— Не слушай! — скомандовал Страж в микрофон.

Отсмотрев пробный текст, он исправил пару орфографических ляпов; серьезных ошибок не было — никакого слияния нераспознанных слов, никакой белиберды.

Истинная проблема — время.

Что если они засидятся за ужином? Что если Сам не сразу пройдет в купе? Страж посмотрел на экранные часы — 21. 43. Через тридцать пять минут поезд прибывает в Линц. Если в ближайшие четверть часа Сам не объявится, он уйдет несолоно хлебавши.

И жертва Линды станет напрасной.

— Если все сложится удачно, где вы себя видите лет этак через пять? — спросил Балф Риверс, подзывая официанта.

— На пляже? — Сам одарила его простодушным взглядом и ухмыльнулась. — Пять лет… Надо подумать.

— Что за вопрос, дорогой? — вмешалась Ферн. — Замужем, полный дом карапузов — ты это хочешь услышать? Она сделает карьеру и станет директором какого-нибудь замечательного музея, вот увидишь.

— Дай ей ответить.

«Вроде я уже ответила», — подумала Сам.

Но пара еще чего-то ждала.

— Надеюсь когда-нибудь вернуться в Италию. Насовсем.

— Во Флоренцию? Вы чокнулись… — Ферн слегка опьянела.

— Да, во Флоренцию. — Сам замялась. Да ладно, ведь завтра они распрощаются. — Там осталось мое сердце, — просто сказала она.

Ферн приподняла бровь, но от комментариев супруги воздержались. Официант принес счет, и тема будущего Сам отпала.

— Ну как вам ужин, детка? — Балф откинулся на диванчике и потер руки.

Оголодавшая Сам заказала пате дё камань, пуле ле-страгон, а на десерт торт шатен[56] — стандартное меню парижского кафе, но в шикарном вагоне-ресторане все казалось вкуснее.

— Спасибо, чудесный. — Сам вздохнула и покачала головой. — Знаете, я хочу вас поблагодарить… за все.

— Никакой это не Восточный экспресс,[57] — буркнула Ферн.

— Абсолютно не за что, Сам. — Балф улыбнулся, игнорируя неуместную реплику жены. — Ваше общество доставило наслаждение.

— Он будет скучать по вас. — Глаза Ферн нехорошо блеснули; пауза чуть затянулась. — Я тоже.

— Это и есть Восточный экспресс — прямой потомок поезда, что отправился из Парижа в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году, — продолжил Балф. — В нем чувствуется настоящая порода, это вам не Венеция — Симплон — древняя колымага, которую восстановили для богатеньких туристов. Тут настоящее дерево.

— Ой, ну надо же! — перебила Ферн. — Может, хватит? Уже всех задолбал своим поездом.

— Закажем еще бутылочку красного? — предложил Балф. — Все вместе посидим до Линца.

— Не знаю… — Сам посмотрела на Ферн.

— Это же наш последний вечер, ребятки. Давайте слегка встряхнемся.

— Делайте, что хотите. — Ферн выбралась из-за стола, ее кукольный морщинистый рот сложился в натянутую улыбочку. — Я иду спать.

Сам было неловко. Хорошо бы остаться в ресторане. Пока она с Риверсами, ей ничто не грозит, но незачем влезать в их супружеские дрязги.

— Наверное… я тоже пойду. — Сам встала.

— Точно? — Балф смотрел на нее, закинув руку на спинку диванчика. — А вы знаете, что Линц — родина Гитлера? — Он сложил ладонь горстью и улыбнулся. — Зачерпнем грехов?

Андреа Морелли колебался: препроводить девушку в ее номер или оставить? Тихонько похрапывая, она свернулась рядом, ее тонкая загорелая рука лежала на его груди.

От вина смаривало. Еще немного, и он сам уснет, а совместное пробуждение вовсе ни к чему. С другой стороны… Взгляд съехал на полоску блестящих золотистых волос внизу ее живота. Инспектор вздохнул.

Зачем кому-то понадобилось впихивать труп в холодильник?

Вероятно, для того, чтобы его не сразу нашли… жарко, а так запаха не будет. Или чтоб сохранить свежим. Может, убийца людоед? Или этот Макчадо помешал краже? Инспектор все еще не мог пережить наглость Луччи, который снова позвонил (хотя ему было приказано не беспокоить), чтобы сообщить ничего не говорящее имя. Хорошо еще, что звонок сукина кота не застал в критический момент. Может, Лучча не совсем виноват. Видимо, Эд Листер надавил.

Морелли слишком устал, чтобы перезванивать Листеру. Что еще такое срочное понадобилось обсудить средь ночи? Наверняка терпит до завтра.

— Мне нужно поспать, малышка, — пробормотал инспектор, расталкивая Гретхен за прелестное плечико. Потом уловил ее запах — смесь свежескошенной альпийской травы и яблок — и счел его веской причиной к тому, чтобы она осталась.

Одна перемена плана повлекла за собой другую.

Сунув под спину подушку, он потянулся к гостиничному телефону и набрал номер парижского отеля «Риц». Когда на чудовищном французском инспектор попросил соединить его с Эдвардом Листером, возникло предчувствие, что он раскается в обоих решениях.

— Merci, monsieur… ne quittez pas.[58]

Через минуту оператор сообщила, что линия занята.

В качком коридоре они еще постояли перед купе 21/22. Сам не спешила входить к себе. Дружелюбная соседка оказалась болтушкой — из тех, кто твердо намерен рассказать вам всю свою жизнь.

— Я вот подумала… Не могли бы вы за ним присмотреть? — Сам подняла сумку с ноутбуком. — Всего на ночь.

— Буду рад. — Балф сиял улыбкой. — Еще один знак нашей дружбы… В смысле — вы доверяете нам столь бесценный груз.

Риверсы уже привыкли, что она повсюду таскает с собой компьютер. В нем результаты десятилетних изысканий по истории искусства, но не все материалы имеют копии, объяснила Сам. Что было не так уж далеко от правды.

— Знаете, столько разговоров о кражах в поезде.

Балф кивнул, глядя ей в глаза. Ферн настояла, чтобы он проводил Сам до купе. Пожалуй, надо прощаться.

Сам уже хотела отдать сумку, когда сквозь перестук колес расслышала знакомую мелодию своего мобильника. Опустив сумку на пол, она достала из поясного футляра телефон и знаком попросила Балфа обождать.

— Эд? — Сам узнала номер на дисплее.

— Не могу дозвониться с тех пор, как вы сели в поезд…

Связь была плохой. Кажется, он спросил, все ли в порядке.

— Все хорошо, — ответила Сам. — Чудесно.

— Я так и думал. Не знаю, что там у вас происходит, но я не люблю, когда меня дурачат.

— О чем вы?

— Кто бы ни угрожал вам во Флоренции… то есть если такой звонок действительно был… он не тот человек…

— По-вашему, я придумала?

— … что на снимках. Вы меня слышите? Это разные люди.

— Откуда вы знаете?

— Жаль, что вы не рассказали о своем приятеле Джимми Макчадо.

— Вы знаете Джимми? Погодите, с ним что-то случилось?

— Кто-то действительно за вами следил… может, и сейчас следит. Наверное, он в поезде. Что бы вы сказали, если б это оказался Джимми?

— Джимми?! — Сам расхохоталась. — Полный бред. С какой стати ему за мной таскаться? И вообще, в последний раз я о нем слышала, когда он валялся на пляже Порто-Эрколе.

— Когда это было?

— Не помню… позавчера.

— В воскресенье. По моим сведениям, в воскресенье ваш приятель…

Конца фразы Сам так и не услышала. Уши заложило от свиста, когда без всякого предупреждения поезд нырнул в туннель. Коридор наполнился грохотом.

— Я не поняла… Алло? — Сам зажала открытое ухо и придвинулась к окну. — Алло?

Связь прервалась.

Сам уставилась на фонари туннеля, слившиеся в одну сплошную белую линию. Что если и вправду Джимми был в Венеции?.. Нет, это невозможно. Он бы позвонил.

Что-то коснулось ее плеча — Балф стоял так близко, что его дыхание щекотало шею. Блин, только этого не хватало, подумала Сам; она зажмурилась, но ничего не сказала — у него еще секунда, чтобы убрать лапу.

Рука никуда не делась; так, возникла проблема.

— Длина туннеля восемь с половиной миль, — сказал Балф.

Сам повернулась к нему лицом.

— И что?..

— Я без ума от вас. — Он неуклюже попытался облапить ее за талию.