— Он просто хотел с кем-нибудь поговорить, вообще-то он… безвредный, — оборонялась Джелли.

Тачел закатила свои глазищи и вздохнула:

— Я тебя умоляю!

Впрочем, Джелли вняла предостережениям и вычеркнула Эда Листера из своей жизни. С их первой встречи, с первой отмашки друг другу в столпотворении чата она знала, что добром это не кончится. Давно надо было сматывать.

Когда затренькал домофон, Джелли была готова. Она облачилась в свои любимые темно-синие джинсы с заниженной талией, черный топик, на котором самолет белыми буквами вычерчивал надпись «Мексиканские воздушные силы на высоте», и шлепанцы от «Олд нейви».[66] Волосы собраны в конский хвост, никакой раскраски, лишь чуть-чуть блеска для губ. Не дай бог ее бывший вообразит, что она расстаралась для него. Джелли бросила взгляд в большое зеркало на двери. Видок… ладно, сгодится.

Последний раз затянувшись, она погасила сигарету. Фрэнк, конечно, спросит, не бросила ли она курить. А какое его собачье дело?

По телефону Тачел напомнила о смысле их миссии: Джелли должна выкинуть из башки «Колина Фёрта»[67] и перепихнуться. Одна жаркая ночка с былым греческим любовником, и она почувствует себя другим человеком, уверяла подруга.

Джелли сомневалась в необходимости столь крайнего средства, но, сбегая по лестнице, вопреки всем опасениям ощутила легкий укол возбуждения.

За тысячу миль к югу, в загородном гольф-клубе на Кипарисовом озере Кэмпбелл Армур, торжествовавший победу, прихлопнул москита, который пировал на его лодыжке.

Он всухую уделал давнего соперника Тача Кендала.

Обернув полотенцем взмокшую шею — температура переваливала за семьдесят[68] — и устроив на голых коленях ноутбук, Кэмпбелл просматривал наиболее яркие фрагменты матча, снятого одним зрителем на видеокамеру.

Он улыбался, видя свой немыслимый отбой, которым в седьмом гейме начального сета сорвал подачу противника. Прокрутив пленку до матч-пойнта, Кэмпбелл полюбовался своим мощным ударом слева — он отправил мяч в правый задний угол площадки, после чего бедняга ТК лишь сокрушенно покачал головой. Убийственный удар.

— Вот уж игра так игра, чувак, — сказал Кэмпбелл, когда они с партнером уходили с корта. — Ты даже не представляешь, как мне это было нужно.

Скоро эйфория иссякла. Возбуждение, помогшее отвлечься от огорчительного дня, улеглось; Кэмпбелл уныло смотрел на тучи мошкары, вившейся возле мощных кортовых ламп, затем взгляд его уплыл в душную темень.

В деле Эда Листера никаких подвижек.

Два последних дня Кэмпбелл безуспешно разыскивал сайт. Попытки определить местонахождение domoydotemnoty.net.kg увенчались невнятным провайдером в Киргизстане, что обрубало надежду отыскать сетевой адрес. Проверка сайта через «Кто есть кто» дала иные и скорее всего ложные сведения, по которым отследить контакт было нереально. Пропетляв по следу подложных идентификаторов, фиктивных адресов, украденных сим-карт и кредиток, Армур зашел в тупик. Страж растаял как дым.

Для воодушевления Кэмпбелл еще раз посмотрел свой исторический удар слева, а затем вывел на экран виртуальный особняк. Его уже злило, что до сих пор он не сумел перешагнуть порог дома.

Закрытую дверь он всегда воспринимал как личное оскорбление.

Из Лондона пришел отчет о проверке Эдова ноутбука. Что удивительно, компьютер получил справку об отменном здоровье. Жесткий диск просканировали на вирусы, черви и прочую заразу, уделяя особое внимание «троянам». Проверили загрузочный сектор на предмет взлома, но он был чистым. Похоже, работу сделали на совесть.

Почему же тогда исчезли фотографии, которые Листер скопировал в свой компьютер? Может, только хотел скопировать?

Интересный клиент. Почему-то казалось, что он не все рассказал. Возможно, отчасти проблему создавало его вполне объяснимое недоверие. Эд Листер человек состоятельный.

Премия в миллион долларов была не единственной причиной, по которой Кэмпбелл взялся за работу, но она повлияла на его решение, ибо стала спасательным тросом. Армур не видел иного способа выбраться из глубокой ямы, куда сам себя загнал.

Он задолжал деньги, причем на сей раз людям, которые шутить не любили. Ему дали неделю, чтобы собрать всю сумму с процентами, иначе долг взыщет Пердун. Улыбчивый старикашка в очках и ковбойских ботинках из кожи ящерицы наводил ужас на все побережье Мексиканского залива.

Неудача угнетала, но при мысли о том, как много поставлено на карту, сыщицкий дух воспрянул.

Он должен найти Стража. Неделя пролетит быстро.

Особняк казался безлюдным. Последний раз Кэмпбелл наведывался к нему пару часов назад; единственное изменение — наступившие сумерки, которые подтверждали версию о совпадении виртуальных дня и ночи с временными циклами восточной зоны. Возможно, это случайность, но и другие признаки указывали на то, что Страж действует откуда-то с Восточного побережья Соединенных Штатов. В масштабе земного шара — какое-никакое начало, утешал себя Кэмпбелл.

Он набрал пароль.

В домике за тиковым причалом, где отрывались теннисные приятели, грянул взрыв хриплого хохота — мужики хлестали пиво и гоготали, точно деревенщина. Посредством автомата с содовой Кэмпбелл отправил себя в персональную сибирскую ссылку. Скабрезные байки и шутки (почти всегда сексуального и расистского характера) он считал не то чтобы оскорбительными, а просто ниже своего уровня и старался не слушать похотливую дискуссию о том, кто из сестер Уильямс доминирует в постели.

— Эй, Кэмпбелл! — заорал один теннисист. — Хочешь анекдот про двух лягушек-лесбиянок?

— Что-что? — Армур поднял голову, будто не расслышав.

Явно готовился розыгрыш. Но остальная компания не хотела дожидаться кульминационный остроты, которую слышала тысячу раз. Мужики застонали и хором выкрикнули:

— На вкус она и впрямь точно курица!

Кэмпбелл кивнул и на очередной взрыв смеха ответил рассеянной улыбкой. Господи, ему-то какое дело? В шутливой капитуляции он поднял руки и вновь занялся ноутбуком. Все обычные входы — двери, окна, гараж, кошачий лаз — уже опробованы. Ничего. Пароль не работал; наверное, Страж его сменил.

На вкус она и впрямь точно курица… Что смешного-то? Кэмпбелл не считал себя ханжой, но мерзкое и унизительное сравнение ко всему еще и неверно; ему ДОВОДИЛОСЬ пробовать лягушачьи лапки… Вдруг неизвестно откуда, но видимо, из этого малоприятного источника, возникла идея. Грубая плоская шутка что-то напомнила.

Слова Стража.

Кэмпбелл открыл текст убийственного шоу и быстро прокрутил диалог между «с» и «к».

Вот, сейчас он начнет ее душить.

с: хочу видеть твое лицо, повернись ко мне с: не смей отворачиваться… смотри на меня, сука к: что ты делаешь… не надо… мне больно!

с: мяхкая белая шея, ммммм, ох ты, буто лебединая… она и впрямь пре лесть… чу ешь ее страах? на, отведай его…

с: сжимаю твое горло… смотр в глаза к: прошу, хватит… я не могу дышать с: небесные врата… отворены… отведай… слов в железной шелухе к: НЕТ, ПОЖАЛУЙСТА… БОЖЕ! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ… НЕ НАДО

В памяти застряла необычная фраза — «слова в железной шелухе». Что она передает: возбуждение и мускусный металлический привкус, исходящий от… Что подразумевается: кунилингус или зловоние ужаса? Или то и другое?

Возможно, здесь просто ошибка — пропущены два-три слова, и без того уже исковерканный текст превращается в бессмыслицу. Но страх жертвы вполне осязаем.

Однако убийца ее не домогался. Возможно, эта фантазия отражает его желания, и тогда секс — частичный мотив; или же все затеяно для услаждения публики, падкой на этакие штучки.

В любом случае парень сдвинутый. В тексте есть и другие примеры яркой, но непонятной образности, позволяющей предположить, что у Стража барахлят органы чувств.