Судорожно сглотнув, капитан кивнул головой. К нему стал возвращаться естественный цвет лица. Поняв, что служба на границе пока отменяется; он вытянулся в струнку и гаркнул:

— Так точно!

От силы голоса и неожиданности я отпрыгнул в сторону и, ударившись о стенку, чуть не сполз на пол. Потом сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, открыл дверь и вышел. За мной, чеканя шаг как на параде, вышел капитан. Зал был в шоке. А компания хамов совершенно не врубалась в ситуацию. Почти дойдя до их столика, я отошел чуть в сторону, пропуская капитана вперед. Тот промаршировал мимо меня к своим солдатам.

— Кстати, капитан, я буду рада, если по вечерам маршрут патруля будет проходить рядом с моим трактиром. Трупы там убрать… шумных посетителей в тюрьму забрать… — мило улыбнулся я.

— Будет сделано! — снова гаркнул тот.

Сидящие рядом с воякой посетители трактира шарахнулись в стороны. А зачинщик скандала в пестрых одеждах уже стоял, прижимая платок к рассеченной губе, и вертел головой с совершенно тупым выражением. И тут позади меня раздался звук резко отодвигаемого стула. Не надейся, парень! Я быстро присел и с разворота двинул посохом. Как оказалось, это сотоварищ скандалиста что-то попытался предпринять, но не успел и теперь стоял, согнувшись и хватая воздух широко раскрытым ртом. С возмущенными лицами вскочили еще двое приспешников этого наглеца.

— Стоять! — рявкнув, я стукнул посохом по соседнему столу и, как оказалось, зацепил за край тарелки.

К сожалению, в тарелке еще оставалось немного каши с подливкой. Взлетев в воздух, она смачно приложилась к груди капитана прямо на том месте, куда обычно вешают медали. Да-а-а… Это называется — наградила… Все вокруг замерли, не зная чего ждать. Произойди такое с другими действующими лицами, виновного капитан урыл бы далеко и надолго, но здесь…

Ситуация была явно критическая. Каша на груди — это явное оскорбление и унижение капитана перед подчиненными. Он, конечно, не рискнет в открытую ссориться со мной, но это будет враг на всю жизнь. Надо срочно что-то делать. Пытаясь побыстрее исправить ситуацию, я обратился к залу, тыкая посохом в наглеца, вытирающего кровь с лица:

— Вы все видели, как этот недостойный член… м-м… общества, мужик… мужчина э… наглый, напал на маленькую и худую меня. Вы только послушайте, какая наглость: мужчина напал на женщину… в смысле дев…очку. А как он меня оскорблял?! Это же возмутительно! Это заслуживает нескольких месяцев тюрьмы! — Экспромты мне, как обычно, не удавались.

Зачинщики скандала при этих словах напряглись. Они-то рассчитывали денег с нас получить, а тут самим проблемы светят. Мой блуждающий взгляд зацепился за перстень на руке у главного виновника.

— Во всех событиях виноват этот тип, и потому он должен нести ответственность за них. — Я подошел к хулигану, схватил его руку и снял с нее перстенек.

Парень только немного дернулся, но отбирать изъятое не рискнул. Я же, подойдя к капитану, вложил колечко ему в руку.

— Он вручает вам совершенно добровольно этот перстень в качестве компенсации за нанесенный ущерб, чтобы вы могли почистить ваш мундир, и еще — за ваши заслуги перед родиной, — громко и четко произнес я.

Мы все дружно посмотрели на виновника беспорядков. Тот, помычав немного, согласно закивал головой. На лице капитана засияла радостная улыбка. Хм. Похоже, на деньги от этого кольца новый мундир купить можно, и еще останется.

— Рад стараться! Служу отечеству! — рявкнул громовым голосом и во всю силу легких мне в ухо капитан.

У меня чуть ноги не подкосились. В голове загудело и опустело.

— Да здравствует… — заорал капитан и слегка приостановился.

— Светлость, — на автопилоте подсказал я.

— Ваша светлость! — снова гаркнул мне в ухо капитан.

Я окосел окончательно, у меня возникло ощущение, что я в огромном гудящем колоколе. Бред какой-то! В голове гул и сквозняк, что мы тут делаем и куда дальше двигать — непонятно. Глаза мои остановились на нарушителях нашего спокойствия.

— Взять их, — командует капитан, указав на четверку бузотеров.

— И этим двоим — по десять палок, — добавляю я, указывая на особо активных.

— Так точно! — снова орет капитан, и стража идет выполнять приказ.

В этот момент до главного нарушителя доходит, во что он вляпался, и он быстро снимает и вкладывает в мою руку туго набитый кошелек, бормоча при этом извинения о своем недостойном поведении. Это сразу поднимает мне настроение. Но тут мой взгляд останавливается на друзьях нахала. Я «вспоминаю», что должен был и им что-то сказать, но не помню что. Перевожу взгляд с одного на другого, а сам в это время «ищу» разогнанные капитаном мысли. Стоящие парни быстрее меня соображают, что следует делать: снимают с поясов свои кошельки и укладывают их на стол.

— Какое взаимопонимание, какая поддержка и вхождение в положение… Соратники! Э… в смысле собутыльники! То есть товарищи… господа… Я рада за вашу сообразительность. У меня нет претензий. Все свободны. Приходите еще, можете даже почаще, буду рада, — умильным голосом почти пою я.

Себе я взял полный кошелек второго нападающего и у оставшихся двоих отсыпал по половине. Остальное отдал капитану.

Стража и парни быстро исчезли, пока я не передумал. Пытаясь избавиться от звона в ушах, я потряс головой. Да-а-а. Мощный у капитана голос. В мозгах у меня царил полный бардак, однако, окинув глазами присутствующих в зале, я все же заметил, что часть посетителей смотрит на меня как-то странно, и решил их успокоить:

— В Багдаде все спокойно, спокойно, спокойно! — засмеялся я, отдал деньги подошедшей Кристе и пошел на свое место.

И тут же шесть вроде бы совершенно мирных дядек резко встали из-за стола, расплатились и вышли. Вот тебе и раз! Похоже, еще одна из банд только что приняла решение не связываться с нами. День все же получился результативным.

Я сидел на своем месте, положив ноги на соседний стул, и тянул свой напиток (что-то в виде тоника), который Яджина придумала и приготовила из местных трав. Пытался расслабиться и изучал зал. Название и как будем украшать трактир, мы оговорили еще до покупки, соответственно, с первого дня поменяли вывеску и в свободное от посетителей время переделывали интерьер. Решено было использовать наши наработки в замке Гарнэллов.

По стенам развесили свечи с отражающими свет шарами, пару скелетиков, покрытых фосфором, расположили в роденовских позах на стенах напротив окон. Также установили несколько комплектов ржавых и разбитых доспехов с наплавленными на них капельками меди, долженствующими изображать кровь. Хоть и приходилось медь начищать регулярно, но зато блестело все и смотрелось впечатляюще. Все дырки от ударов и щели в сочленениях доспехов освещались размещенными внутри светильниками. Из шерстяных ниток девчонки сплели насколько макраме-композиций и в виде паутины разместили на стенах, подвесив на них железных пауков размером с ладонь и с цветными брюшками из поделочных камней. Нитки и ноги пауков покрыли фосфором, и, размещенные так, чтобы днем свет попадал на них и насыщал фосфор, по ночам они слегка светились. В ближайшем от входа углу выставили из тончайшего белого шелка макет привидения с расставленными руками, а внизу, под ним, поставили большую свечу. Горячий воздух, поднимаясь, шевелил лоскуты и создавал иллюзию движения.

У стойки мы разместили три бочки с песком, куда и втыкали посохи, чтобы в случае необходимости членам команды было легко вооружиться. С костюмами решили не мудрить, а использовали свою форму, напоминающую одежду для занятий тай-чи. Только у девочек брюки были в два-три раза шире, чем у парней. А головы у всех были повязаны на пиратский манер черными платками.

Итак, я увлекся планами по дальнейшему усовершенствованию интерьера.

— Вы позволите? — вдруг тихо прозвучал вопрос у меня над ухом.

Я оглянулся. Позади стоял мужчина, с которого сегодня и начались разборки. Улыбнувшись, я кивнул, приглашая гостя присесть. Меня, помнится, заинтересовали его дела с первой скандальной группой. Устроившись напротив, он, наконец, снял шляпу и положил ее на край стола. Хм… Не представился. Ну и мы промолчим. Вблизи и без головного убора я смог разглядеть незнакомца лучше. На вид ему было столько же лет, сколько и Арни, но был он гораздо симпатичнее. Лицо, одежда и руки гостя говорили о принадлежности к высшей знати. Что же свело его с бандитами?