Глаза Грегора опустились, но не раньше, чем Люсьен увидел, как они загорелись.

Господи, вампир был совсем не холодным и не бесчувственным. Это было приятно узнать.

При этой мысли дверь открылась, Люсьен повернулся, Салли просунула голову.

Он напрягся, заметив бледность, широко раскрытые глаза и почувствовал ее запах страха.

— Прости, Люсьен. Я знаю, что тебя нельзя беспокоить, но Эдвина звонит, сказала, чрезвычайная ситуация.

Черт, он отключил свой сотовый. Космо, Стефани и Эйвери присутствовали здесь в кабинете, он неохотно оставил Лию без защиты.

Черт!

Он быстро зашагал к своему столу, заставляя себя вышагивать как смертный.

— Какая линия?

— Первая, — ответила Салли.

Он выдернул телефон из подставки, поднес его к уху, одновременно нажав кнопку первой линии.

— Эдвина.

— Люсьен, — выдохнула она прерывающимся голосом. — О, Люсьен.

— Говори, — приказал он.

— Твой… твой отец, Ка... Катрина, Марчелло и эм… Я не знаю его имени, но здесь было четверо вампиров. Они выбили дверь. Они...

Черт. Нет. О, черт, нет.

— Лия? — рявкнул он.

— Она уехала, — прошептала Эдвина, и внутренности Люсьена скрутило, когда его свободная рука сжалась в кулак, а грудь начала гореть.

— Уехала? — прошептал он в ответ, ошеломленный дерзостью его отца, Катрины и еще двоих и одновременно взбешенный. — Они забрали ее?

— Нет, нет... Она сама ушла. Они, то есть твой отец, наговорил ей такие ужасные вещи, Люсьен. Ты бы не стал… Я даже не могу в это поверить. Он говорил ей такие ужасные вещи. И он рассказал ей о какой-то женщине по имени Мэгги.

Люсьен закрыл глаза и сжал кулак. Он положил его на свой стол и наклонился.

Эдвина продолжала говорить.

— Он... он… о, Люсьен, мне жаль говорить тебе это о твоем собственном отце, но… он прикоснулся к ней.

Люсьен открыл глаза, но не увидел ничего, кроме красного.

— Он прикасался к моей Лии?!

— О, черт. — Он услышал шепот Стефани, но Эдвина снова заговорила.

— Он прикасался к ней и говорил ей такие мерзкие вещи. Она... она плакала, Люсьен. Это было… о боже, выражение ее лица. Я никогда его не забуду. Я пыталась ей объяснить, но она… Мне очень жаль, она собрала вещи и уехала. Она так отчаянно хотела сбежать, что оставила меня связанной, но позвонила в полицию. Полицейские сейчас здесь. Они прибыли сюда всего несколько минут назад. Я позвонила тебе, как только смо...

— Оставайся на месте. Ничего не подписывай и не пиши полицейским, но задержи их там, пока я не вернусь домой. Я приведу с собой кого-нибудь, чтобы ты была в безопасности.

— Хорошо, Люсьен, — прошептала она. — Я, э-э-э… ты должен знать, твой отец сказал, что они будут готовы к твоему ответу.

Бл*дь.

— Они причинили тебе вред? — запоздало спросил он.

— Они напугали меня и привязали скотчем к стулу. Было больно, когда сорвали ленту, но я в порядке.

Они сгорят за ту боль, которую испытала Эдвина.

Они будут кричать, прежде чем сгорят за нападение на Лию.

И его отец будет молить, чтобы он его сжег.

И он будет мучить его чертовски долго.

— Я буду дома через двадцать минут, — произнес Люсьен.

— Хорошо.

Он положил трубку и повернулся, Эйвери и три вампира вскочили на ноги.

— Что нам нужно делать? — тут же спросил Космо.

— Ты охотишься на Катрину, — приказал Люсьен, лицо Космо стало жестким, он кивнул.

Люсьен посмотрел на Стефани.

— Ты приведешь мне Марчелло.

Стефани улыбнулась невеселой улыбкой, прежде чем кивнуть.

Люсьен посмотрел на Грегора.

— Был еще один вампир. Я хочу знать, кто он.

Грегор просто кивнул.

Люсьен посмотрел на Эйвери.

— Грегор узнает и скажет тебе. Ты пошлешь Рейфа.

Эйвери кивнул подбородком.

— Они ждут нас, учтите, — предупредил всех Люсьен.

— Мы слышали, — ответил Космо.

Люсьен кивнул и посмотрел на Эйвери.

— Мне нужно, чтобы ты поехал со мной. Возьми под охрану Эдвину.

Эйвери опять кивнул подбородком.

Люсьен двинулся к двери.

— А ты будешь охотиться за своим отцом? — спросила Стефани ему в спину.

— Нет, он может подождать, — он повернулся, положил руку на дверную ручку и посмотрел на Стефани. — Я охочусь на Лию.

Он услышал ее прерывистое дыхание и вышел за дверь.

Не отрывая глаз от телевизора, я вжала две смятые подушки, которые держала в руках, поглубже в свое тело. Я крепко укуталась ими, прижав к себе, шея была согнута, щекой я прижималась к грубому материалу.

Телевизор работал, я хотела услышать, что происходит в мире. Не то чтобы я могла убежать, если бы Люсьен догнал меня. Я просто хотела полсекунды, чтобы подготовиться к смерти.

Но мои мысли были не о том, что показывали по телевизору.

Мои мысли, как и в течение многих дней, были заняты всем подряд.

Смогу ли я заснуть этой ночью, одна в постели в гостиничном номере, после того как провела недели, буквально каждую ночь, свернувшись калачиком рядом с вампиром?

Куда я отправлюсь завтра? На север, на юг, восток или запад? В Канаду? Мексику?

Должна ли я воспользоваться шансом и позвонить своей семье? Я уехала девять дней назад, и, скорее всего, им сообщили, что я сбежала, они, вероятно, беспокоятся обо мне. Не говоря уже о том, что это был бы мой последний шанс поговорить с ними, если Люсьен найдет меня и придет в ярость, пойдет своим путем вампира и заберет мою жизнь. Я явно не знала его (совсем), но то, что теперь я знала о нем, убедило меня, что он пойдет по пути вампира.

И, наконец, задаваясь вопросом, сколько времени у меня осталось и стоит ли мне куда-то двигаться, может лучше позволить ему поймать меня и покончить с этим.

Я была готова умереть, и это тоже не давало мне покоя. Это было отвратительно и безумно, но я устала, хотела есть, была убита горем, находилась в бегах, и в глубине души понимала, что будущего у меня как такового не будет. Я влюбилась в вампира, причем сильно, он месяцами играл со мной. И я взяла и покончила с этим.

Но странно, учитывая то, что Люсьен не испытывал ко мне никаких чувств, все же должна была признать, что большая часть моих мыслей с беспокойством, как заезженная пластинка, были заняты тем, что сказал его отец. Люсьену грозила опасность. Мне должно было быть все равно, я это понимала.

Но почему-то все равно мне не было.

Я была совершенно сбита с толку.

А еще я беспрерывно себя ругала. Спрашивая, почему оказалась такой глупой. Спрашивая, когда поумнею.

Я попыталась дать себе поблажку. Он был Люсьеном, и таких мужчин, как он, было не так уж много (на самом деле, ни одного). Он усердно работал, поклявшись меня сломить. А вампирская клятва была очень сильной. Так что, понятно, почему он сделал все возможное, чтобы добиться успеха.

Но я не могла позволить себе дать слабину. Мои решения были моими решениями. Моя капитуляция была моей капитуляцией. Мое бегство и его последствия были на моей совести. Я знала, что это скорее всего причинит боль моей семье, мне было очень трудно позвонить им. Но я сказала себе, если то, что сказал Этьен, правда, то, скорее всего, женщинам Бьюкенен пора завязывать с бизнесом наложниц.

Я невидящим взглядом уставилась в телевизор. Это был девятый по счету гостиничный номер, в котором я остановилась. На этот раз я разорилась. Последние восемь ночей я останавливалась в дерьмовых отелях в глуши. Но я устала. Почти не спала. Этот номер был небольшим, и уж точно не так роскошен, к чему я привыкла. Он оказался обшарпанным, но, по крайней мере, здесь было чисто. Мне нужны были чистые простыни. Мне необходимо было поспать.

Боли в желудке от голода терзали меня изнутри, но я не могла есть. Я пыталась. Мысль о еде вызывала у меня тошноту, один раз, когда я попыталась хоть что-то проглотить, меня стошнило. Поэтому я перестала пытаться.