Истинные продолжали свой путь на запад.

Кураторы анонимных алкоголиков бывали мягкие или жесткие, но существовал еще один тип, к которому принадлежал Кейси Кингсли: те, кто не давал своим подопечным ни малейших поблажек. С самого начала Кейси строго приказал Дэну посетить все девяносто первых встреч группы без исключения и настоял, чтобы каждое утро в семь часов он непременно звонил ему по телефону. Когда Дэн исправно побывал на всех девяноста встречах, ему разрешили не звонить по утрам. Вместо этого они стали трижды в неделю встречаться за чашкой кофе в кафе «Санспот».

Когда июльским днем 2011 года Дэн вошел в кафе, Кейси, как всегда, сидел в отдельной кабинке. И хотя он вроде бы пока не собирался уходить на покой, Дэну его – теперь уже давний – наставник по АА (и первый работодатель в Нью-Гэмпшире) казался очень старым. Он почти полностью облысел и ходил, заметно прихрамывая. Ему требовалась операция на тазобедренном суставе, но он все время откладывал ее.

Дэн поздоровался, сел напротив, сложил на груди руки и дожидался того, что Кейси окрестил Ритуалом.

– Ты сегодня трезв, Дэнни?

– Да.

– Чему же ты обязан чудом своего воздержания?

– Специальной программе «Анонимных алкоголиков» и Богу, каким я его понимаю. Скромную роль также мог сыграть и мой куратор, – продекламировал Дэн.

– Милый комплимент. Обойдемся без подхалимства.

В этот момент к их столику подошла официантка Патти Нойес с кофейником в руках и, не спрашивая, налила Дэну полную чашку.

– Как поживаешь, красавчик?

– Хорошо, – с улыбкой ответил Дэн.

Она поправила прическу и удалилась в сторону кассы, пожалуй, чересчур энергично покачивая бедрами. Как и положено, мужчины проводили ее взглядом, а потом Кейси вновь целиком переключил внимание на Дэна.

– Продвинулся хоть немного в вопросе о Боге, каким ты его понимаешь?

– Не слишком, – признался Дэн. – Похоже, это задачка на всю оставшуюся жизнь.

– Но ты молил его о помощи утром, чтобы удержаться от спиртного?

– Да.

– На коленях?

– Да.

– А на ночь благодарил?

– Да. И тоже на коленях.

– И зачем ты это делал?

– Затем, что я всегда должен помнить, до чего довел меня алкоголь, – ответил Дэн. И не покривил душой.

Кейси кивнул.

– Это первые три шага. Изложи вкратце.

– Я не могу, а Бог может, поэтому я предоставлю это ему. – И поспешно добавил: – Богу в моем понимании.

– Которого ты не понимаешь.

– Не понимаю.

– Хорошо, тогда объясни мне, почему ты пил.

– Потому что я алкоголик.

– А не потому, что мамочка недостаточно сильно любила тебя?

– Нет.

У Уэнди, конечно, были свои недостатки, но ее любовь к нему, как и его к ней, оставалась непоколебимой.

– Тогда, наверное, потому, что тебя не любил отец, так?

– Нет.

Хотя однажды он сломал мне руку, а в итоге чуть не убил.

– Значит, это наследственное заболевание?

– Нет. – Дэн отхлебнул немного кофе. – Хотя алкоголизм действительно передается по наследству. Вам ведь это известно, не так ли?

– Конечно. Но мне также известно, что это не имеет значения. Мы пили, потому что мы алкоголики. И это неизлечимо. Мы лишь получили краткую отсрочку на основании духовного настроя, вот в чем дело. Понимаешь?

– Да, босс. Ну, мы закончили с официальной частью?

– Почти. Тебя сегодня посещало желание выпить?

– Меня нет. А вас?

– Нет. – Кейси усмехнулся. Улыбка осветила его лицо, и он словно помолодел. – И это чудо. Ты назовешь это чудом, Дэнни?

– Да.

Патти вернулась с большой тарелкой ванильного пудинга, поверх которого красовалось сразу две вишенки, и со стуком поставила ее перед Дэнни.

– Съешь это. За счет заведения. Ты слишком тощий.

– А как же я, милочка? – возмутился Кейси.

Патти фыркнула.

– Вы и так жирный. Хотите, принесу вам сосновый коктейль? Это стакан воды, а в нем плавает зубочистка.

И, оставив последнее слово за собой, она величественно удалилась.

– Ты все еще кувыркаешься с ней? – спросил Кейси, когда Дэн взялся за пудинг.

– Очаровательный вопрос, – заметил Дэн. – Очень тактичный и вполне современный.

– Спасибо. Так да или нет?

– У нас с ней был роман три года назад, который продлился, наверное, месяца четыре. И все, Кейси. Патти теперь обручена с одним приятным молодым человеком из Графтона.

– Графтон… – презрительно повторил Кейси. – Красивые виды, а городок дерьмовый. И по ней не скажешь, что она обручена, когда ты сидишь в ее забегаловке.

– Кейси!

– Нет, не пойми меня неправильно. Я бы никогда не посоветовал своему подопечному совать свой нос – не говоря уже о члене – в отношения другой пары. Это прямой путь к тому, чтобы снова запить. Но я хотел спросить… Ты сейчас с кем-нибудь встречаешься?

– А вам и это нужно знать?

– Мне нужно знать о тебе все.

– Как раз сейчас у меня никого нет. Была та медсестра в Ривингтоне. Я вам о ней рассказывал…

– Сара… Как ее там?

– Олсон. Мы уже начали подумывать о том, чтобы съехаться, но ей предложили отличную работу в центральной больнице Массачусетса. Мы иногда переписываемся по электронной почте.

– Никаких отношений в первый год завязки. Это одно из важнейших правил, – сказал Кейси. – Очень немногие бросившие пить алкоголики относятся к нему серьезно. В отличие от тебя. Но сейчас, Дэнни… Настало время завести себе постоянную подругу.

– Ничего себе! Мой наставник на глазах превратился в доктора Фила[11]! – воскликнул Дэн.

– Разве твоя жизнь не стала лучше? Разве не улучшилась она по сравнению с тем днем, когда ты сошел с автобуса, трясущийся, с налитыми кровью глазами?

– Вы сами знаете, что улучшилась. Она лучше, чем я мог себе представить.

– Тогда подумай, не пора ли с кем-то разделить ее. Вот и все, что я хотел сказать.

– Я запомню это. А теперь давайте поговорим о чем-нибудь другом. О «Ред сокс», например.

– Сначала я должен спросить тебя кое о чем еще как твой куратор. А потом мы снова сможем стать друзьями, болтающими за чашкой кофе.

– Валяйте… – Дэн настороженно посмотрел на него.

– Мы почти никогда не обсуждали твою работу в хосписе. То, как ты помогаешь людям.

– Не обсуждали, – подтвердил Дэн, – и я предпочел бы не поднимать эту тему и в дальнейшем. Вы же знаете, что нам внушают под конец каждой встречи АА, верно? «Когда вы сейчас выйдете отсюда, то все, что вы здесь видели, все, что вы здесь слышали, должно остаться в этих стенах». Именно так я отношусь и к прочим составляющим моей жизни.

– На какую конкретно составляющую твоей жизни оказывал влияние алкоголь?

Дэн вздохнул.

– Вам известен ответ и на этот вопрос. Пьянство влияло на все аспекты моей жизни.

– Вот видишь? И ты по-прежнему ничего не хочешь мне рассказать?

Когда Дэн промолчал, Кейси продолжил:

– В Ривингтоне тебя уже прозвали «Доктор Сон». Слухами земля полнится, Дэнни.

Дэн по-прежнему хранил молчание. Часть пудинга так и осталась на тарелке, и Патти будет ворчать, если он его не доест, но аппетит у него пропал. Он предвидел, что однажды они затронут эту тему, и знал, что теперь, после десяти лет воздержания (и после того как у него самого появилась пара подопечных, которых он курировал в АА), Кейси будет держаться в определенных рамках, но все равно хотел избежать этого разговора.

– Ты помогаешь людям умирать. Конечно, ты никого не душишь подушками и не делаешь ничего в этом роде. Никто и мыслей таких не допускает, но все-таки ты как-то им помогаешь. А как? Об этом никому ничего не известно.

– Я просто сижу рядом с ними, вот и все. Немного с ними беседую, если им того хочется.

– Ты работаешь над Шагами, Дэнни?

Если бы Кейси сменил тему разговора, Дэн бы только обрадовался, но он знал, что это не так.