— Я приношу еду в пиршественный зал.

— И что же клейменая девка делает во дворце?

— Я… У меня есть любовник, господин. Он раздобыл мне это местечко.

Отар подтащил Дар к каменному столу и, вытянув ее руку над железной чашей, схватил костяной нож и рассек вену. Дар отвернулась, не в силах смотреть, как капает в чашу ее кровь.

— Кровь шлюхи сгодится для этого снадобья, — сказал Отар, — тебе еще повезло, что крови мне нужно не так много.

Дар показалось, что прошла целая вечность, прежде чем маг отпустил ее руку.

— Сядь, — приказал маг, — будешь ждать, пока я не закончу.

Дар села на каменный пол. Пол был ужасно холодный, она задрожала. Маг что-то добавлял к ее крови. Он зажег огонь и некоторое время варил зелье. Затем он взял холщовую тряпицу и, процедив жидкость, перелил ее в железный узкогорлый кувшин. Из кувшина он вылил зелье в несколько пузырьков, и один из них протянул Дар. Пузырек оказался холодным на ощупь.

— Отнеси его на кухню, — распорядился маг, — и скажи Давоту: если кто-то из стряпух разобьет еще одну склянку, пусть он поджарит ее сердце и сам подаст его мне.

Дар низко-низко поклонилась колдуну.

— Хорошо, господин.

С этими словами она поспешила прочь и, только покинув башню, остановилась, чтобы отдышаться. Она была очень рада, потому что уверилась в двух важных вещах: гадальные кости лежат в черном мешочке и маг не умеет читать мысли.

Выливая зелье в похлебку, приготовленную для королевы орков, Давот не догадывался, что в снадобье есть частица крови Дар. Он был слишком сильно обрадован, чтобы что-то заметить.

— Сказал, значит, чтобы я чье-то сердце поджарил, говоришь? Ох, он меня заставит мое собственное сердце поджарить… — он уставился на большой синяк, разлившийся вокруг вскрытой колдуном вены Дар, — а ты храбрая девушка, уж это точно. Не все возвращаются из этой башни.

Мут Маук, обладающая, как все орки, острым чутьем, по запаху определила примесь крови Дар в похлебке — и велела ей рассказать о встрече с матом. Потом королева поведала Дар о том, как маг сделал ее пленницей, когда она гостила у прежнего короля, отца Креганта.

— Я захворала, и все из моей свиты тоже. Черный Вашавоки был великим целителем. Тогда зло еще не исказило его лица. Он всем давал снадобья, но в живых осталась только я. Любая из матерей, приходивших навестить меня, заболевала и умирала. Чтобы избавить других от гибели, я удалилась в эти покои. Потом старый король умер — и моя голова наполнилась туманом. Я не могла отличить сны от яви. Черный Вашавоки давал мне слова, и я их произносила, — мут Маук огорченно проговорила: — Вот так я навлекла беду на сыновей и матерей.

— Злодеи могут извращать доброту ради своих целей. Тетушка, не вини себя.

— Я должна восстать против зла, которое я вызвала. Даргу, когда мы сможем уйти отсюда?

— Не знаю. Я пока еще не придумала, как это сделать.

— Ты должна поспешить.

Тревога Мут Маук передалась Дар.

«Как же я смогу преодолеть железные ворота, каменные стены и такое могущественное колдовство?»

Но она не стала делиться своими сомнениями с королевой, не стала лгать ей.

— Я постараюсь, — сказала Дар.

Отар сидел в темноте. Вдруг ему явилась мысль: «Ты должен был убить эту девчонку». Маг сказал мраку:

— Я бы убил ее, но она была нужна мне, чтобы отнести склянку, — проговорил Отар и задумался: «Мудро ли я поступил? Наверное, надо было спросить у костей».

Но тогда потребовалась бы еще одна жертва, а он сомневался, что дело стоит того. Кости снова стали говорить туманно. Когда он высыпал их из мешочка, кости всегда двигались так, словно на них дуют неземные ветра, нов последнее время эти ветра превратились в вихри, в смерчи, оставляющие после себя сущий хаос. Маг чувствовал себя так, словно сам оказался в самой середине урагана или — что более вероятно — какой-то борьбы. Хотя большая часть из того, что говорили кости, была туманна, но одно было ясно, яснее некуда: «Угроза близка. Очень близка».

— Да, надо было убить девчонку, — произнес маг вслух, — завтра я сделаю это. Пошлю за ней и завершу мое дело.

Отар улыбнулся. Он давно не убивал женщин — и предвкушал приятные моменты.

Было уже очень поздно, когда Дар возвратилась в кухню. Масло в светильнике выгорело. Только угольки, тлеющие в очагах, освещали кухню да бледный свет луны за окнами. Дар поставила на стол корзину. Она слишком сильно устала, у нее не было сил мыть посуду. Она на ощупь нашла дорогу к матрасу Би. Вдруг ее остановил тихий шорох.

— Севрен?

Тишина.

«Наверное, это Тоути», — подумала Дар, остановилась около матраса, осторожно села, чтобы не разбудить Би, и сняла туфли.

Она уже собралась лечь, как вдруг ее рука прикоснулась к чему-то влажному и липкому. Дар поднесла руку ближе к глазам, чтобы рассмотреть ее в тусклом свете, лившемся от ближайшего очага.

«Кровь!»

Дар принялась трясти за плечи неподвижно лежавшую посудомойку.

— Би? Би?

Но тело девушки уже окоченело. Дар услышала шаги. На фоне окна появился силуэт мужчины. Человек был совсем близко.

— Твоя подружка повела себя не слишком умно, зато оказалась разговорчивой.

— Коль?!

— Все еще узнаешь мой голос? Я тронут.

Дар приподнялась, хотела встать, но прямо у нее над головой щелкнул бич.

— Сидеть!

Дар опустилась на матрас.

— Я промахнулся нарочно, так что без глупостей.

Дар пожалела о том, что при ней нет ни кинжала, зарытого в гарнизоне, ни даже кухонного ножа — ножи лежали на столе у другой стены. Стараясь потянуть время, она спросила:

— Как ты разыскал меня?

Коль хмыкнул:

— Никогда не доверяй бабам.

— Нена?

— Это она пустила меня по твоему следу. Гвардейцы оказались не слишком болтливыми, а вот привратник тебя выдал. Остальное было просто.

— Чего ты хочешь?

— Исполнить свой долг, — в тишине зашуршала невидимая плеть. И снова послышался громкий щелчок. Дар вздрогнула. Коль расхохотался, — ты дезертир. Новеньким паленкам нужен хороший урок.

— Тогда зачем хлестать меня здесь?

Бич снова щелкнул. Дар втянула голову в плечи.

— А я здесь только начну. Пораню тебя хорошенько. Глаза выколю. А уж в лагере прикончу у всех на виду.

Дар лихорадочно оглядывалась по сторонам в поисках какого-нибудь оружия. Над ближайшим очагом висел на крючьях вертел. Пару часов назад на нем зажарили целого кабана. Острием этого вертела можно было запросто пронзить человека. Готовясь броситься за вертелом, Дар пыталась придумать, чем бы отвлечь своего заклятого врага.

— Только тронь меня, — сказала она, — и орки разорвут тебя на куски.

Мердант Коль молчал. В наступившей тишине Дар бросилась к очагу. Она успела сделать три больших шага, но тут щелкнул бич, обвился кольцами вокруг ее лодыжек, и она упала рядом с очагом. Горячая зола и угли обожгли ее вытянутые руки. Коль рванул бич к себе, чтобы нанести новый удар, но бич крепко зацепился за лодыжки Дар. Коль наклонился, чтобы распутать бич, и только тут Дар наконец увидела его лицо. Глаза Коля сверкали безумным блеском. Дар схватила пригоршню углей и швырнула в него.

Пыль и искры полетели в лицо мерданта. Коль взревел от ярости и боли. Он выронил бич. Дар обрела свободу. Она быстро поползла по полу под столами. Впервые после начала схватки у нее появилось преимущество. Темнота укрыла ее, но она знала дорогу. Ослепленный Коль шарил руками по воздуху, а Дар бесшумно подползла к двери и выскочила из кухни. Ее проводил яростный вопль Коля.

Дар бросилась к соседнему дому. Зная, что Севрен живет на втором этаже, она взлетела вверх но лестнице и выбежала в темный коридор.

— Севрен! — крикнула Дар.

Открылось несколько дверей, из-за них выглянули мужчины. Один из них кинулся к ней.

— Дар!