В моем сознании проносились тысячи образов меня в разных видах бондажного снаряжения. Поэтому я пропустила его быстрое перемещение от сидения к стоянию и подтягиванию моего кресла к себе, когда он наклонился ко мне, положив руки на подлокотники с двух сторон.

— Ты меня слышала?

Я пристально посмотрела на него и язвительно ответила:

— Да, дорогой.

Что-то промелькнуло в его глазах, что-то странное, похожее на возбуждение.

Его глаза опустились на мои губы, и он пробормотал:

— Мне нравится.

— Что?

— Когда ты называешь меня «дорогой».

Какая же я идиотка!

Я сразу же решила никогда больше так его не называть.

Он, видно, прочитал мои мысли, потому что его рука тут же легла мне на шею, и он приказал:

— Я хочу, чтобы с этого момента ты называла меня «дорогой».

— Ты приказываешь мне называть тебя «дорогой»? — спросила я с недоверием.

— Да.

— Это безумие! — Запротестовала я.

— Ты будешь выполнять, — потребовал он.

Я посмотрела в потолок и пробормотала:

— Я такая идиотка.

Так как я смотрела в потолок, его губы, коснувшиеся моих, стали для меня полной неожиданностью. Глаза тут же опустились на него, и я увидела вблизи, что он улыбается.

— Ты очаровательна, — прошептал он.

И с этими словами ушел.

И с этими словами я осталась в недоумении, как я могла так сильно ненавидеть существо и все еще чувствовать легкий трепет от того, что он назвал меня «очаровательной» и слегка поцеловал.

Мой план побега был сорван.

Видишь ли, я решила все же позволить Люсьену выследить меня и убить.

Я не хотела умирать, если честно. И не думала, что он сможет меня убить.

Казалось, как ни странно, я действительно нравилась ему в его причудливой вампирской манере.

Когда он найдет меня (а он точно найдет), я рассчитывала, что пойдет мне на уступку, пока я буду умолять его не отнимать у меня жизнь, с надеждой, что он поймет, какой я была огромной занозой в заднице, ему не стоило столько тратить на меня сил, поэтому отпустит, и я пойду своей дорогой.

Это был нелепый план, выношенный мной в истерическом настроении, разозлившись.

Однако мой день выдался довольно напряженным, и у меня так и не было возможности воплотить мой план в жизнь.

Сначала я попыталась заставить Эдвину рассказать мне, что случилось с моими тетушками. Она сказала, что ничего не знает. Я не столь хорошо ее знала, поэтому не могла понять, лжет она или говорит искренне, но больше допрашивать не стала.

Затем я начала планировать свой побег.

Понятное дело, что мне понадобятся наличные, кредитные карты и удостоверение личности. Так что, по логике вещей, я начала со своей сумочки.

Там я обнаружила, что ужасный, ненавистный Люсьен не только конфисковал мой телефон, но и забрал мой бумажник с паспортом.

Ублюдок.

Ладно, ничего страшного. У меня имелось несколько украшений, которые стоили немного денег. Я готова была их заложить, чтобы получить наличные.

Подошла к ящику своего туалетного столика, в котором был встроенный ящик для украшений с бархатной подкладкой.

Мои драгоценности исчезли.

Черт!

Что? Неужели он прочитал мои мысли за завтраком?

Ничуть не смутившись, я решила просто сбежать. Осматривая дом два дня назад, я также осмотрела гараж и увидела «Кайен», который, по словам Эдвины, купил для меня Люсьен. Я могла бы продать «Кайен» за кучу денег.

Тщательно обыскав все, что можно и в конце концов спросив Эдвину, обнаружила, что ключей от «Кайена» тоже не было. Люсьен забрал их.

— Он беспокоится о тебе, дорогая, — объяснила Эдвина его поступок, что, по ее мнению, было правдой. — Вчера ты с трудом передвигалась по комнате. Тебе нужно немного больше времени, чтобы освоиться, и тебе совсем не поможет восстановить силы, если ты будешь разъезжать по сельской местности.

Выдав мне эту жемчужину мудрости, она улетела.

Я пристально смотрела ей в спину, раздумывая, не положить ли серебро в наволочку и не отправиться ли автостопом в ближайший город, когда кое-что произошло.

Раздался звонок в дверь, и мы с Эдвиной одновременно подошли к ней. Я надеялась, что это были мои тетушки или, еще лучше, мама. Эдвина, как я поняла, знала, кто это мог быть.

Двое мужчин принесли большое количество коробок.

Эдвина, очевидно, ждала их, и, хотя она вела себя немного странно, когда они появились, но не сказала мне почему, начав отдавать им приказания, куда ставить коробки.

Когда мужчины отнесли некоторых из них в спальню, я последовала за ними, а Эдвина ждала их в гардеробной. Без колебаний она открыла одну коробку и начала вытаскивать вещи.

Кстати, вещи в коробке оказались мужскими. Дорогая, хорошо сшитая, дизайнерская мужская одежда, которая, казалось, подходила Люсьену.

Вещей было много.

Я вышла из гардеробной, спустилась по лестнице и увидела, что здесь тоже расставляют другие коробки. В основном их заносили в кабинет.

Я стояла среди всего этого, сбитый с толку.

Он переезжает сюда?

Я была почти уверена, что Рейф не жил в одном доме с Ланой. Я также была почти уверена, что Дункан не жил в доме моей кузины Натали, который он для нее снял.

Кстати, я узнала после своего Отбора, что вампира Натали (моей любимой двоюродной сестры) звали Дункан, тогда же я узнала все имена вампиров моих двоюродных сестер. У меня было всего шесть двоюродных сестер, четверо из них были выбрали на Отборе, двое еще не были на нем.

Все они, я была почти уверена, не жили в одном доме со своими вампирами.

Более того, я была уверена, что моя мать не жила с Космо в одном доме.

И пока я стояла в холле, наблюдая, как мужчины возвращаются к своему грузовику, чтобы принести еще больше коробок, в открытую дверь, вальсируя, вошла Стефани.

Она выглядела фантастически в ярко-синей атласной блузке и соответствующей юбке до колен, которая облегала ее, как вторая кожа. Ее ярко-синие босоножки на высоком каблуке с ремешками были, другими словами, бомбой.

Как женщина, несмотря на свое нынешнее эмоциональное состояние, я не смогла удержаться от крика:

— Мне нравится твой наряд!

Она протянула руки и улыбнулась.

— Потрясающий, не так ли? Мы получим кредитку Люсьена, и я отвезу тебя в магазин, где все это купила, одену тебя.

Мое удовольствие от ее наряда исчезло, я сморщила нос.

— Не думаю, — сказала я.

Она подошла ближе, ее брови нахмурились, на губах играла легкая улыбка.

— Почему?

— Мне ничего не нужно от Люсьена, — величественно объявила я.

По какой-то непонятной причине это заставило ее громко расхохотаться, как будто я сказала шутку.

Затем, глядя на меня, она прошептала:

— Боже, я ему завидую.

Эй, вампиры все же странные.

Внезапно мне кое-что пришло в голову, и я посмотрела на палящее солнце, по которому только что прошлась Стефани к дому.

— Ты не должна находиться на солнце! — крикнула я, и это прозвучало как обвинение.

Она спросила сквозь смешок:

— Что?

— Ты, — заявила я, указывая на нее пальцем, — только что прошлась по солнцу. — Я указала на дверь, прежде чем опустить руку. — Мне казалось, солнечный свет смертелен для вампиров.

Замешательство промелькнуло на ее лице, прежде чем она пробормотала себе под нос:

— «Изучение Вампиров» уже не то, что раньше.

— Меня исключили, — призналась я.

Ее прекрасные голубые глаза расширились, затем она запрокинула голову и рассмеялась, могу добавить, что рассмеялась она оглушительно, постоянно обнимая меня за талию. Она повела меня вперед в гостиную, где усадила лицом к лицу на диван.

— Вампиры — люди, — начала она.

Я махнула рукой между нами и сказала:

— Я знаю. Люсьен объяснил это прошлой ночью.

— Для нас солнце не смертельно.

Я этого не знала, но не поделилась, главным образом потому, что она и так поняла по моей реакции, что я этого не знала.