– Мать твою за ногу! Этого хватит, чтобы уложить целый класс, – восхищенно сказал Джимми.

– Роуз очень серьезно относится к этой маленькой chiquita[26], – пояснил Ворон, вынул пистолет, осмотрел и положил на место. – И нам лучше относиться к ней так же.

– Ворон! – позвал Барри сдавленным хриплым голосом. – Подойди сюда!

Оставив коробку на попечение Грецкого Ореха, Ворон подошел к потному человеку на койке. Все тело Барри испещряли сотни ярких красных пятен, опухшие глаза превратились в щелочки, а волосы прилипли ко лбу. Ворон буквально чувствовал исходивший от него жар, но Китаец был намного сильнее Дедушки Флика. Он все еще не начал выпадать из цикла.

– Как вы там, ребята? – спросил Барри. – Ни у кого пока не поднялась температура? А пятна?

– Мы в полном порядке. Не думай о нас. Ты нуждаешься в отдыхе. Постарайся-ка лучше заснуть.

– Успею выспаться, когда подохну, а я еще жив. – Покрасневшие глаза Барри блеснули. – Я засек ее.

Ворон импульсивно схватил его ладонь, напомнил себе непременно вымыть руки с мылом, потом усомнился в целесообразности этого. Они дышали одним с ним воздухом и по очереди помогали ему добраться до унитаза.

– Так ты теперь знаешь, которая из трех девиц нам нужна? Можешь назвать имя?

– Нет.

– Она знает, что мы едем за ней?

– Нет. Перестань мучить меня вопросами и просто дай рассказать, что мне известно. Она думает о Роуз: так я ее и засек, – но только она не называет Роуз по имени. Для нее это «женщина в шляпе, с одним длинным зубом». – Барри отвернулся и откашлялся в пропитанный мокротой носовой платок. – Девчонка очень боится ее.

– И не зря, – мрачно сказал Ворон. – Что-нибудь еще?

– Сандвичи с ветчиной. Фаршированные яйца.

Ворон ждал пояснений.

– Я пока не до конца уверен… Кажется, она планирует отправиться на пикник. Вероятно, с родителями. И они хотят поехать… Это странно… Хотят поехать на игрушечном поезде.

Барри нахмурил брови.

– На каком еще игрушечном поезде? Откуда? Куда?

– Не знаю. Подъедем ближе, и я смогу все выяснить. Уверен, что смогу. – Ладонь Барри повернулась в руке Ворона и с неожиданной силой сжала ее. – Она ведь может помочь мне, Папаша. Если я продержусь, а вы ее захватите… а потом подвергнете пыткам, чтобы извлечь немного пара… тогда, быть может….

– Все может быть, – кивнул Ворон, но, опустив глаза, вдруг увидел (на мгновение) кости в скрюченных пальцах Барри.

В ту пятницу Абра вела себя в школе необычайно тихо. И хотя ее всегда отличали подвижность, разговорчивость и веселая общительность, никого такая метаморфоза не удивила. Утром ее отец позвонил школьной медсестре и попросил передать учителям, чтобы те не слишком наседали на дочь. Абра рвалась на занятия, но накануне они получили очень плохие новости о состоянии здоровья ее прабабушки.

– И она очень переживает, – подчеркнул Дэйв.

Медсестра заверила, что все прекрасно понимает и передаст.

На самом деле странности в поведении Абры объяснялись ее попытками сконцентрироваться так, чтобы в одно и то же время присутствовать в двух разных местах. Это было все равно что одновременно хлопать себя по голове и гладить по животу. Поначалу трудно, а когда попрактикуешься – никаких проблем.

Часть ее должна была оставаться физически внутри тела, отвечая иногда в классе на какие-то вопросы (обычно Абра тянула руку, чтобы выйти к доске, но сегодня раздражалась, когда вызывали именно ее, сидевшую тише воды ниже травы), беседуя за обедом с подругами и отпрашиваясь у преподавателя физкультуры Ренни, чтобы пойти в библиотеку.

– У меня сегодня живот болит, – заявила она, что означало у меня месячные.

Столь же тихо она вела себя и в гостях у Эммы после школы, но здесь проблем не возникало. Эмма была из семьи книгочеев и сейчас в третий раз перечитывала «Голодные игры». Когда с работы вернулся мистер Дин, он попытался вовлечь Абру в беседу, но быстро оставил эту затею и уткнулся в последний выпуск «Экономиста» – Абра отвечала на вопросы неохотно и односложно, а миссис Дин одарила мужа предостерегающим взглядом.

Абра смутно запомнила, как Эмма отложила книгу и предложила ненадолго выйти на задний двор, но по большей части ее сознание находилось в голове Дэна: она смотрела на все его глазами, через его руки осязала рычаги управления маленьким локомотивом «Хелен Ривингтон», ощущала вкус сандвича с ветчиной, который он ел, и лимонада, который пил. Когда Дэн обращался к ее отцу, с ним на самом деле разговаривала Абра. А что же доктор Джон? Он ехал в самом хвосте поезда, и потому доктора Джона как бы и не было вовсе. В кабине оставались только они двое. Отец с дочерью, которых сблизили печальные известия о Момо и которые стремились найти утешение друг в друге.

Иногда она начинала думать о той женщине в шляпе, которая замучила мальчика-бейсболиста до смерти, а потом слизывала его кровь своим искаженным жадным ртом. С этим Абра ничего не могла поделать, но считала, что едва ли приносит такими мыслями вред. Если Барри проникнет в ее сознание, страх перед Роуз покажется ему весьма естественным.

Она догадывалась, что едва ли смогла бы обвести вокруг пальца этого человека-локатора из Истинного Узла, будь он здоров, но болезнь окончательно подкосила его. Он не знал, например, что ей известно имя Роуз. Он не задался вопросом, почему девочка, которая сможет получить водительские права не раньше 2015 года, управляла поездом Игрушечного городка и вела его через лес к западу от Фрейзера. А если задался, то, видимо, решил, что поезд вообще не нуждался в машинисте.

Он думает, что поезд – это игрушка.

– …В скрэббл?

– А? Что ты сказала? – Она посмотрела на Эмму, не сразу сообразив, где находится. Затем увидела в своих руках баскетбольный мяч. Ах да, задний двор! Они кидают мяч в кольцо.

– Я спросила, не хочешь ли ты поиграть со мной и с мамой в скрэббл. Тут жуткая скукотища.

– Ты выигрываешь, да?

– Все три партии! Где ты вообще витаешь?

– Извини. Просто я очень волнуюсь из-за Момо. Скрэббл – отличная идея.

Идея действительно оказалась как нельзя кстати. Эмма и ее матушка были самыми медленными игроками в Галактике и начали бы громко возражать, предложи им кто-то ставить таймер. Это дало бы Абре возможность как можно реже мысленно возвращаться сюда. Барри был болен, но не мертв, и если бы до него дошло, что Абра занимается телепатическим раздвоением личности, последствия могли оказаться катастрофическими. Он мог вычислить, где она находится на самом деле.

Теперь уже недолго. Уже скоро они сойдутся. Боже, сделай так, чтобы все прошло хорошо.

Пока Эмма расчищала стол в подвальной комнате отдыха, а миссис Дин устанавливала игровую доску, Абра извинилась и пошла в туалет. Ей и в самом деле туда хотелось, но сначала она воспользовалась случаем и быстро забежала в гостиную, чтобы посмотреть в полукруглое окно на улицу. Пикап Билли был припаркован на противоположной стороне. Он заметил шевеление штор и поднял большой палец. Абра ответила ему тем же. А затем та малая часть ее существа, которая оставалась здесь, зашла в ванную, в то время как основная продолжала сидеть в кабине «Хелен Ривингтон».

Мы устроим пикник, вкусно поедим, уберем за собой мусор, полюбуемся закатом и отправимся в обратный путь.

(поедим, уберем, полюбуемся на закат, а затем)

Неожиданно нечто неприятное ворвалось в ее мысли, причем с такой силой, что голова Абры откинулась назад. Мужчина и две женщины. На спине мужчины был вытатуирован орел, а у женщин татуировки красовались ниже пояса. Абра легко их разглядела, потому что все трое были обнажены и занимались сексом рядом с бассейном под глупое старомодное диско. Женщины фальшиво стонали от наслаждения. На что, черт возьми, она наткнулась?

Шок от того, что вытворяли эти люди, нарушил хрупкий баланс, и на секунду Абра целиком оказалась в одном месте, в доме Динов. Она осторожно взглянула еще раз и заметила, что происходившее у бассейна казалось несколько размытым. Неестественным. Почти призрачным. Но почему? Откуда эта нерезкость? Потому что Барри сам уже почти превратился в призрак и не хотел смотреть, как люди занимаются сексом у…