— Иди к черту!

Он перекатился на спину, увлекая меня за собой, притянув к себе, раздвинул мои ноги и усадил меня на корточки у своего рта. Положив сильные руки мне на бедра, потянул меня вниз, прижавшись там ртом.

Это было восхитительно. Божественно. Настоящий экстаз.

Я ухватилась за спинку кровати и застонала в глубине горла, совершенно не осознавая издаваемых мною звуков. Я покачивала бедрами напротив его рта. Он опустил меня еще ниже на свой рот, проникая глубже языком всеми немыслимыми способами. Он снова повел меня к краю, в то великолепное место, и прямо перед тем, как я почувствовала, что вот-вот, он оторвался от меня и опустив меня вниз по своему телу.

— Умоляй меня, Лия. — Его голос звучал хрипло, мне даже показалось, что услышала нотки мольбы.

Его рука крепко обнимала меня за талию, прижимая мое извивающееся тело к нему. Другая рука двигалась между нашими телами, но я была слишком возбуждена, чтобы обращать внимание на то, что он там делает. Каждый сантиметр моей кожи превратился в чувствительный вибрирующий нерв. Я даже чувствовала, как воздух вокруг нас был насыщен мучительным удовольствием.

Его руки опустились под колени, и он снова дернул меня вверх. Я оседлала его и на одно прекрасное мгновение почувствовала, как его твердая, горячая головка вошла в меня.

Торжествуя, я тут же стала опускаться вниз, но он оказался проворнее. Он поймал меня за талию, прежде чем я опустилась на полдюйма.

Я резко подняла голову, встретившись с ним глазами.

— Ты хочешь, чтобы мой член оказался внутри тебя? — спросил он хриплым голосом.

Я хотела. Я хотела этого больше, чем вздохнуть.

Но продолжала молчать.

Он приподнялся на дюйм, как мне показалось, на маленький миллиметр, и я почувствовала, как мои веки медленно закрываются от восторга. Затем он замер, мои глаза распахнулись.

— Умоляй меня, зверушка, — прошептал он, теперь его голос звучал измучено.

Я молчала, поэтому покачала головой.

— Умоляй меня, — резко приказал он.

— Нет, — выдохнула я.

— Ты хочешь меня, — заявил он.

Я уставилась на него, потом кивнула.

— Тогда умоляй.

Найдя в себе силу, о которой я даже не подозревала, схватилась за его руки, мое тело напряглось против требований мозга, и стало подниматься, я не могла поверить, но желание позволило мне это сделать.

Я почувствовала, как маленькая, твердая, толстая и невероятно великолепная головка выскользнула из меня.

Мне казалось, что я потеряла частичку себя, а не часть его там, когда вырвалась на свободу.

Несмотря на это, упрямая до последнего (теперь я ненавижу себя за это), мои глаза впились в него, я заявила:

— Ты не сломишь меня.

Его руки обвились вокруг, придавив меня к его телу, я надеялась победить, чтобы он собственноручно дал мне то, в чем я так нуждалась.

Вместо этого он перевернул нас обоих на бок, его руки все еще прижимали меня к нему, зарывшись мне в волосы, он сказал:

— Ты вынуждаешь меня, Лия.

Страх пронзил меня насквозь, потому что без всякой попытки скрыть, его голос был полон сожаления, я не понимала почему и это было еще хуже, хотя не понимала, о чем он сожалел, но у меня было такое чувство, о чем бы он не сожалел, я буду сожалеть еще больше.

Он продолжил.

— Я ухожу, когда вернусь, если обнаружу, что ты прикасалась к себе, у тебя будет неделя наказания, и ты можешь умолять меня, пока не охрипнешь, просить позволить тебе кончить, но этого не будет. Ты поняла?

— Я поняла, — пробормотала я ему в грудь, где он прижал мое лицо.

Он напрягся, как будто хотел отодвинуться и уйти, а я не хотела, чтобы он уходил. Не потому, что я забыла, что он вызывал у меня отвращение и ужас, и я ненавидела его, не могла забыть те моменты, когда его рот находился у меня между ног и другие случаи, а потому, что любое его движение чувствовало мое тело так, будто оно вот-вот разобьется.

Я почувствовала, как его тело расслабилось прямо перед тем, как он вздохнул.

Затем спросил:

— Почему ты так сопротивляешься мне, зверушка?

Я не ответила. Отвечать означало доверить ему частичку себя, а после всего, что он сделал со мной, и что он сделал со своей чертовой женой, я поняла, что он не тот, кому я смогу доверять.

Никогда.

Каким бы нежным он ни хотел казаться.

Например, как сейчас.

Или когда он называл меня «дорогой». Или, когда смеялся, будто я была самым смешным и веселым человеком, которого он когда-либо встречал за столетия своей жизни.

Он продолжал:

— Ты должны знать, что будет хорошо.

О, я знала.

Но молчала.

Он снова вздохнул, прежде чем пробормотать:

— Ты не понимаешь.

Нет.

Я.

Не понимала.

И я не хотела этого понимать.

Продолжая молчать.

— Моя зверушка, будет намного лучше, когда ты подчинишься мне. Это я тебе обещаю. Не только в постели, но и во всем, что будет происходить между нами. Я обещаю тебе, Лия, я попытаюсь подарить тебе кое-что прекрасное. Я не могу этого объяснить, ты должна все почувствовать. Но чтобы почувствовать, ты должна мне доверять.

Маловероятно, что это будет так.

Я все еще продолжала молчать.

Какое-то время он тоже молчал.

Затем будто разговаривая не со мной (а это было не так), он пробормотал:

— Меня тогда заинтересовал твой вызов. Мне следует проверить свою чертову голову.

Этого я тоже не понимала.

Было много такого, чего я не понимала.

Но я не спрашивала.

И никогда не собиралась спрашивать. Никогда, никогда, никогда.

Он мягко отстранился от меня. Потеря его жесткого теплого тела означала, что холодный воздух ударил по моей чувствительной наготе, как пощечина. Он подтянул наверх джинсы и накрыл меня одним размытым движением одеялом, быстрее, чем раньше, даже когда он был Быстрым Вампиром.

Очевидно, он что-то скрывал от меня.

Он убрал мои волосы с плеча, я уткнулась лицом в подушку, чтобы избежать его поцелуя на прощанье, хотя и позволила ему прикоснуться к себе.

— Упрямая, — пробормотал он, готова была поклясться, что в его голосе слышалась гордость, перемешанная с разочарованием.

И этого я тоже не понимала.

Затем он ушел, но через пять минут вернулся, на этот раз в костюме.

Он присел на край кровати, я смотрела на него снизу вверх, а он смотрел на меня сверху вниз.

— Прошло много времени с тех пор, когда я с нетерпением ждал возможности посетить Пир, — сообщил он мне, и мое тело стало твердым, как скала.

Он собирался на Пир.

Непрошеная, нежеланная, но неоспоримая, горячая и жгучая боль пронзила все тело.

Он наклонился, коснувшись губами моей щеки.

— Хорошего дня, зверушка, спи спокойно.

О боже мой!

Он не собирался возвращаться на ночь.

Несмотря на то, что мой разум кричал, рот и тело не двигались.

И в одно мгновение он исчез.

«Я ненавижу тебя», — прошептал мой мозг.

«Я слышу тебя, дорогая», — прошептал он в ответ.

Его ласковое обращение выжгло меня, как клеймо.

«Я знаю», — ответила я ему.

«Упрямая», — сказал он.

Я отключила свой разум, уткнулась лицом в подушку и приложила все усилия, чтобы не заплакать.

После долгой борьбы, наконец, я проиграла и эту битву.

Это была пустая победа.

Глаза Люсьена скользнули по вздымающемуся танцполу, и он увидел ее.

Хотя он нечасто присутствовал на этом Особом Пире, но видел ее и раньше. Каждый раз она соблазняла его длинными темно-русыми волосами, голубыми глазами, соблазнительным телом, манящим ароматом.

Сегодня вечером она соблазняла его еще больше, потому что на ней было черное платье, почти такое же, как у Лии прошлой ночью. Не такого качества, но достаточно близкого.

Все в ней было не такого же качества, но достаточно близко.

Он знал, что она привлекла его внимание, потому что напоминала ему Лию. По этой причине он никогда не выбирал ее. Он предвосхищал настоящую вещь, а не часто используемую подделку.