Оливер, проведя рукой по лицу, прикрыл ладонью свои невидимые белесые брови и светлые, полные тревоги глаза.

– Надо же случиться такому, – сказал он. – Пойти в ресторан, чтобы встретить эту женщину.

– Она живет неподалеку, – пожала плечами Шейла. – Садик рядом. Кроме того, дама, видимо, слишком ленива для того, чтобы готовить ленч. В любом случае все тайное рано или поздно становится явным. А сейчас я бы с удовольствием выпила. – Шейла помахала рукой, привлекая внимание официантки. – Я, пожалуй, возьму кальвадос. Меня с этим напитком познакомил прежний любовник, который во время войны служил в Нормандии, – пояснила она Оливеру. – Он рассказывал, как заливал кальвадосом флягу, чтобы сделать войну более сносной. Там постоянно лил дождь и воды было более чем достаточно. А ты что выпьешь?

– То же самое.

– Два кальвадоса, – сказала Шейла официантке. Ожидая, когда девушка вернется с двумя рюмками, они успели прикончить свой кофе.

– Салют, – произнесла Шейла, поднимая рюмку, после того как официантка отошла. – Если Роджер ведет учет своих врагов, то, видимо, нужно и мне составить подобный список. Со следами крови или нет. – Изобразив слабое подобие улыбки, она продолжила: – У меня есть кандидат в такой список – один из членов моей семьи. Племянник, сын моей сестры. Его зовут Джан-Лука Дакка. Ему не повезло во Вьетнаме. Он там получил тяжелую рану. Когда парень вернулся в Штаты, то уже сидел на игле. Героин. Отец вышвырнул его из дома, и Джан-Лука, чтобы избавиться от своего пристрастия, лег в клинику. Пробыв в лечебнице более года, он в конце концов постучал в двери нашего дома. Поклявшись, что завязал с наркотиками, Джан-Лука сказал, что остался без средств и ему нужно где-то пожить, пока он будет искать работу. Я поговорила об этом с Роджером, но в то время мы сами сидели на мели и не могли дать ему денег на отель. Роджер предложил, чтобы он пожил у нас, и мы позволили парню остаться до тех пор, пока тот не найдет работу. Это причиняло всем большие неудобства, так как в нашей третьей комнате нет постели, а стоит лишь кушетка. Деймон использует комнату, когда приносит домой работу, или для того, чтобы написать письма. Джану-Луке пришлось спать на кушетке. Пару недель он вел себя прилично, хотя было крайне неприятно постоянно видеть его в доме. Джан-Лука оказался угрюмым, неопрятным молодым человеком с огромным шрамом на плече и непомерный злобой на весь мир. Парень нашел работу в судоходной компании, но его оттуда выкинули, когда он, поругавшись с мастером, пустил в ход гаечный ключ.

Шейла печально покачала головой, вспомнив то напряжение, которое привнес в ее семейную жизнь племянник.

– После этого он перестал искать работу и, как я догадываюсь, начал попрошайничать на улицах. Меня не оставляли подозрения, что Джан-Лука снова сел на иглу, и думаю, что Роджер подозревал то же самое. Затем из квартиры стали пропадать вещи: серебряный кофейник, старинный фарфор, серебряное блюдо – свадебный подарок мистера Грея, большой мясной нож с костяной рукояткой… – Она вздохнула. – Первое время Роджер не замечал пропаж. И без того все шло из рук вон плохо, и мне не хватало мужества сказать мужу, что мой племянник нагло нас обворовывает ради своей ежедневной дозы.

– Бедная Шейла, – сказал Оливер.

– Бедные мы все, – возразила Шейла, – включая Джа-на-Луку.

– И что же сделал Роджер, когда все узнал?

– Это был тот еще вечер, – ответила Шейла, стараясь, впрочем без всякого успеха, говорить беззаботным тоном. – Возник дикий скандал, в ходе которого Джан-Лука клялся головой матери, что не употребляет наркотиков и в жизни никогда ничего не украл. Роджер сказал Джану-Луке, чтобы тот немедленно убирался, и пригрозил полицией, если он не уйдет. Джан-Лука уходить отказался. Он улегся на диване в гостиной, скрестил руки на груди и заявил, что не сдвинется с места. Роджер ничего не сказал на это. Он молча подошел к дивану, сграбастал Джана-Луку и поднял. Мальчишка был настолько тощим и слабым, что его мог бы нести и ребенок, а Роджер – один из самых сильных среди всех известных мне людей. Кроме того, в гневе он просто великолепен. «Открой дверь», – сказал он мне, а парень тем временем бился у него в руках. Я открыла дверь, Роджер вышел на площадку и кинул его на лестницу. Джан-Лука ничего себе не повредил, но пришел в дикую ярость. Прежде чем подняться, парень проехал половину лестничного пролета. Затем он погрозил кулаком Роджеру и заорал: «Я доберусь до тебя, бессердечный сукин сын! И до твоей насквозь фальшивой, жирной как свинья бабы!» Обычный стиль беседы за семейным ужином, – печально улыбнулась она. – Роджер двинулся вниз по ступеням, а я повисла на нем, чтобы не допустить убийства. Мальчишка испугался и убежал. Вот, собственно, и все.

– И чем же это закончилось? – спросил Оливер.

– Этим и закончилось. Больше мы его не видели. Но несколько месяцев спустя мне позвонила мать Джана-Луки и рыдая сказала, что сына арестовали, когда тот отнимал у женщины из Бронкса сумочку, угрожая ей большим ножом для разделки мяса. Однако дама оказалась полицейским, и он получил три года тюрьмы. Думаю, что это был тот самый нож, который он украл из нашей кухни. Так или иначе, но три года истекли четыре месяца назад, и Джан-Лука снова гуляет на свободе, во славу нашего семейства. Думаю, он заслуживает того, чтобы я включила его в свой личный список.

– Вне всякого сомнения, – согласился Оливер. – Ты говорила Роджеру, что парня арестовали?

– Нет. Думаю, что я поступила неправильно, но мне не хотелось пробуждать неприятные воспоминания. Я скажу ему сегодня вечером. Кроме того, я предложу ему отключить автоответчик и встретиться с Заловски, когда тот позвонит в следующий раз. Роджер человек смелый, и если узнает, кто или что ему противостоит, то сумеет справиться. Пока же он пребывает в неведении и, естественно, видит опасность за каждым углом. Роджер не знает, в какую сторону смотреть, и чувство бессилия снедает его. Я делаю вид, что ничего не замечаю. Но я не слепая и вижу, как он мечется во сне, сражаясь с призраками, а половину ночи проводит, сидя в кресле…