Дэн видел его всегда.

Туман приподнялся, ненадолго завис над телом покойного. А потом растворился.

Дэн поднял правый рукав пижамы Чарли и проверил пульс. Но это была уже пустая формальность.

Аззи обычно уходил еще до того, как все кончалось, но не этой ночью. Сейчас он стоял на покрывале рядом с Чарли и смотрел на дверь. Дэн повернулся, ожидая увидеть Клодетту или Джан, но там никого не было.

Хотя все же кто-то там был.

– Эй! Кто там?

Молчание.

– Уж не та ли маленькая девочка, которая любит писать на моей школьной доске?

Нет ответа. Но там точно кто-то был.

– Ты Абра?

Чуть слышный за шумом ветра аккорд пианино. Дэн мог бы списать его на игру воображения (он не всегда отличал ее от причуд сияния), если бы не Аззи, который подергивал ушами и не сводил глаз с дверного проема. Там кто-то стоял и наблюдал за ними.

– Так ты все-таки Абра?

Снова несколько нот, а потом – тишина. Но только теперь наступила настоящая тишина. Все. Кто бы это ни был, сейчас дверной проем пустовал. Аззи потянулся, спрыгнул с кровати и удалился, ни разу не оглянувшись.

Дэн посидел еще немного, вслушиваясь в завывания ветра. Потом опустил верхний край кровати, закрыл простыней лицо Чарли и пошел в комнату дежурных медсестер, чтобы официально сообщить о смерти еще одного постояльца хосписа.

Закончив заполнять необходимые бумаги, Дэн отправился к торговым автоматам. Было время, когда он устремился бы туда бегом с заранее сжатыми кулаками, но те дни остались в прошлом. Сейчас он просто шел, делая глубокие вдохи и выдохи, чтобы унять бурю эмоций. «Трижды подумай, прежде чем выпить» – самая расхожая поговорка у анонимных алкоголиков, но Кейси К. во время еженедельных встреч с глазу на глаз внушил Дэну, что трижды подумать надо перед любым своим поступком. Ты стал трезвенником, но не идиотом, Дэнни. Помни об этом, когда в следующий раз в твоей башке возникнет намерение сделать какую-нибудь глупость.

Да, но эти треклятые синяки на руке умирающего старика!

Карлинг откинулся назад на стуле, поглощая мятные подушечки. «Популярную механику» он сменил на иллюстрированный журнал с фотографией последней звезды телесериалов на обложке.

– Мистер Хейес скончался, – тихо сказал Дэн.

– Печально. – Карлинг не отрывался от журнала. – Но ведь потому их сюда и привозят.

Дэн поднял ногу, зацепил переднюю ножку стула, на котором сидел Карлинг, и с силой дернул. Стул вылетел, и здоровяк приземлился на пол. Коробка с мятными подушечками выпала из его руки. Он с недоумением уставился на Дэна.

– Ну что, теперь ты уделишь мне внимание?

– Ах ты, сукин… – Карлинг начал вставать, но Дэн уперся подошвой ботинка ему в грудь и прижал его к стене.

– Вижу, уделишь. Отлично. Прежде всего тебе же будет лучше какое-то время не пытаться встать. Просто сиди и слушай меня. – Дэн склонился вперед, зажав ладони между коленями. Очень крепко. Уж слишком сильно они чесались. Он хотел бить, бить, бить. В висках с шумом пульсировала кровь. Успокойся, сказал он себе. Не теряй контроля над ситуацией.

Но как же это оказалось тяжело!

– В следующий раз, когда увижу отметины твоих пальцев на руке пациента, я их сфотографирую, чтобы показать миссис Клаузен, и ты вылетишь отсюда как пробка, несмотря на все твои связи. А как только ты перестанешь быть моим коллегой по работе, я тебя найду и вышибу остатки мозгов.

Карлинг все-таки поднялся, опираясь на стену и не сводя глаз с Дэна. Он был выше ростом и фунтов на сто тяжелее. Его руки сжались в кулаки.

– А ну-ка попробуй! Чего откладывать? Давай прямо сейчас!

– Конечно, но только не здесь, – согласился Дэн. – Люди спят, и в доме покойный. С отметинами от твоих пальцев.

– Я ничего такого ему не сделал. Только замерил пульс.

Ты же знаешь, как легко поставить синяк больному лейкемией.

– Знаю, – кивнул Дэн, – но ты сделал это намеренно. Не понимаю почему, но сделал.

В мутных глаза Карлинга что-то промелькнуло. Не проблеск вины – Дэн сомневался в его способности чувствовать себя виноватым в чем бы то ни было. Это была тревога, когда он понял, что его видят насквозь. И страх, что его поймают.

– Тоже мне, начальник! Доктор Со-о-о-н. Думаешь, твое дерьмо не пахнет?

– Хватит трепать языком, Фред. Пошли на улицу. Я с удовольствием с тобой разберусь.

И он говорил правду. Внутри его таился другой, никому здесь не известный Дэн. Он теперь держался в тени, но никуда не делся и оставался все тем же отвратительным, не знающим удержу задиристым психопатом, каким был когда-то в пьяные дни. Краем глаза Дэн видел Клодетту и Джан, испуганно жавшихся друг к другу в дальнем конце коридора.

Карлинг ворочал мозгами, оценивая положение. Да, он превосходил противника по габаритам и длине рук, однако был далеко не в лучшей форме – спасибо нездоровой пище и пиву – и страдал одышкой. Но наибольшие опасения вызывало у него выражение лица этого тощего парня. Он уже видел такое, когда был байкером из «Дорожных святых». У некоторых ребят легко летели предохранители в башке. И тогда они крушили все вокруг, пока не кончался запал. Он по ошибке принимал Торранса за безвредного чудика, который слова поперек не скажет, даже если плюнуть ему в лицо. Но теперь понял, что парня следовало прозвать не «Доктор Сон», а «Доктор Псих».

Все тщательно взвесив, Фред пошел на попятную.

– Не хочу время тратить!

Дэн только кивнул:

– Хорошо. По крайней мере ничего себе не отморозим. Но только запомни мои слова. Если не хочешь сам оказаться на больничной койке, перестань распускать руки.

– Какого черта? Кто дал тебе право командовать?

– Понятия не имею, – ответил Дэн. – Ни малейшего.

Дэн вернулся к себе и лег в постель, но заснуть не смог. За время работы в Ривингтоне он уже нанес около пятидесяти подобных предсмертных визитов, но обычно сохранял спокойствие. Однако не нынешней ночью. Его все еще трясло от злости. Умом он презирал себя за вспышку с трудом обузданной звериной ярости, но какая-то потаенная часть его существа радовалась новообретенному ощущению. Возможно, все сводилось к генетике: природа брала свое, одерживала верх над разумом. Чем дольше он не притрагивался к спиртному, тем чаще всплывали давние воспоминания. Особенно отчетливо – отцовские неистовые приступы ярости. В глубине души ему очень хотелось, чтобы Карлинг поддался на провокацию. Они вышли бы под снег и ветер, и Дэн Торранс, истинный сын Джека, наказал бы этого жалкого щенка за все провинности. Прописал бы ему по первое число.

При этом, Бог свидетель, он не хотел уподобляться отцу, чьи периоды трезвости были крайне болезненными. Предполагалось, что АА помогает справляться со злобой, и по большей части это работало, но порой наступали моменты, когда Дэн понимал, насколько непрочны воздвигнутые внутренние барьеры. Моменты, когда собственная жизнь в его глазах теряла всякую ценность и алкоголь снова начинал казаться единственным, чего он заслуживал. Вот тогда он ощущал родство с покойным отцом.

Он подумал: Мама.

Он подумал: Саха.

Он подумал: Жалкие щенки должны получать по заслугам. Ты заслужил свое лекарство. И прекрасно знаешь, где оно продается. На каждом углу.

Стены башни застонали от особенно сильного порыва ветра. А когда стон затих, девочка, писавшая на его доске, оказалась рядом. Он почти слышал ее дыхание.

Он вынул руку из-под одеяла. Несколько секунд он ощущал только холод, а потом вдруг почувствовал прикосновение ее ладошки – маленькой и теплой.

– Абра, – сказал он. – Тебя зовут Абра, но для некоторых ты – Абби. Верно?

Ответа он не получил, однако не особенно в нем нуждался. Ему было достаточно ощущения ее тепла в своей руке. Контакт длился всего несколько мгновений, но он успокоился. Закрыл глаза и заснул.