Схватка становилась все более ожесточенной. Пурпурно-Зеленый схватил тело тролля и швырнул вниз, раскидав целый отряд бесов. Тролль пролетел еще немного и врезался в ствол спиленного дерева.

— Ага, я вижу, что ты опять потерял свою выдержку! — прошипел Базил Пурпурно-Зеленому.

Дикарь издал боевой клич дракона — хозяина Кривой горы. Тролли и люди в испуге попятились. Базил проревел ответное приветствие дикарю, и Экатор вновь просвистел в воздухе, разрубив шлем тролля-меченосца и отбросив его на плотную толпу бесов и людей.

Враг все еще прибывал, но драконы и легионеры твердо удерживали верх баррикады, а люди Фирда уничтожали любого прорвавшегося, криками демонстрируя противнику свое презрение. Горцы работали мечами, не останавливаясь, не чувствуя усталости, и разили врагов подобно героям древних полотен, посвященных богам войны.

В течение следующего получаса Релкин получил гулкую оплеуху по шлему и несколько крепких зуботычин, ему ударили коленом в мошонку и рассекли плечо. Да, пожалуй, это была весьма тяжелая битва.

Свейн упал под ударом беса со спины, но парня спасло вмешательство бойцов Фирда, которые теперь постоянно были рядом, оказывая поддержку уставшим пехотинцам и легионерам. Свейн вскоре отдышался и вернулся на свое место рядом с Влоком. Расп, тяжелораненый, вышел из боя. Влок также был ранен, но не тяжело. Чам, Антер и Чек-тор — все получили легкие ранения. Пурпурно-Зеленый повредил себе кулак, когда огрел тролля по шлему. Один тролль укусил необычный хвост Базила, а другой наступил на него. Все драконы были исколоты бесчисленными стрелами, которые торчали из джобогинов и шкур. И все же гиганты не потеряли ни капли своего боевого духа.

Но вот ярость нападающих впервые за весь этот долгий день начала ослабевать. Действие черного зелья заканчивалось, и бесами овладевала усталость.

Бесы понесли ужасные потери, по меньшей мере десятая их часть осталась лежать на земле, да и у троллей почти пятая часть уже вышла из строя, и большинство упавших были мертвы. Огонь уже не пылал в их глазах, а лишь слегка теплился.

Враг заколебался.

Во время битвы вождь клана Ранар получил несколько легких ранений и синяков. Он был настороже и вовремя почувствовал, что ритм сражения изменился. Он приказал Фирду приготовиться к атаке.

В ту же самую секунду раздался голос серебряной трубы Идса, который был повторен другими трубами. Поступила команда приготовиться к атаке, и легионеры, драконы и дракониры перевалили через баррикаду и, сопровождаемые войском клана Ваттель, набросились на отступающую толпу бесов.

Удары драконов стали еще тяжелее и страшнее. Еще четыре тролля были повержены на землю. Один из вражеских командиров в панике потерял ориентацию, его лошадь окружили сатанеющие бесы. Меч Альсебры, Андаунт, блеснул в воздухе, и голова командира слетела с плеч. Люди из Фирда присоединились к драконам, с ними вместе спешили люди с озера Бур и ополченцы из Кохона. Они рубили и кололи бесов, лошадей и даже какого-то незадачливого тролля.

Внезапно бесы обратились в паническое бегство. Черное зелье окончательно выветрилось из их крови. Стрелы и копья летели им вдогонку, и вот уже люди из клана Ваттель заулюлюкали в восторге и бросились в погоню. Они гнали перепуганных врагов вниз по Гвоздичной долине, сотнями убивая их во время бегства. Рычащие тролли, слишком усталые, чтобы бежать, то тут, то там останавливались и десятками погибали под ударами копий и драконьих мечей.

Конец этого дня оказался мрачным и мучительным. Сквозь высокие облака время от времени проглядывало солнце. Удивительная тишина сменила рев войны. Капитан Идс лично взобрался на дерево, чтобы осмотреться и убедиться в победе. Лучшие талионские кавалеристы, вскочили на коней и, при поддержке легионеров и лучников, сбросивших с себя усталость, гнали разбитого противника аж до южной оконечности озера Ваттель.

Вражеское войско было полностью рассеяно и бежало в ужасе вниз по течению Каленса. Удалось даже захватить нескольких офицеров для допросов.

Между тем на поле битвы вокруг баррикады начались печальные работы по погребению убитых. Они продолжались весь день до глубокой ночи.

Сотни домов на землях Ваттеля больше никогда не увидят своих мужчин. Более четырехсот могил были вырыты для бойцов Фирда и регулярного войска. Несколько сотен людей были ранены, некоторые из них серьезно. Из ста одиннадцати людей с озера Бур сорок полегло на поле битвы. Из девяти женщин, служивших посыльными, погибли две, их найденные тела были утыканы вражескими стрелами.

Были и другие потери. В Сто девятом эскадроне драконов Расп истек кровью от ужасной раны мечом. Маленький Джак рыдал над телом своего дракона. В Шестьдесят шестом недосчитались проворного дракона Оаста, зарубленного топором тролля. Кроме того, погибли трое дракониров: Джин и Туну в Шестьдесят шестом и Брайон в Сто девятом. Сердце золотоволосого мальчишки пронзил меч беса, и Альсебра осталась без драконира. В конце этого же дня умер от ран и командир Шестьдесят шестого, старший драконир Мескуал.

В числе погибших были капитан Сеншон из Триста двадцать второй центурии, лейтенант Грасс из легкой кавалерии Талиона, сержант Квертин и сержант Джист.

Почти каждый из выживших был ранен. У старшего лучника Стартера была сквозная рана на руке, широкая резаная — на спине, порезы на ногах и на руках, но он остался в строю, обмотанный с головы до пят бинтами, и его веселость и бодрость поднимали дух везде, где бы он ни появлялся.

Лицо командира эскадрона Таррента почти лишилось кожи, он был слегка помят в схватке — то ли драконом, то ли троллем, никто не мог сказать — и сломал руку. Кроме того, он жаловался на звон в ушах после удара обухом топора. На какое-то время командир эскадрона потерял возможность требовать, чтобы сталь и медь снаряжения блестела как следует. По правде говоря, вряд ли он сейчас об этом думал. Боль в руке была слишком сильна.

У Релкина красовалась повязка на лбу. Он не заметил, что тому было виной — хвост дракона или случайная стрела. Левая нога парня в двух местах была перевязана, а над локтем ушибленной правой руки стояла примочка.

Перевязки пришлось делать всем драконирам Сто девятого, без исключения. И все были опечалены судьбой Распа и Брайона. Для Распа и Оаста разожгли большой погребальный костер, и уцелевшие драконы широким кольцом окружили высокое пламя. Пива не было, но драконы все равно пели похоронные песни в похвалу убитым, и голоса ящеров далеко разносились в ночном воздухе, приводя в удивление тех, кто слышал их впервые.

Вождь клана Ранар лежал в своей палатке, где за ним ухаживала дочь Эйлса. Он с волнением вслушивался в эти звуки, потому что голоса были сильные и стройные и ни на что не похожие. Эйлса вышла на какое-то время, а затем вернулась в палатку, глаза ее были огромными от удивления.

— Это поразительно, дочь, — сказал он. — Подумай о волке, который потерял свою подругу или члена стаи. Волки оплакивают свои потери. Драконы тоже хищники, только более умные, чем волки.

Ранар откинулся на подушку. Годы давали себя знать. Сейчас он страдал от колотой раны предплечья и от скользящего удара по шее. Но что действительно беспокоило его — это два сломанных ребра справа и вялость, которую он чувствовал в ногах. Он подумал, что едва ли смог бы пройти милю пешком.

Никогда вождь не видел подобного сражения и был убежден, что воспоминания не покинут его до конца дней. Он видел столько ужасов, сколько не дано человеку выдержать под этим небом.

На сердце вождя лежала большая тяжесть, он оплакивал убитых воинов Фирда и своего войска. Как много их пало в одной только битве — такого еще никогда не было в истории клана. Должно смениться поколение или больше, чтобы залечить потери. Однако честь имени Ваттель останется незапятнанной навсегда. Ранар почувствовал прилив гордости от этой мысли. Но сколько же матерей, жен и сыновей должен он посетить! Они будут плакать, и их глаза будут обвинять его, и ему придется жить с этой болью до самой смерти. Такова была ответственность военного вождя, он должен объяснять тем, кто горевал, что не было другого выбора — или они любой ценой разгромят врага, или же клана Ваттель больше не будет.