Тьма внизу тут же взорвалась рычанием и звуками драки, Базил же спокойно освежевал добытое мясо, а Релкин решил, что остатки еды вполне можно забрать с собой, чтобы не беспокоиться о пропитании на следующий день. Он собрал несколько пальмовых листьев и сплел из них корзины для мяса: большую — для Базила и маленькую — для себя. Потом ободрал лыко с черенков и прошил им листья, особенно старательно укрепляя углы. После сделал волокнистую веревку, скрутив две лианы, и продел ее сквозь плетеные стенки, выведя наружу через самую крепкую. Первый эксперимент оказался неудачным — мяса было много, и самодельная корзина не выдержала тяжести. Тогда мальчик укрепил корзины дополнительными веревками и несколькими упругими ветками, сорванными с ближайшей сосны. В конце концов у него получилось нечто вроде маленького гамака, который мог выдержать огромное бедро ночного убийцы. Более мелкие части вместе с кусками уже жареного мяса пошли в корзину самому Релкину. С этого момента путешественники получили возможность регулярно питаться три раза в день. Релкин решил поискать при случае в лесу фрукты. В легионах он хорошо усвоил, что для предотвращения цинги организму необходима кислота. Имея теперь мяса в достатке, Релкин мог планировать долговременный рацион.

Позже поднялась луна. Самые разные твари приветствовали ее воем и ревом. Взглянув на луну, Релкин припомнил другие ситуации, в которых ему приходилось любоваться ею. Например, из Драконьего дома в Map-нери хрусткой морозной ночью, когда луна серебряной монетой заливала белый город призрачным светом. Или из палатки Далхаузи в Кеноре, где они с Базилом провели несколько лет службы. Луну Кенора он помнил проглядывающей сквозь ветви деревьев летней ночью.

Но лучше всего он помнил, как любовался луной с вершины Ваттель Бека, обнимая Эйлсу, дочь Ранара, единственную свою любовь и будущую жену.

Эти мысли взволновали мальчика. Потому что теперь его и Эйлсу разделяло больше чем просто время и расстояние. Он был полностью оторван от армии. Он и его дракон оказались одни на противоположном от Аргоната и земель клана Ваттель краю света.

Ах, сказочные холмы Аргоната, какими далекими показались они в этот миг! Увидит ли он опять родные земли? Смогут ли они с Базилом выбраться из этих древних джунглей и вернуться живыми на побережье? Одна половина его «я» настаивала на том, что смогут. Другая же была в этом не очень уверена.

Речная долина была огромной и плоской, воздух горяч и влажен, но с москитами дело обстояло несколько лучше, чем предполагал Релкин. Друзья медленно шагали болотистым берегом вниз по течению. Драконир намеревался построить плот.

— На нем мы сможем подняться до океанского побережья.

— Хорошо. — Из-за усиливающейся жары Базил был немногословен.

Долина становилась все более широкой и плоской. Запах реки перекрывал все остальные, хотя Базил и учуял пару свежих следов, ведущих на север. Звери вокруг, конечно, водились, но, как всегда бывало в этой части древнего мира, на глаза не попадались.

— Однако вопрос: из чего мы будем его строить? — Релкин намеренно указал самое уязвимое место в их плане.

Ближайшие деревья находились на приличном расстоянии и гораздо выше самой высокой точки прилива. Равнина была очень плоской, и река разливалась по ней на милю в ширину. Человеку и дракону предстояла весьма трудоемкая работа: нарубить деревья, обтесать и доставить к реке.

— Не слишком хорошо использовать драконий меч в качестве топора. Релкин кивнул:

— Это правда.

Однако, кроме Экатора, у них ничего подходящего не было. Меч и кинжал Релкина для рубки деревьев не годились, но драконий меч был достаточно прочным и тяжелым. Правда, было еще одно «но» — рубка леса неизбежно затупит прекрасный клинок, а хорошего точильного камня у друзей тоже не было.

— Таким образом, нам остается только это. — Релкин ткнул пальцем в сторону древесного ствола, приплывшего откуда-то издалека по течению и застрявшего на верхней границе прилива. Друзья подошли поближе, чтобы рассмотреть находку.

Это было могучее дерево, старое мореное бревно, проплывшее сотни миль по течению и зацепившееся за что-то на берегу. Кора местами отстала, ветки пообломались, но оно достигало в длину шестидесяти футов и могло выдержать несколько тонн. Здесь оно лежало уже не один год. Рядом валялись другие коряги; ветви и желтый ковер сухой травы окутывали главный ствол. Релкин отчаялся сдвинуть его с места до нового высокого прилива, которого, возможно, пришлось бы ждать месяцы. Но даже и тогда высвободить бревно силами Базила и Релкина могло оказаться невозможным. Мальчик взобрался на верхушку ствола, исследуя наносы песка и плетение травы. Подойдя ближе к реке, он увидел вдруг лодку, плывущую футах в двухстах от них. Это было большое каноэ, самой простой формы суденышко, очевидно, пустое, медленно дрейфующее по течению. Релкин ошеломлено указал на него пальцем.

— Лодка, сделанная человеком, — констатировал Базил.

— Ага, но она выглядит пустой.

Релкин пустился бежать к берегу, снимая на ходу меч. Кинжал он все-таки оставил на случай, если кто-нибудь вздумает напасть на него в воде. Крокодилов рядом не было, хотя выше по течению Базил видел нескольких. Релкин нырнул, проплыл под водой и оказался прямо перед лодкой.

Вода была приятно прохладной, течение — слабым, а Релкин — неплохим пловцом и должен был справиться со своей задачей. Он подплыл к борту каноэ, но тот оказался слишком высоким. Тогда мальчик переплыл к другому борту, и его настойчивость была вознаграждена: вниз свисали грубые сети. Суденышко было крепким, способным нести на себе пять или шесть человек. Релкин подтянулся на сетях и перекинул свое тело через борт.

И столкнулся с первым потрясением. Посередине лодки лежала на боку девушка.

Драконир приблизился к ней на цыпочках. Мертва?

Глаза ее были закрыты, но грудная клетка тихонько поднималась и опускалась. Девушка была жива. Больше того, она была красива: смуглая кожа, четко очерченный яркий рот. Нос был великоват, но очень мил.

Только теперь юноша заметил, что ее шея и плечи изранены, а спину пересекает длинный рваный порез. Релкину стало ясно, что придется прооперировать ее, продезинфицировав рану Старым Сугустусом, иначе бедняжка умрет.

А в следующий момент он обнаружил, что у девушки есть хвост. Потрясенный этим открытием, он, охнув, сел на пятки. Это был извилистый хвост футов четырех в длину, пропущенный через отверстие в платье у основания спины. Одежда, очень красивая, была аккуратно сшита из звериных шкур. Хвост же несомненно был частью тела незнакомки — та же смуглая кожа и кисточка таких же, как на голове, черных волос на кончике.

Релкин судорожно сглотнул и отодвинулся на фут назад.

— Во имя старых богов… — прошептал он.

Долгое время он не сводил глаз с хвоста, потом решился осторожно потрогать его. Тот на ощупь был твердым, как если бы Релкин коснулся руки. По некоторым причинам от этого открытия у мальчика закружилась голова, и он вынужден был схватиться за борт лодки. Через одну-две секунды он уже пришел в себя.

Релкин тронул ее за плечо. Она по-прежнему медленно и слабо дышала, но не очнулась. Платье вокруг плеча было окровавлено, кожа во многих местах содрана. Что-то длинное и тяжелое ударило ее по плечу. Драконир осторожно проверил, целы ли кости. Переломов не было. Голова ее была откинута назад. Блестящие волосы обрезаны по плечи и заплетены в косу.

Пораженный красотой девушки, Релкин чувствовал, что в его голове все смешалось. Хвост был отвратителен. Вид его вызывал неприязнь и гадливость. У Релкина вспотели ладони. Наконец он стряхнул с себя оцепенение и встал. Каноэ было снабжено двухлопастными веслами; со своего места драконир видел по меньшей мере три таких весла. Легким течением его потихоньку сносило. Нельзя было терять времени. Он взял ближайшее весло и принялся разворачивать каноэ носом к берегу. Пришлось сделать несколько гребков, чтобы правильно направить лодку.