— Нет ее на острове, не чует ее хозяйка, — горько покачала женщина головой и торопливо отхлебнула молока. — Что-то… что-то с ней сделали. Она спит. Поэтому Лирити не встревожилась — Лейсан не успела испугаться, видимо, мгновенно потеряла сознание. А потом на нее надели некие «злые вещи», которые отрезали силу Маа. А увез ее лорд Шнаер. Это я точно могу сказать, по описанию Лирити его узнала — это он позвал девочку помочь кому-то из пострадавших моряков. Вот ведь тварь! — с неожиданной злостью рявкнула Маирис, так грохнув кружкой по столу, что та разлетелась на осколки. — Гадина! Сколько лорда ни корми, а все одно зубы покажет! Приняли на острове как человека, ну хотелось ему при прежнем титуле доживать — нам жалко, что ли? Нос-то не драл… Да, кстати! А где эти… из десятки его? — спохватилась она.

— Все исчезли, — холодно и коротко доложил Лиль. — Ушли с ним.

— Это плохо… Я не очень поняла, но Лирити говорит, что Лейсан в гораздо большей опасности, чем мы думаем. Потому что этот вышвырок вонючий не просто так украл именно ту светлую, что стала голосом Маа. Легенды не хуже моего знает. И наверняка попробует…

Тут Маирис замолчала и горько расплакалась, уткнувшись лицом в плечо Гурзиша. Тот обнял ее и принялся нашептывать что-то успокаивающее, а сам быстро кивнул Сириану на разбитую кружку, потом в сторону кухни рукой махнул. Мол, не стой столбом, пойди еще попить принеси!

Капитан понятливо кивнул и скрылся за дверью, а Лиль сидел, сжав кулаки и изо всех сил удерживая в груди бушующее пламя гнева и отчаяния. Говорят, что Лейсан в опасности, а сами сидят и ничего не делают, цаплю за хвост тянут, когда проклятый лорд увозит девушку все дальше и дальше в неизвестность!

Лиль начал глубоко дышать, прогоняя гнев. Нет, все правильно. Спешка в этом деле не помощница. Чтобы бежать, надо сначала понять — куда.

— Я боюсь, что этот гаденыш великородный решил весь остров захватить. — Маирис успокоилась почти так же быстро, как сорвалась в истерику. — И у него есть шанс… если Лейсан не поймет, чего он добивается, и не убьет себя раньше.

Лейсан:

Я очнулась оттого, что у меня дико, нестерпимо болела голова. Настолько, что мир вокруг качался, плавно, равномерно и совершенно тошнотворно. Испугавшись, что захлебнусь собственной рвотой, я дернулась и инстинктивно попыталась применить малое самоисцеление.

И… и поняла, что не могу ни двинуться, ни воспользоваться силой. Я была связана, буквально распята на каких-то досках и словно бы отрезана от силы и от Лирити.

— Очнулась, светлая эсса? — Надо мной навис темный силуэт и заслонил собой качающиеся звезды. — Хорошо, мне надо, чтобы ты была в сознании.

Силуэт исчез, а я сквозь нарастающую головную боль пыталась вспомнить, где слышала этот голос.

Лорд Шнаер! Но… что случилось? Почему? Что происходит вообще?

— Радужные драконы — чудесные создания. — Темный силуэт снова вернулся, голос его звучал у самого уха. — Очень сильные и очень редкие. Но глупые. Поэтому все их острова в этом мире рано или поздно уничтожают. Даже их самцы не успевают ничего сделать.

У меня по спине потек холодный пот. О чем он вообще говорит?! Лирити… Я совсем, совсем ее не слышу. Неужели ее уничтожили?!

— Я буду умнее прежних добытчиков. Зачем уничтожать дракона, несущего золотые яйца? Нет, я просто возьму его под контроль.

Глаза немного привыкли к темноте, и я стала различать что-то, помимо силуэтов. Кажется, я на корабле. На фоне темно-синего неба с горошинами звезд покачиваются черные остовы мачт. И море — я слышу его шепот и запах. На палубе нет никого, кроме меня и этого сумасшедшего. Но почему-то мне так страшно, как если бы тут была толпа злых моряков и все они собирались меня сожрать.

Нет, мне еще страшнее. Потому что не только за себя, но и за Лирити, за весь остров и тех людей, которые на нем живут. Безумный лорд не замолкает, двигается вокруг меня по кругу, что-то выплетая из веревок и продолжая рассуждать вслух. То ли и правда рехнулся, то ли просто не в силах сдержаться в предчувствии триумфа.

— Глупая драконица слишком тесно связала ваши души. Теперь не только она влияет на тебя, но и ты на нее. В прежние времена, когда умные люди хотели захватить кладку и богатства заповедного острова, они с помощью особого ритуала убивали ту, что стала глазами и голосом хозяйки.

У меня спина заледенела. Значит… Но как же тогда папа драконят?! Тот, который охраняет гнездо за гранью мира... Лирити говорила, что он, если придет, разом наведет тут порядок как на кладбище — никаких людей, ни злых, ни добрых… Почему они не спасли своих дракошек?

— Их самцы никогда вовремя не успевают, — словно бы ответил на мой вопрос лорд Шнаер, продолжая возиться с чем-то у меня в изголовьи так, что я его не видела, только слышала. — Пока он услышит зов, пока отгонит хищников, чтобы можно было оставить свой пост хоть ненадолго… люди всегда успевали убить самку. А месть животным неведома, поэтому глупый самец оставался горевать за пределами мира, а мы здесь собирали богатства из разрушенного гнезда.

— Сволочи, — четко и внятно сказала я вслух. — Скоты. Жадные, подлые, трусливые скоты.

— Пришла в себя? — «Сволочь и скот» ни капли не обиделся, заглянул мне в лицо и довольно потер руки. — Это хорошо. Для моего ритуала надо, чтобы ты была в сознании. Мне вообще везет… Эти смерды на острове решили, что я считаю их равными, и доверяли мне. А тут еще и ты появилась. Твой приход предсказывали мои астрологи, но и они не могли точно сказать, будешь ли ты девственницей.

— А это здесь при чем? — Не знаю, на что я надеялась, но какой-то глубинный инстинкт буквально вопил: тяни время! Как можно дольше морочь уроду голову и занимай его разговорами, пусть болтает, пусть упивается собственным умом и предусмотрительностью.

— Есть один нюанс, если ты понимаешь, что означает это слово, — засмеялся злыдень. — А то вы, светлые, только кичитесь своей коллегией, но учитесь там только тому, как простолюдинам задницы подтирать. О настоящем благородном образовании даже речи нет — ни философии, ни истории, ни умения вести беседу… Ладно, это не имеет больше значения. Главное, что в тот момент, когда драконица завязала свою душу на девственницу с силой Маа, тот, кто сумеет эту девственницу подчинить своей воле, станет господином драконов! Я смогу диктовать свою волю этой чешуйчатой твари и не только стану самым богатым господином на этом острове, но со временем под моей властью окажется и материк, а потом и второй. Я стану владыкой мира!

— Ты сумасшедший, — искренне сказала я, зажмуриваясь, чтобы не видеть урода. Он не просто болтал, он все время что-то делал, перемещаясь вокруг меня на четвереньках, — то ли рисовал на палубе какой-то узор, то ли выкладывал его веревками.

— Может быть. Но я самый умный сумасшедший. Тебе никто не поможет. Даже твоя драгоценная крылатая подруга. Потому что удавка дракона отрезала тебя от ее силы, и до поры до времени никто не сможет узнать, где ты. А потом… потом это уже не будет иметь значения!

Удавка дракона? Ох… и действительно, я так плохо себя чувствую в том числе и потому, что почти не могу дышать. Какая-то гадость давит на грудь и стискивает шею. Закусив губу, я попыталась сосредоточиться и вспомнить все, чему в обители учили по поводу пут и способов от них избавиться. Да-да, ведь целительницы — по большей части женщины, часто молодые. Украсть их старались многие. И не всегда охрана успевала в срок. Поэтому смолоду нас приучали к разным уловкам и хитростям. Вот, например, правое запястье… Похитителю кажется, что он туго привязал его к вбитому между досками палубы колышку. Веревка натянута, скользящую петлю не ослабить. Но это только если не уметь так менять положение тела, чтобы вытянуть нужную руку дальше… и… оппа. Теперь моя правая конечность свободна, но я держу веревку, создавая иллюзию натянутости. Мне повезло, что лорд Шнаер, увлеченный своим ритуалом, ползает где-то у меня в ногах, причем не рядом, а шагах в пяти. Рисунок, в центре которого он меня распял, оказался очень большим, и теперь этот гад трудился над внешним кругом узора.