Он быстренько соорудил сэндвич и съел его, а затем приступил к портняжной работе, зашивая золотые монетки в предназначенные для них карманы жилета. Лазарус заставлял себя работать медленно и старался шить как можно аккуратнее, чтобы никто не заподозрил, что скрыто под тканью. Около полуночи он сделал еще один сандвич, а потом вернулся к работе. Удовлетворившись тем, как сидит и смотрится на нем костюм, он отложил жилет с деньгами в сторону, расстелил на письменном столе одеяло, водрузил на него тяжелую пишущую машинку "Оливер" и двумя пальцами принялся выстукивать:

"Канзас-Сити, 5 апреля 1917 г. григ. Драгоценнейшие Лор и Лаз!

СРОЧНО. Меня следует немедленно забрать. Рассчитываю добраться до кратера 9 апреля 1917 года в понедельник. Повторяю: девятого апреля тысяча девятьсот семнадцатого года. Я могу опоздать на один или два дня и буду ждать вас десять дней, если это окажется возможным. Если вы не заберете меня отсюда, постараюсь явиться в то же место в 1926 (тысяча девятьсот двадцать шестом) году.

Благодарю!

Лазарус"

Лазарус отпечатал два оригинала послания, подписал два набора конвертов, воспользовавшись обычными адресами: на одном был адрес его местного агента, другой был адресован в Чикаго. А потом составил акт о продаже:

"За 1 доллар наличными я передаю все свои права на один автомобиль "форд" модель "Т", кузов в стиле "ландолет", двигатель № 1294108, Айре Джонсону и гарантирую ему, как и его наследникам, что настоящая собственность не обременена долгами и я являюсь единственным владельцем ее, обладающим полным правом передачи данной собственности кому бы то ни было.

Подписал Теодор Бронсон 6 апреля 1917 г. от Р.X."

Этот документ он положил в конверт, выпил стакан молока и отправился спать.

Лазарус проспал десять часов. Его не разбудили даже крики на бульваре: "Экстренное сообщение! Экстренное сообщение!" Он давно их ждал, а потому его подсознание, вероятно, просто не обращало па них внимания и стерегло его сон – в ближайшие несколько дней ему придется похлопотать. Когда внутренние часы разбудили его, Лазарус встал, быстро принял ванну, побрился, приготовил и съел сытный завтрак, убрал в кухне, вынул из холодильника скоропортящиеся продукты, отправил их в мусорный бак у черного хода, перевел указатель на "сегодня льда не требуется", оставил на холодильнике пятнадцать центов и вылил натекшую воду.

У двери стояла бутылка свежего молока. Лазарус не заказывал молока, но возмущаться не стал, а положил шесть центов в пустую бутылку и написал молочнику записку с просьбой молока больше не приносить до тех пор, пока он вновь не оставит деньги. Потом упаковал мелочи, предметы туалета, носки и исподние рубашки, воротнички (эти высокие накрахмаленные удавки символизировали для Лазаруса все тугоумные табу этого в остальном неплохого века), затем поспешно осмотрел квартиру, проверяя, не позабыл ли чего. Жилье он оплатил до конца апреля и при удаче рассчитывал оказаться в "Доре" задолго до этого срока. Если ему не повезет, придется перебираться в Южную Америку, но если уж его ждет полная неудача, трудно даже предположить, куда его может забросить. Но где бы он ни оказался, придется сменить имя – Тед Бронсон должен испариться без следа.

Наконец Лазарус собрался. Он взял с собой саквояж, пальто, зимний костюм, шахматы из слоновой кости и черного дерева и пишущую машинку. Одевшись, он уложил все три конверта и билет во внутренний карман пиджака. Жилет с деньгами оказался слишком теплым, но достаточно удобным.

Он погрузил вещи в багажник своего ландо и поехал к южному почтамту.

Там он отослал два письма, после чего направился к ломбарду возле бильярдной "Отдохни часок". Проезжая мимо "Швейцарского сада", Лазарус отметил, что заведение закрыто, шторы опущены, – и сухо улыбнулся.

Мистер Даттельбаум согласился обменять пишущую машинку на пистолет, однако потребовал, чтобы Лазарус добавил пять долларов за этот маленький кольт. Пришлось согласиться.

Лазарус продал пишущую машинку и костюм, заложил пальто и получил пистолет вместе с ящичком патронов. По сути дела, он подарил пальто мистеру Даттельбауму, поскольку не намеревался выкупать его; однако, получив все необходимое плюс три доллара наличными, он избавился от ненужного имущества и доставил напоследок своему приятелю удовольствие выгодной сделкой.

Пистолет поместился в левом кармане жилета, из которого Лазарус сделал своеобразную кобуру. Если его не станут обыскивать – а это едва ли вероятно, поскольку он выглядит весьма респектабельным гражданином, – оружие никто не заметит. Килт был бы удобнее: легче спрятать, легче достать – но для такой одежды, которую здесь носят, лучшего не придумаешь. Кроме того, кто-то из практичных прежних владельцев очень кстати срезал мушку пистолета.

Но Лазарус не мог покинуть Канзас-Сити, не попрощавшись со своей первой семьей. Сразу после этого он собирался сесть на первый же поезд, отправляющийся в Санта-Фе. Жаль, что дедуся уехал в Сент-Луис, но ничего не поделаешь. Можно оправдать свой визит желанием вручить Вуди подарок – шахматы. А акт о продаже автомобиля послужит предлогом для разговора с отцом: нет, сэр, это не подарок, ведь должен же кто-то приглядывать за машиной, пока война не кончится. И если я вдруг не вернусь, все станет проще – вы понимаете меня, сэр? Ваш тесть – мой лучший друг. Он мне как родственник, ведь у меня нет родных.

Да, так он и сделает; он распрощается со всеми, в том числе и с Морин. (Особенно с Морин!) Лучше, конечно, не Лгать. Но... если отец вознамерится зачислить его в свое подразделение, придется соврать: дескать, он желает поступить во флот. Никаких обид, сэр, я знаю, что вы только что вернулись из Платтсбурга, но флоту нужны люди. Впрочем, он скажет это лишь в том случае, если будет вынужден.

* * *

Он оставил автомобиль за ломбардом, перешел на другую сторону улицы и позвонил от аптеки:

– Это дом Брайана Смита?