точно под колено Трегубову. Агент потерял равновесие, но и в падении попытался достать противника ножом. Тот в каком-то немыслимом кувырке ушел вперед и пропал в кухне. Послышался звон и тихое “пуфффф”. По стене заплясали отсветы пламени, потянуло дымом. Сзади сдавленно хрипели, слышались звуки ударов, но Трегубову было не до того. Одним прыжком он влетел в кухню, надеясь, что Хромого отвлечет начавшийся пожар. Влетел, уже готовый и защищаться, и бить.

Но понял, что не успевает. Кухню уже заполняли клубы удушливого дыма, воняло палёной человеческой плотью, языки пламени лизали ножки табуретки, осторожно забирались по тряпью на спину мертвецу, грудой лежащего между столом и печкой.

Хромой стоял и спокойно смотрел на Трегубова, поигрывая тростью. Даже клинок из нее доставать не стал.

Агент облизнул губы, поудобнее перехватил нож, поиграл пальцами другой руки, проверяя, как лег старый верный кастет. И замер. Чего-то не хватало.

Слишком тихо было в коридоре.

Его щеки коснулось что-то холодное и скользкое.

Трегубов скосил глаз. К щеке приложили тонкое, испачканное тёмно-красным лезвие.

— Цацки брось, — равнодушно сказали из-за спины.

— Вань, кончай театральщину, — в голосе Стаса слышалось сдерживаемое веселье, и от этого Трегубову стало совсем плохо.

Послышался вздох, лезвие убрали.

— Нашли бумаги? — все так же, из-за спины, спросил Иван.

Трегубов помедлил. Не будут же они его допрашивать здесь, посреди разгорающегося пожара, на кухне, где смердит палёным мертвецом. Но ведуны не торопились, держались расслабленно, и это пугало Трегубова до чёртиков. Спрашивать, что случилось с Вахрушевым, он не стал.

Твёрдая как доска ладонь шлёпнула его по затылку:

— Бумаги. говорю, нашли?

— Или, еще что-то, помимо бумаг? — дотошно уточнил Хромой.

— Нашли, у Вахрушева в кармане были, — сглотнул вахмистр.

— Стой спокойно, — ощущение постороннего присутствия исчезло. В коридоре что-то стукнуло, грохнуло, зашуршало.

— Стас, он не врёт.

Трегубов чувствовал, что сходит с ума. Он стоял в горящем доме, дышал вонью убитого им человека, а эти двое говорили так, будто сидели в трактире возле печки.

— Вот видишь, — улыбнулся агенту Хромой, — ты не соврал. Уже, хорошо. Еще пара вопросов, и мы уйдём из этого негостеприимного места. Итак, майор Хацкий знает о ваших маленьких шалостях?

Трегубов кивнул.

— Так мы и думали. Шустрый малый. Следующий вопрос — кто убивал в доме купца Столярова?

Агент замотал головой:

— Не знаю. Вот те крест, не знаю.

— Ты крест то не трогай, — бросил вдруг Иван.

— Хацкий знает, кто? — спрашивал Хромой.

— Знает, конечно, но я сам не знаю. Он нам всего не говорит, — теперь Трегубов не раздумывал, ему хотелось отвечать, чтобы побыстрее закончить. Язычки пламени уже добрались до стола, занимались стены, дышать становилось нечем. Чем они-то дышат, думал Трегубов. Эта мысль казалась ему очень важной, и он отчаянно за нее цеплялся.

— Что знаешь?

— Да, следили мы. Сначала, за Говоруном. Потом за купцом, ну, за Столяровым. Вели их, наблюдали, то, сё, докладывали только майору.

— Врёшь, конечно, — задумчиво протянул Хромой и снова крутанул трость, — но колоть тебя уже некогда.

Трегубов очень обрадовался. Сейчас его вытолкают из горящего дома, свяжут и повезут в полицию. А там Хацкий постарается что-нибудь сделать! Он обязательно выручит, ведь я ему нужен! Он нужен майору, он его обязательно отобъёт!

Он даже не почувствовал, как Иван по самую рукоять вогнал ему нож сбоку в шею.

Только удивился, как быстро приближается пол.

Иван бережно вытер нож о рукав Трегубова, придирчиво осмотрел пылающую кухню.

— И ты мне ещё о театральщине говоришь? — укорил он напарника. Стас только плечами пожал.

— Думаю, можно и так оставить, — Иванпоказал ножом на труп хозяина дома, — Этого злодеи убили во время обыска. Потом передрались между собой. Тот, что в коридоре убил этого, но и сам получил смертельную рану и истёк кровью, не добравшись до выхода.

— Толково, — согласился Стас. — А теперь давай отсюда сматываться. И так дымом провоняли, сил нет.

Но сначала оба сноровисто обыскали трупы. На всякий случай зашли и в любовное гнёздышко, где Стас достал из кармана изящную серебряную стрелку на тонкой, тоже серебряной, цепочке. Зажал цепочку между пальцами, неторопливо пошёл по кругу, наблюдая за подвеской.

— Стас, мы начинаем подгорать, — спокойно напомнил ему товарищ.

— Тшшшш, не мешай, — Хромой не отводил глаз от стрелки. Возле ножки кровати стрелка закачалась и принялась описывать хорошо заметные круги.

Стас поддел половицу ножом, нажал, и она вышла из пазов. Тайник был заделан на совесть, никакое простукивание не помогло бы, потому что не было внутри пустоты: всё заполнял плотно набитый, обёрнутый в грубую бумагу пакет. Хромой подхватил его, не разворачивая сунул за пазуху, половицу приладил на место.

— Бестолочи — буркнул он поднимаясь, — бес-то-ло-чи.

— Ладно, главное, дело мы сделали, — шлёпнул его по плечу Иван, — пошли уже отсюда.

Улицы были пусты, фонарей в этой части города отродясь не видели, к тому же, снова замело. С одной стороны, оно и к лучшему, больше времени на отход.

Но Стас отставал все сильнее, и, в конце концов, Ивану пришлось вернуться и почти силком перекинуть руку друга себе через плечо.

Так и похромали дальше.

— Ладно, зато, если патруль встретим, сойдём за перебравших купчиков, — пыхтел он, пытаясь подстроиться под тяжёлый хромающий шаг Стаса.

— Хрен мы за кого сойдём, дымом провоняли, морды в саже, да, небось, на тебе еще и кровища, — бурчал Стас, пытаясь идти как можно быстрее.

— Рискнём, двинем к Мещанской? — кивнул в сторону уходящего направо переулка Иван.

Там можно было поймать извозчика, сесть, вытянуть больную ногу. Укрыться тёплой полой и, откинув голову на спинку сиденья, задремать. Чёрт, до чего же заманчиво.

Но Хромой только головой помотал,

— Рискованно, Вань. Ну как, правда, на патруль нарвёмся, как объясняться будем, откуда мы такие красивые?

Иван не выдержал, остановился,

— Ну нарвёмся? И что? Дымом пахнем, одежда порвана? Кстати, и не порвана она почти. Знакомым помогали! Погорельцам! Где горело? Да рядом с вашим Управлением! Ты видел — пожар то на жильё перекинулся. А нам надо ногу твою в порядок приводить. И бумаги смотреть.

— Двинули.

Когда добрались до освещенных улиц, Стас уже с трудом наступал на ногу. Колено немилосердно хрустело, от пятки до затылка вставили стальной шипастый штырь, и кто-то медленно поворачивал его из стороны в сторону. А иногда начинал вколачивать прямо в голову.

Шли долго — ни одного извозчика, вообще, никого. Даже трактиры закрыты — после сегодняшних пожаров и заварушек хозяева благоразумно решили переждать. Выручка выручкой, но береженого боги берегут.

Наконец в тёмной арке глухо всхрапнуло, захрустел снег, и на улицу медленно выдвинулась лошадь, запряженная в извозчичьи сани.

Иван пронзительно свистнул и замахал рукой.

Загрузил друга, сел сам.

— Дык, а куда везти вас, господа хорошие? — повернулся извозчик.

Друзья переглянулись.

— А вези-ка нас на Измайловский остров, — глядя Стасу в глаза скомандовал Иван.

Стас молча кивнул.

— Кудо-оой? На ЧОртов остров? — вскинулся извозчик. — Ни в жисть не поеду!

Иван вытянул руку, сосредоточенно поводил пальцами. В воздухе повисла голубая капля. Чуть нырнула, поплыла и зависла у мужика над правым плечом,