Не прекращая поцелуя, Дэсмонд чуть ослабил объятия и переместил одну руку вперед, нащупывая застежки на моем платье и расстегивая их одну за одной. Обнажая нежную кожу груди, проверяя на ощупь ее мягкость. Оторвавшись от моего лица, он спустился губами вдоль шеи. И ниже, оставляя на груди расцветающие следы поцелуев.

Я чувствовала, как его руки скользят по моим ногам, поднимая так сильно мешающую нам обоим мою юбку. Как круговыми движениями ласкают впадинку под коленями. И продолжают движение вверх. На несколько мгновений замирают на внутренней поверхности бедер. А затем проникают еще выше, отодвигая ставшую влажной ткань белья. Нежно проводят сверху вниз, лаская каждым прикосновением. И, не прерывая ласки, начинают осторожно скользить вверх-вниз. Рождая во мне огонь. Зарождающийся где-то глубоко внутри, чтобы бурей, сжигающей все на своем пути, выйти на поверхность.

Он смотрел в дальний конец пещеры, куда она отошла, чтобы перед отъездом еще раз взглянуть на грот. Он любовался мягкими изгибами ее стройной фигуры, не в силах оторваться. Впитывая ее образ, желая сохранить в памяти навсегда. Чтобы, когда ее не будет рядом, он мог закрыть глаза и представить ее. Впрочем, с тех пор, как несколько дней назад он впервые увидел ее, ее образ и так следовал за ним неотступно.

А затем она повернулась и посмотрела на него.

Она стояла у каменной стены Радужного грота, такая юная и прекрасная. Смотрящая на него с затаенным желанием во взгляде. На него − старше ее на тринадцать лет, изуродованного шрамами, циничного и жестокого герцога.

Его невинная девочка, которой довелось так много страдать.

Его?

Только вчера ему казалось, что в его нынешних обстоятельствах будет нечестным предлагать ей что-то большее, чем роль опекуна. Но сейчас даже мысль о том, что она проведет свою жизнь с кем-то другим − не с ним − поднимала в нем волну темной ярости, которую он с трудом сдерживал. Ее улыбка, нежность во взгляде, прикосновения, поцелуи − все это отныне и навсегда должно было принадлежать ему одному.

Он представил, как будет розоветь ее нежная кожа от его прикосновений. Как будет учащаться дыхание, становясь прерывистым и хриплым. Как будет заволакивать ее глаза страсть. Как будет она просить его о пощаде, но он будет глух к ее мольбам, уводя все дальше к вершинам наслаждения.

Уже не понимая, явь это или магические грезы, он, не отрывая от нее взгляда, медленно подошел, замирая в шаге от нее. Давая последний шанс к бегству.

И не поверил, когда она, вместо того, чтобы воспользоваться предоставленной возможностью и ускользнуть, сделала шаг вперед.

Сама.

К нему.

Понимание, что его желания взаимны, поразили его, отозвавшись дикой радостью в его, как он думал, давно очерствевшем сердце.

Еще несколько мгновений, и он почувствовал ее руку на своем лице. А затем нежное прикосновение губ.

Шепот, в котором он услышал ее вопрос. Вопрос, ответ, на который не оставлял в нем сомнений. Конечно, он теперь ее. Только ее. Уже давно. Может быть, даже с той далекой ночи, столкнувшей их судьбы и соединившей их навсегда.

Он прижал ее к себе, горячечно скользя губами по шее и плечам. Целуя каждый кусочек не скрытой под тканью кожи. Сожалея лишь о том, что ее так преступно мало.

А потом почувствовал, как она отвечает на его ласки. Пока робко и неуверенно, но даже этого сейчас было с избытком. Чего-то большего он бы просто не выдержал. Искушенный и пресыщенный, сейчас он чувствовал себя юнцом, который впервые целовал женщину. В каком-то смысле это так и было. Он впервые целовал настолько особенную для себя женщину. Ставшую теперь единственной для него. Теперь он осознавал это отчетливо. И сорвался, окончательно теряя контроль над собой.

Она была такой нежной под его губами. Такой пленительной в своей свежести. И одновременно такой открытой и бесстрашной, что сопротивляться было просто невозможно.

− Никто? − прохрипел он, даже сквозь пелену страсти, окутавшую его, понимая, что не имеет права на этот вопрос. − Никто прежде? − повторил он, задыхаясь от беспричинной ревности. Беспричинной?

− Только ты, − услышал он ее прерывистый шепот. − Никто кроме тебя.

Расстегивая ее платье до пояса, он понимал, что ведет себя не как герцог, а как самый настоящий дикарь. Но она не возражала, лишь сжимала сильнее его волосы своими тонкими пальчиками.

Покрыв поцелуями ее плечи он спустился ниже, к груди, не оставляя без внимания ни одного кусочка плоти. Смотрел, как набухают под его губами округлые вершины, как наливаются на них бутоны в окружении следов его поцелуев.

Он спустился ниже, к впадинке пупка, уткнувшись головой в нежную гладкость ее живота, в попытке успокоиться. Тщетной попытке.

Вдохнув глубже, он вместе с этим втянул в себя ее запах. Пропитываясь им. Пропитываясь ею. Починяясь ее страсти. И ее воле.

С удивительной для его состояния отчетливостью он осознал, что для него все кончено. Не важно, явь это или магические грезы.

Теперь он принадлежит ей. Отныне и навсегда.

Ему не выбраться уже из этой ловушки. Да и ловушки ли? Если он впервые за долгое время чувствовал себя живым. И свободным.

Он поднял голову и посмотрел в ее глаза. В них была страсть. А еще обещание. Обещание всех радостей на свете. Обретения потерянного рая. И дома, наполненного счастьем и любовью. С этого мгновения и до самого края вечности, как бы близко они не были к нему.

Его руки скользнули ниже, к ее ногам, сбрасывая ненужные теперь туфельки. Провели вдоль ступней, задержавшись на щиколотках. Медленно поднялись выше, поднимая мешающую юбку. Обнажая колени. Лаская нежные впадинки. И вновь поднимаясь вверх.

Еще выше. Туда, где она уже томилась жаждой освобождения.

Он отодвинул тонкую полоску ткани, осторожно дотрагиваясь до ее разгоряченной плоти. Нуждающейся в его прикосновениях. Жаждущей его ласк.

Скользнул внутрь, начиная осторожные движения. Чувствуя, как она вся откликается ему. Послушно следуя туда, куда он ведет ее. С каждой следующей лаской все ближе приближаясь к столь желанному краю бездны. Чтобы наконец переступить его. Но не рухнуть вниз, а взлететь, крепко удерживаемой в его не дающих упасть объятиях.

Не отрывая глаз он смотрел, как она содрогается от страсти в его руках.

Как розовеет ее лицо. Как становится прерывистым дыхание. Как закрываются глаза, отделяя ее от внешнего мира на самом пике удовольствия. Отделяя от него. Не давая ему увидеть свое отражение в ее полных страсти глазах.

Когда буря стихла, он осторожно поднял ее и заключил в объятия, обнимая за талию, позволив ей свободно откинуться на его грудь и плечи. Опираясь спиной о каменную стену грота, он уткнулся головой в ее рассыпавшиеся золотым морем волосы. Желая стать неразрывным с ней.

− А ты? − он вдруг услышал ее голос.

− Все хорошо. Ты со мной. Мне этого достаточно. − Он сжал руки чуть крепче, не давая ей выскользнуть из его объятий.

− Не хочу без тебя. Там пусто одной. Не оставляй меня больше. − Она повернулась в его объятиях, заключая его лицо в свои руки. − Я покажу тебе. − Прошептала она ему прямо в губы.

А затем прижалась к его губам своими. Скользнула по подбородку, спускаясь вниз по шее легкими поцелуями. Замирая на груди.

− Как? Я не знаю, как?.. − Она подняла голову, в замешательстве глядя в его глаза.

Он понял ее невысказанный вопрос. Развернул объятиях, устраивая удобнее на своей груди. Удерживая ее одной рукой, другой он расстегнул брюки, выпуская себя на свободу.

Не давая ей посмотреть вниз, он взял ее ладонь, опуская на свою твердость. Услышал ее тихий вздох, когда они соприкоснулись друг с другом. Ослабил свою руку на ее руке, не желая удерживать насильно.

Но, получив свободу, она не отстранилась от него. Наоборот, ее рука чуть сжалась, скользнув вниз. Желая ощутить его лучше. И замерла, не зная, как поступить дальше.

Он заключил ее руку в свою, сжимая, показывая, как нужно обхватить. Медленно скользнул вниз-вверх, показывая движение. И задохнулся от удовольствия, когда она повторила его сама. А затем нежно погладила, чуть ослабив пальцы. И вновь скользнула тугим объятием ладони.