Сильванеш изумился и на мгновение почувствовал, что радость от приготовленного подарка (который должен был стать сюрпризом) померкла. Но затем до него дошел смысл ее слов. Честь, которую он оказывает ей. Дар, которого она давно ждала. Она надеется оказаться достойной его. О чем могут быть эти слова, как не о даре его любви?

В экстазе счастья Сильванеш благодарно припал губами к руке Мины, дав себе обещание сегодня же поцеловать ее в губы.

Музыканты перестали играть. Залились звоном серебряные колокольчики, возвещая о том, что обед подан. Сильванеш предложил Мине руку и, подведя девушку к столу, усадил справа от себя. Гости и приглашенные офицеры тоже стали рассаживаться. Сильванеш сразу забыл о гостях, он не видел никого и ничего, кроме Мины. Кайрин, сидя напротив короля, пытался заговорить с ним, но безуспешно. Сильванеш не слышал ни слова. Он не пил вина, будучи опьянен одним присутствием Мины. Он не ел фруктов и печенья, не отрывая взгляда от Мины. Бледная луна не могла соперничать со светом, который излучала Мина. Музыка казалась ему грубым скрипом в сравнении с голосом Мины. Янтарь ее глаз пленил его. Юноша плавал в этом блаженном плену, в золотом оцепенении счастья. Словно захмелев от медового вина, он не задавал никаких вопросов, не слышал, когда к нему обращались.

Что же касается Мины, то она приветливо беседовала с соседями, очаровывая их своим великолепным знанием эльфийского языка. Ее рассказы о Едином Боге и его чудесах захватили собеседников. Она редко обращалась к королю, но взгляд ее янтарных глаз часто останавливался на нем. Этот взгляд был не теплым и любящим, а холодным и выжидающим.

Сильванеша смущала эта холодность, но, прижимая ладонь к драгоценной коробочке на груди и вспоминая слова Мины, он успокаивался.

«Это девическая робость», — говорил он себе и продолжал слушать ее рассказы о Едином Боге, с гордостью отмечая про себя, как уверенно она держится с учеными эльфами, например с Кайрином.

— Вы, надеюсь, простите меня, если я позволю себе задать вопрос о Едином Боге? — осторожно спросил Кайрин.

— Я не только прощу вам это, — с чуть заметной улыбкой отвечала девушка, — но и сама попрошу вас задать этот вопрос. Я не боюсь выслушивать вопросы и не боюсь давать на них ответы.

— Вы один из офицеров Рыцарей Такхизис? — начал он.

— Неракских Рыцарей, — поправила Мина. — Теперь нас принято называть Неракскими Рыцарями.

— Да, я слышал о том, что ваш Орден сменил свое название. Такхизис оставила этот мир...

— Как и Бог эльфов Паладайн.

— Увы, это так. — Голос Кайрина зазвучал грустно. — Хотя обстоятельства и причины их ухода, думаю, могли быть различны. Но это уводит нас в сторону от моего вопроса. На протяжении всей истории Неракского Рыцарства эльфы оставались для вашего Ордена заклятыми врагами. Рыцари никогда не делали тайны из того, что намерены захватить земли эльфов и огнем очистить их от прежних хозяев.

— Кайрин, — гневно перебил его Сильванеш, — едва ли сейчас уместно...

Мина положила ладонь на его руку, но это успокаивающее прикосновение показалось ему жгучим языком пламени.

— Позвольте вашему кузену закончить свою мысль, — сказала Мина. — Продолжайте, пожалуйста.

— И теперь я не совсем понимаю, почему вы, вторгшись на нашу землю, не... — Кайрин замялся, подыскивая слова. Лицо его было суровым.

— Не отнимаем у вас жизней, хотели вы сказать? — закончила за него Мина.

— Да, но не только это. Вы излечивали эльфов именем Единого Бога. Какое дело этому Единому Богу, Богу наших врагов, до нас, эльфов?

Мина откинулась на спинку кресла. Подняв бокал на уровень глаз, она чуть покачала его в пальцах, следя за отражением пламени свечей в вине.

— Давайте на мгновение предположим, что я — правитель большого города, за стенами которого живут тысячи людей, доверивших мне свои жизни. И в этом городе есть две богатые и влиятельные семьи, которые враждуют между собой. Они поклялись уничтожить друг друга, при встречах постоянно затевают стычки, сея вокруг себя вражду и напряженность. И тут перед моим городом неожиданно замаячила угроза внешнего вторжения. Враг уже находится у городских ворот, и что же теперь делать? Если влиятельные семьи будут и дальше ссориться, город неминуемо падет. Если же они объединятся против внешнего врага, тогда у них есть шанс победить.

— Этот общий враг, о котором вы говорите, без сомнения, великаны-людоеды? — спросил Кайрин. — Когда-то они были вашими союзниками, но потом, как я слышал, ополчились против вас.

Мина покачала головой.

— Великаны еще придут к вере в Единого Бога Они будут сражаться вместе с вами. Говорите откровенно, — она улыбнулась, стараясь приободрить его, — вы, эльфы, всегда слишком вежливы. Не стоит бояться, что вы оскорбите мои чувства или рассердите меня. Задайте вопрос, который тяготит ваше сердце.

— Хорошо, — согласился Кайрин. — Мина, вы открыли сотням эльфов, где скрывается дракон Циан Кровавый Губитель. Вы открыли нам правду о магическом щите. Вы возвращали жизнь тем, у кого могли бы отнять ее. Но ничего не дается даром. Услуга за услугу, как говорится. Чего же вы ожидаете от нас? Какую цену нам придется заплатить за ваши благодеяния?

— Служите Единому Богу, — спокойно ответила Мина. — Вот и все, что от вас требуется.

— А если мы не захотим служить Единому Богу? — нахмурился Кайрин. — Что тогда будет с нами?

— Не мы выбираем себе Богов, — сказала Мина, не сводя глаз с язычка пламени, мерцавшего в густом кармине вина. — Это Единый Бог выбирает нас. Все живые служат ему. Как и мертвые. Особенно мертвые, — добавила она так тихо, что ее слова слышал один Сильванеш.

Печаль, прозвучавшая в словах Мины, а также ее странный вид напугали юношу.

— Послушайте, кузен, — заговорил король, кидая на Кайрина раздраженный взгляд, — давайте прекратим эти философские дискуссии. Иначе у меня голова разболится от скуки. — Он обернулся к слугам. — Налейте гостям вина. Внесите фрукты и печенье. Велите музыкантам играть. Так мы не услышим Кайрина, — со смехом сказал он Мине.

Кайрин промолчал, но взгляд его был тревожным.

Мина не слушала Сильванеша. Ее взгляд был устремлен на толпу гостей. Ревнуя к тому, кто мог отвлечь ее внимание, король присмотрелся и обнаружил, что она ищет глазами своих офицеров и они отвечают ей либо понимающим взглядом, либо, как минотавр, молчаливым кивком.

— Тебе не о чем беспокоиться, Мина. — Сильванеш намеренно не скрыл ноток раздражения в голосе. — Твои спутники ведут себя прекрасно. Много лучше, чем я мог надеяться. Минотавр разбил всего лишь бокал для вина и несколько тарелок, проделал дыру в скатерти и рыгнул так, что его, наверное, было слышно в Торбардине. Вечер, без сомнения, удался.

— Как это мелко, — прошептала Мина, — как мелко. Как бессмысленно.

Внезапно она схватила короля за руку и устремила на него горящий взгляд своих янтарных глаз.

— Я готовлю их к тому, что должно сейчас произойти, Ваше Величество. Вы думаете, что опасность миновала, но вы жестоко ошибаетесь. Опасность рядом с нами. Рядом с нами те, кого надо бояться. Те, кто хочет нашей гибели. Красивая музыка и сладкое вино не должны усыпить нашу бдительность. Поэтому я напоминаю своим офицерам об их долге.

— Какая опасность? — Сильванеш, ничего не поняв, не на шутку встревожился. — О чем ты говоришь? Где она?

— Близко. — Янтарный блеск глаз слепил его. — Очень близко.

— Мина, — Сильванеш заговорил о том, что весь вечер не давало ему покоя, — я хотел бы вручить это тебе. Я даже приготовил речь... — Он смешался. — Но я забыл все слова этой речи. Слова, которые я хотел сказать, помнит мое сердце, и, наверное, их знаешь ты. Ты слышишь их в моем голосе. Ты можешь прочесть их в моих глазах каждый раз, когда смотришь на меня.

Сунув дрожащую руку в карман рубашки, он вытащил бархатный футляр, извлек из него изящную серебряную коробочку и положил ее на стол перед Миной.

— Открой, — попросил он. — Это для тебя.