Догах вкратце обрисовал события страшной ночи.

— Мы подвергли короля допросу. Кстати, его имя Сильванеш. Довольно ловкий малый. Притворяется, что убит горем. Талантливый актер, Ваше Превосходительство. Кольцо было доставлено от его матери, этой ведьмы Эльханы Звездный Ветер. Наши агенты сообщили из королевского дворца, что ее сподвижник, некий Самар, не так давно проник туда и нанес тайный визит молодому королю. Нет сомнений, что тогда-то они и запланировали это убийство. Король принялся разыгрывать из себя влюбленного, разжалобил Мину, и она приняла в качестве подарка кольцо, которое оказалось отравленным. Она скончалась в ту же самую минуту. Эльфийского короля мы, разумеется, заковали в цепи и держим в заточении. Галдар ненароком сломал ему челюсть, и от короля довольно трудно добиться признания, но мы сумели обойтись и без этого. — Догах мрачно усмехнулся. — Ваше Превосходительство желает видеть его?

— Разве что повешенным. — Повелитель улыбнулся собственной изящной шутке. — Или четвертованным. Нет, нет, этот негодяй не представляет для меня никакого интереса. Лучше всего выдать его солдатам. Его вопли умерят их горе.

— Хорошо, Повелитель. — Генерал Догах поднялся. — Теперь я должен пойти проверить, все ли приготовления к погребению выполнены должным образом. Разрешите идти?

Таргонн махнул рукой, отпуская его.

— Разумеется, идите. Дайте мне знать, когда все будет готово. Я произнесу надгробную речь. Солдатам это должно понравиться.

Догах отсалютовал и вышел из шатра, оставив Таргонна в одиночестве, и тот взялся за изучение бумаг Мины. Он просмотрел ее личную переписку и отобрал те письма, на основании которых можно было бы при желании обвинить кое-кого из офицеров в подготовке заговоре против него, Таргонна. Он лишний раз убедился, что Мина была предательницей и опасной смутьянкой. После этого Таргонн устроился на стуле поудобнее, чтобы недолго вздремнуть и приготовиться к тяготам обратного путешествия.

Неподалеку от шатра беседовали трое офицеров.

— Что он там делает, как ты думаешь? — спросил Самоал.

— Роется в ее вещах, — ответил Галдар и бросил злобный взгляд в сторону шатра.

— Много он там найдет! — пробормотал Догах.

— Пока что все идет не совсем так, как мы предполагали. Что будем делать? — спросил Галдар.

— Сделаем то, что обещали ей, — тоном, не допускавшим возражений, ответил генерал. — Будем готовить погребение.

— Но ведь она говорила, что до погребения не дойдет, — горячо заговорил минотавр. — Она уже все должна была сделать.

— Знаю, знаю, — Догах искоса глянул на палатку, где лежало мертвое тело Мины, холодное и неподвижное. — Но так как она сама этого не сделала, то продолжать должны мы.

— Мы могли бы потянуть время, — пробормотал капитан Самоал, кусая ус. — Можно найти какой-нибудь предлог и...

— Господа, — из шатра высунулась круглая физиономия Таргонна, — я услышал ваши голоса. Сейчас не время стоять тут и обмениваться досужими мыслями. Думаю, что у вас есть заботы, связанные с предстоящими похоронами. Кроме того, мне предстоит обратный полет на драконе, а я не люблю ночных путешествий и потому прошу вас позаботиться, чтобы погребение свершилось точно в назначенное время. — Таргонн нырнул обратно в палатку, но неожиданно снова высунулся наружу. — Между прочим, — добавил он, — если вы тревожитесь о том, что костер может не загореться, то осмелюсь напомнить, что в моем распоряжении находятся семь синих драконов, которые с большим удовольствием окажут вам посильную помощь.

И Таргонн снова скрылся в палатке, оставив всех троих переглядываться в мрачном молчании.

— Ступай и принеси ее тело сюда, Галдар, — велел Догах.

— Вы что, собираетесь положить ее в костер? — прошипел Галдар сквозь стиснутые зубы. — Нет! Я не позволю!

— Тише! Ты слышал, что сказал Таргонн? — угрюмо буркнул Самоал. — Можешь считать это угрозой. Если мы вздумаем ослушаться его, то погребальный костер станет не единственным объектом стараний драконов.

— Послушай, Галдар, — добавил генерал Догах, — если мы откажемся, Таргонн отдаст приказ своей свите, а они выполнят все, чего он потребует. Я не знаю, почему все пошло не так, как мы ожидали, но нам придется идти до конца. Именно этого хотела Мина. Ты был ее помощником и обязан принести к костру ее тело. Ты хочешь, чтобы кто-нибудь из нас взял это на себя?

— Нет! — Галдар сжал зубы. — Я сделаю это сам! Я и никто другой. — Он стер слезы с покрасневших век. — Но я сделаю это только потому, что таков был ее собственный приказ. Будь это не так, меня не испугали бы все драконы мира, даже готовые подпалить меня вместе с этим костром. Если она мертва, я не вижу причин продолжать жить.

Последние слова минотавр в отчаянии произнес так громко, что они донеслись до слуха Таргонна. Сидя в чужом шатре, осторожный Повелитель Ночи принял решение запомнить их и постараться избавиться от минотавра при первой возможности.

Ступая медленно и торжественно, Галдар на руках вынес тело Мины из шатра и направился к катафалку. Слезы не переставая текли по его щекам. Спазм горя перехватил ему горло. Он нес Мину, как уснувшего ребенка, и ее голова прильнула к его правой — ею же подаренной — руке. Но она не спала — страшный холод сковал ее тело, кожа была смертельно бледной, губы синими, взгляд остановившихся глаз под полуприкрытыми веками — страшным и неподвижным.

Когда Галдар входил в шатер, где лежало, ожидая погребения, ее тело, он все еще испытывал надежду, что обнаружит в нем какие-либо признаки жизни. Он даже поднес к губам Мины свой стальной браслет, ожидая, что его гладкая поверхность затуманится от ее дыхания. Он взял девушку на руки и прижал к груди, надеясь услышать, как бьется ее сердце.

Но сталь осталась такой же блестящей, какой была. И сердце Мины не билось.

«Я буду выглядеть мертвой, — сказала она ему. — Но жизнь не оставит меня. Единый Бог совершит это чудо для того, чтобы я смогла поразить наших врагов».

Он хорошо помнил, как она сказала это, но она говорила также, что очнется от похожего на смерть сна, чтобы назвать своего убийцу и обрушить на него карающий меч. А сейчас она лежит здесь, неподвижная и холодная, подобно срезанной лилии, замерзающей на снегу. И он должен своими руками положить этот хрупкий цветок поверх пропитанных горючими маслами стволов, которым достаточно искры, чтобы обратиться в огненный вихрь.

Рыцари Мины построились в траурный кортеж и печально зашагали вслед за минотавром. Их ярко начищенные доспехи сверкали вороненым блеском. Забрала были опущены, рыцари скрывали от посторонних глаз свое горе под стальными масками. Офицеры еще не успели отдать распоряжение, а люди уже построились в две шеренги, вытянувшиеся от шатра Мины к погребальному костру. Галдар медленно шагал между этими шеренгами, а следом за ним шел капитан лучников Самоал, ведя в поводу чудесного коня Мины, Сфора. Согласно обычаю, ее походные сапоги были вставлены в стремена, но в противоположную движению сторону. Сфор косил злым глазом, фыркал и горячился — возможно, его беспокоил запах минотавра: эти двое, хотя и заключили между собой перемирие, так и не научились переносить друг друга. Самоал всеми силами старался удержать в повиновении всхрапывавшего и вздрагивавшего коня.

Солнце почти достигло зенита. Небо было странного светло-синего цвета: зимнее небо летним днем. Миновав шеренги солдат, Галдар приблизился к погребальной пирамиде. Перед ним стоял катафалк с привязанными к нему веревками. Наверху солдаты ожидали момента, когда нужно будет поднять тело Мины.

Галдар глянул вправо. Там по стойке «смирно» стоял Повелитель Таргонн с приличествовавшей случаю маской горя на лице — возможно, той самой, что была на нем во время похорон Мириел Абрены. Он с нетерпением ожидал завершения церемонии и не преминул указать взглядом Галдару на высоко поднявшееся солнце, намекая, что следует поторопиться.