- Но за это время испанцы..., - вновь подал голос встревоженный губернатор

  - Не перебивайте меня, мистер Брэдфорд, - тоном, не терпящим возражений, парировал новый начальник.  - Надо выяснить, с какой целью они прибыли в Нассау. Может быть, они желают предложить нам торговую сделку, а Вы предлагаете открыть огонь по их кораблям. Представляете, какое письмо направит тогда Эскуриал Её Величеству? А что сделает с нами Мэнсон?

  Брэдфорд молчал. Ему нечего было сказать, как и  Вольверстону с Джеймсом. Человеческая глупость, в особенности, глупость начальника, может поставить в тупик даже самого опытного политика или военного, и в этом случае остаётся лишь покориться судьбе. Эскадра медленно входила в гавань Нассау. Натянутые над палубой сетки и открытые пушечные порты не оставляли ни малейшего сомнения в цели визита.

  - Зажечь фитили! Над ватерлинией целься! - не раздумывая, выкрикнул  Вольверстон

  - Не стрелять! Это приказ! - завопил в ответ командующий фортом, пытаясь оттолкнуть его в сторону.

  - Молчать, предатель! -  Вольверстон мощным ударом в челюсть отправил чиновника в нокдаун. - Огонь!

  Несколько пушек рявкнуло. Над батареями вновь раздался хриплый фальцет вскочившего на ноги командующего.

  - Не стрелять! Убью каждого, кто ослушается приказа!

  - Предатель! - Нэд разрядил пистолет в дородную тушу чиновника. Тот обмяк и мешком рухнул на каменные плиты.

  - Огонь! - вновь выкрикнул  Вольверстон, но время было потеряно. Мощный залп оглушил всех находившихся в гавани. Над разрушенными укреплениями повисло облако едкого дыма. Лишь крики раненых, доносившиеся из-под развалин, напоминали о том, что здесь только что были люди. Мгновение, ещё залп, - и форт окончательно превратился в руины. Из окрестных домов на пристань сбегались вооружённые мужчины.

  - Шлюпки! Скоро они высадятся на берег!

  - Где остальные?

  - На плантациях! Оттуда не менее получаса верхом!

  - Мало людей. Трудно придётся, но всё равно... Питт, помогай!

  Вслед за Уоллесом в гавань примчалась босоногая команда мисс Брэдфорд. Лица  повзрослевших парней были серьёзны. Раздобыв где-то абордажные сабли, они, казалось, готовы были биться до конца.

  - А ты что здесь делаешь? Марш домой! Только тебя здесь не хватало!

Увидев среди мальчишек свою собственную дочь, губернатор выругался и схватил её за руку. Упрямая девушка не унималась:

  - Мы будем защищаться, папа!

  - Тогда не отходи от меня! Иначе не миновать неприятностей!

  Из шлюпок раздались выстрелы, а вскоре на мелководье уже ворвались до зубов вооружённые испанцы. Одним из первых на пристань ступил невысокий смуглый субъект с мутно-голубыми глазами. В правой руке он держал саблю, а в левой - дымящийся пистолет. Жестом остановив готовых броситься в схватку соотечественников, он выкрикнул:

  - Где губернатор?

  - Это я, полковник Джеймс Брэдфорд. А вы кто такой?

  - Дон Педро Альварес. Я представляю интересы испанской короны

  - Вы грязный пират, а не королевский посланец.

  Испанец грубо рассмеялся в ответ:

  - Мне всё равно. Вы немедленно прекратите сопротивление и передадите нам ценности и продовольствие. В противном случае город будет разграблен.

Шлюпки прибывали. Испанцы выбирались из них и, повинуясь приказу Альвареса, выстраивались позади него широким полукругом. В  красноватых лучах заходящего солнца сверкали абордажные сабли.

Сжав шпагу в правой руке, левой губернатор выхватил из-за пояса кинжал и ринулся вперёд:

- Убирайтесь отсюда, собаки! - прорычал он. - Ничего вы не получите!

- Зря стараешься, папаша! - выкрикнул Альварес. Раздался звук взведённого затвора, и испанец разрядил пистолет. Брэдфорд, застонав, рухнул наземь. Бросив оружие, Арабелла метнулась к отцу.

- Папа!

- Беги..., - едва успел прохрипеть Брэдфорд.  Кровь хлестала из горла, и через несколько мгновений губернатор был мёртв.

- Хватай девку! - заорал капитан. - Связать и ко мне в каюту!

Арабелла отчаянно сопротивлялась, но пятеро налетевших  головорезов  схватили её и, заломив руки назад, начали связывать бечёвками.

- Арабелла! - прогремел над пристанью густой бас  Вольверстона. Замахнувшись саблей, он тотчас же размозжил голову одному из нападавших. Отбросив ещё двоих, гигант метнулся на помощь Арабелле, но удар камнем по голове заставил его рухнуть наземь.

- Вяжи старика!

- Может, пристрелим?

- Нет, крепкий, пригодится.

Испанцы наступали, как саранча, оттесняя островитян к подножию холма.  Ряды защитников редели. С вершины холмы сбегали подоспевшие плантаторы, но силы были слишком неравными.

- Живыми брать англичан! - раздавался над пристанью хриплый голос Альвареса. - Мужчин на «Инфанту», с женщинами делайте всё, что хотите.

Вскоре бой был закончен, и вооружённые головорезы вступили в город. Над Нассау сгущались сумерки. Из разорённых домов до самой темноты слышались истошные женские крики. Так закончился этот день. День, ставший последним для губернатора Нью-Провиденс мистера Джеймса Брэдфорда и роковым для всей его семьи.

  Примечания к главе 3.

  В эпизоде с пушками истине соответствуют слова командующего Джеймса.

 Впервые в жизни губернаторская дочь поняла, что существуют моменты, когда смелость и находчивость не могут уберечь от страшной беды. Девушка ни на минуту не теряла сознание, и в её мозгу запечатлелось каждое мгновение последнего путешествия. Крепко связанные просмолённой верёвкой руки и ноги затекли, и Арабелла почти их не ощущала. Четверо дюжих матросов, пропахших потом, табаком и ромом, несли её на полуобнажённых плечах, перекидываясь друг с другом похотливыми репликами. «Наверняка они уверены, что я не знаю испанского», - подумала она, - «хотя какое им дело до моих чувств? Ведь я - пленница». Арабелла внезапно осознала, что этим людям совершенно безразличны и её переживания, и её судьба. Она для них - красивая игрушка, с которой можно позабавиться, а затем придушить в трюме и выбросить в море. Воображение с ужасающей ясностью рисовало перед ней картину будущей судьбы, по сравнению даже самая страшная смерть станет дорогой и желанной гостьей, сулящей покой и забвение. Матросы уже подошли к пристани, где покачивался на волнах красный сорокапушечный галеон «Инфанта Лусия». В сгущающейся темноте чадили факелы. По узкому трапу медленно поднимались мужчины в разорванных рубахах. Их полуобнажённые спины были исполосованы саблями и плётками испанских матросов.

  - Живей! - слышались повсюду злобные окрики погонщиков, - поторапливайтесь, английские свиньи!

  Арабелла попыталась повернуть голову, чтобы лучше рассмотреть пленников, но один из матросов грубо окликнул её:

  - Лежи спокойно, красотка! - слух губернаторской дочери уловил непонятную фразу, явно обращённую к ней. Девушка никогда ранее не слышала подобных слов, но тон, которым они были произнесены не оставлял никаких сомнений в их содержании, - и не испорти свою нежную кожу, а то капитан Педро нам головы оторвёт!

  Воздух вновь огласился нецензурной бранью вперемешку с раскатистым хохотом.

  - Да, Педро - капитан что надо! - криво усмехнулся встречавший их у трапа офицер, - а кто болтал, что с новичком всё дело провалим!

  - Так то ж раньше было! - парировал один из матросов, - кто ж его знал-то...

  Арабелла попыталась взять себя в руки и не шевелиться, чтобы не испортить своё и без того плачевное положение. Тащившие её матросы, отогнав от трапа пленных англичан, начали медленно подниматься на корабль. От подступившего к горлу острого чувства страха и жалости к себе девушке  захотелось закрыть глаза и умереть.

  - Отпустите её, собаки! - прервал её мысли знакомый голос Питта Уоллеса.

  Увидев связанную дочь своего патрона, Питт попытался броситься к ней на помощь. На мгновение ум девушки озарила надежда, но свист испанской плётки и грубая брань вернули её к действительности.