В твою пользу свидетельствует то, что ты один из родителей Минервы, а ни у кого из них не было обнаружено серьезных недостатков – Иштар постаралась. Она вообще знает о тебе больше, чем ты сам. Она умеет читать генные карты, как другие читают книги. Минерва – доказательство того, что Иштар не допускает ошибок. Посмотри на Минерву: она мила, как утренний бриз, и прекрасна, как Гамадриада, но по-своему. Она так умна, что ты не поверишь, и при этом держится очень скромно. Но самое главное – Тамара.

Твоя судьба была решена прежде, чем ты ступил па порог этого дома. А ведь ты не торопился, верно?

– Какая уж там скорость у нуль-гравистата? Хотя я удивился, когда обнаружил лодку в молодой колонии. Я ожидал увидеть фургоны с упряжкой мулов. – Их тоже много. Но Лазарус говорит, что приехал сюда с "семью слонами" – столько оборудования мы с собой притащили. У этой лодки сверхмощный двигатель, она перестроена по указанию Лазаруса и могла бы доставить тебя сюда за пятую долю того времени, которое ушло на дорогу. Но Айра сказал Лазарусу, что ему нужно время на какие-то переговоры. Поэтому Лазарус велел близнецам – уж не знаю, каким образом, похоже, у них телепатическая связь, – чтобы тебя везли долго. Так они и сделали, и не сомневаюсь, что Лаз и Лор ничем себя не выдали.

– Верно.

– Я так и думал. Они не дети. Видел бы ты, как они управляют космическим кораблем! А тем временем Айра переговорил с Иштар, потом с Тамарой, а потом мы устроили семейное совещание и решили твою судьбу.

Лазарус подтвердил решение, пока ты играл с близнецами. Правда, они могли наложить вето, но они ратифицировали решение. Желание тети Тами для них закон. К тому же ты им понравился.

Я смутился.

– Но обо всем, что тут происходило, я понятия не имел.

– Ты не должен был ничего заподозрить. Приготовить тебе завтрак мог бы и повар, но я вызвался – мол, мы с тобой старые друзья и все такое прочее, – потому что хотел поговорить с тобой и ответить на все твои вопросы.

– Меня смущает эта семейная конференция. Я думал, что Тамара вернулась домой как раз перед обедом.

– Так оно и было... Афина, ты слышишь меня, дорогая?

– Дядя Гладя, ты же знаешь, что я не слушаю частные разговоры.

– Черта с два ты не слушаешь. Тина умеет хранить секреты. Ну-ка, Тина, как отыскать кого-нибудь из наших?

– Скажите, с кем вы хотите переговорить, Джастин. Я поддерживаю связь по радио с каждой фермой, вообще с кем угодно и в любой момент могу отыскать Айру и Лазаруса.

– Благодарю тебя. Тина. А теперь, если ты должна слушать, постарайся делать это так, чтобы никто ничего не замечал. Совещание происходило здесь, Джастин. Тина соединила нас с Тамарой и Айрой. Она могла бы связать нас и с нуль-гравистатом, но в лодке находился ты. Кстати, Тина – наша кормилица: вместо того чтобы пахать землю, мы предоставляем колонистам услуги, на которые они не скоро могли бы рассчитывать. Но ты можешь заняться землепашеством, если угодно; нашей семье принадлежит много земли. Есть здесь и другие способы заработать на жизнь. Ну что ж, я сделал все, что мог. Ты хочешь о чем-нибудь спросить меня?

– Галахад, кажется, я понимаю все, кроме одного – почему Тамара хочет, чтобы я жил в вашей семье?

– Пусть она сама тебе объяснит. Я же сказал, что пытался отыскать нимб над твоей головой, но не нашел.

– В жару я его не ношу. Обадия, не смейся, все это очень важно для меня. Почему ты уверен, что желание Тамары все решило?

– Ты же знаешь ее, парень.

– Я знаю, как важны ее желания для меня. Для меня. Ведь я любил ее много-много лет. – И тут я выложил ему все, что долго таил ото всех... – Вот так все и было. Великая гетера никогда не соглашается на контракт и даже не слушает мужчину, достаточно осмелевшего, чтобы сделать подобное предложение. Но я... скажем так – был настойчив. В конце концов Тамара сказала мне, что выйдет за меня лишь для того, чтобы завести детей, по не много. Я уверен, что деньги здесь были ни при чем...

– Конечно. В этом смысле Тамара не глупа; я сам слышал, как она говорила, что, раз деньги есть универсальный символ стоимости, их следует принимать с гордостью. Но Тамара не пошла бы замуж ради денег. Ей это покажется... хмм... а может быть, и нет, надо бы спросить у нее. Ммм... интересно. Наша Тамара – очень сложная личность. Извини, дорогой, я перебил тебя.

– Я же сказал, что деньги не были определяющим фактором, поскольку у нее были ухажеры, имевшие состояния и в десять, и в сто раз превышающие мой скромный капитал; однако она не вышла замуж ни за кого из них. Поэтому я заткнулся и довольствовался тем, что проводил с ней ночи, когда мне это позволялось, сопровождал ее на вечеринки, платил ей, сколько мог и сколько она принимала. Часто она устанавливала свою цену, отказываясь от части подарка. Так она поступала со мной, не знаю, как она обходилась с более богатыми клиентами. Так прошло много лет, и однажды она объявила, что дает мне отставку. Я был ошеломлен. Как раз в это время я прошел реювенализацию, но не заметил, чтобы она хоть немного постарела. Однако Тамара проявила твердость и оставила Новый Рим. Галахад, я стал импотентом. О, не то чтобы вообще неспособным, но прежний экстаз превратился в простое опорожнение, не стоившее усилий. Случалось ли с тобой подобное?

– Нет. Наверное, надо сказать – пока нет – поскольку мне только около двухсот.

– Значит, ты не понимаешь, что я имею в виду.

– Только отчасти. Но могу ли я процитировать то, что некогда сказал Лазарус? Он вел с Айрой приватную беседу, но на подобные эпизоды можно нарваться в его неотредактированных мемуарах.

"Айра, – сказал он, – в моей жизни был период, когда меня много лет женщины совсем не волновали. Я не только не был женат, но и жил, как монах. В конце концов много ли разнообразия можно найти в трении слизистых оболочек?

Но потом я понял, что как человек женщина бесконечно разнообразна и секс может стать самым прямым путем для познания женщины в этом качестве. Этот путь нравится им, как и нам, и часто только так можно сломать барьеры и добиться близкого знакомства.

А когда я обнаружил это, то интерес к дружественным забавам вернулся сам собой. Я стал счастливым, как мальчишка, впервые запустивший руку за пазуху девице. Да что там – счастливее. Я перестал себя чувствовать поршнем в цилиндре. Каждая женщина – уникум, который стоит познать; и если у нас хватало для этого времени, мы с ней непременно обнаруживали, что любим друг друга. По крайней мере мы дарили друг другу удовольствие и отдых, а не просто перепихивались – для этого можно было воспользоваться и куклой".