Дом встретил Дэна темными окнами. Горел только грязный уличный фонарь, который выхватывал из темноты черные окна да светло-желтую штукатурку стен там, где их не закрывала пышная растительность.

Автомобили стояли вдоль одной стороны узкой улицы. И хотя полицейский седан без знаков отличия занял место в темноте, между двух уличных фонарей, Дэн сразу же вычислил его. Один мужчина сидел за рулем неприметного «Форда», пригнувшись, наблюдал за домом Ринка, сам оставаясь практически невидимым.

Дэн проехал мимо дома, обогнул квартал, вернулся, припарковался в полуквартале от полицейского «Форда». Вышел из машины, зашагал к нему. Водитель наполовину опустил стекло. Дэн наклонился к окошку.

Наблюдение вел детектив из полицейского участка Ист-Вэлью, и Дэн его знал. Внешне Джордж Падракис напоминал певца 50—60-х годов Перри Комо.

Падракис полностью опустил стекло.

— Ты приехал меня сменить или как? — И голос у него походил на голос Комо, мягкий, мелодичный, сонный. Он посмотрел на часы. — Нет, мне еще торчать здесь пару часов. Для смены рановато.

— Я приехал, чтобы заглянуть в дом, — ответил Дэн.

Падракис повернул голову, чтобы посмотреть на него.

— Это твое дело?

— Это мое дело.

— Уэкслерш и Мануэльо уже перевернули дом вверх дном.

Уэкслерш и Мануэльо, два ближайших помощника Росса Мондейла в полицейском участке Ист-Вэлью, два детектива-карьериста, которые прицепили свои вагоны к поезду шефа. Для него они могли пойти на все, даже нарушить закон. Дэн терпеть их не мог.

— Они тоже занимаются этим расследованием? — спросил Дэн.

— Ты же не думаешь, что все достанется тебе одному, не так ли? Слишком большое дело. Четыре трупа. Один из них — миллионер с Хэнкок-Парк. Одинокому рейнджеру такое не по статусу.

— А чего они оставили тебя здесь? — спросил Дэн, присаживаясь на корточки, чтобы оказаться лицом к лицу с Падракисом.

— Понятия не имею. Наверное, решили, что в доме Ринка есть нечто такое, что может подсказать им, на кого он работал или кто его нанял. Они думают, что этот человек может прийти сюда, чтобы уничтожить улики.

— А ты его, само собой, прихватишь.

— Нелепо, не правда ли?

— И чья это идея?

— Догадайся с трех раз.

— Мондейла.

— Приз твой. Бери любую из набивных игрушек. Порыв ледяного ветра зашелестел листвой.

— Ты, должно быть, работаешь круглые сутки, если прошлой ночью был в доме в Студио-Сити, — добавил Падракис.

— Практически да.

— А что ты делаешь здесь?

— Прослышал, что тут бесплатно раздавали попкорн.

— Тебе бы поехать домой, выпить пива, положить ноги на стол. Я бы точно поехал.

— Пива у меня дома нет, — ответил Дэн. — А потом, я очень люблю свою работу. Они оставили тебе ключ, Джордж?

— Все говорят, что ты — трудоголик.

— Ты хочешь провести со мной сеанс психоанализа или сначала скажешь, оставили тебе ключ или нет?

— Да. Но не знаю, должен ли я дать его тебе.

— Это мое расследование.

— Но в этом доме уже произведен обыск.

— Не мной.

— Уэкслершем и Мануэльо.

— Сладкой парочкой. Перестань, Джордж, не будь занудой.

С неохотой Падракис полез в карман пиджака за ключом от дома Неда Ринка.

— Насколько мне известно, Мондейл очень хочет поговорить с тобой.

Дэн кивнул:

— Все потому, что я — блестящий собеседник. Ты бы слышал, как я рассуждаю о балете.

Падракис нашел ключ, но Дэну не отдал.

— Он весь день пытается тебя найти.

— И он называет себя детективом? — Дэн протянул руку за ключом.

— Он искал тебя весь день, а ты объявляешься здесь, вместо того чтобы вернуться в участок, как ты ему обещал, и если я дам тебе ключ… его это не порадует.

Дэн вздохнул:

— Думаешь, он больше порадуется, если ты откажешься отдать ключ и мне придется разбивать стекло, чтобы попасть в дом?

— Ты не разобьешь.

— Выбирай окно.

— Это же глупо.

— Любое окно.

Наконец Падракис дал ему ключ. Дэн пересек тротуар, миновал ворота, направился к входной двери, чуть подволакивая больную ногу. Колено чувствовало: будет дождь. Дэн открыл дверь и вошел.

Очутился в крошечной прихожей. В гостиной по его правую руку темноту чуть разгонял свет далеких уличных фонарей, падающий через окна. Налево уходил узкий коридор, и где-то там, в спальне или кабинете, горела лампа, невидимая с улицы. Уэкслерш и Мануэльо, должно быть, забыли погасить ее, когда закончили обыск. Они частенько допускали неряшливость в работе.

Он включил свет в коридоре, ступил в темноту справа, нащупал выключатель, включил свет и оглядел гостиную. Это был скромный дом в скромном районе, но обстановкой он напоминал тайное убежище одного из Рокфеллеров. Середину комнаты занимал роскошный, двенадцать на двенадцать футов, толщиной три дюйма китайский ковер с драконами и цветками вишни. Французские стулья четырнадцатого века, с гнутыми ножками и подлокотниками, диван с такими же ножками и обивкой, точно соответствующей цвету ковра. Две бронзовые лампы с хрустальными абажурами, большой кофейный столик, каких Дэн никогда не видывал, из бронзы и оловянного сплава, с каким-то восточным орнаментом на поверхности. Поверхность эта плавно переходила в боковины, боковины — в ножки, и казалось, что столик отлит зацело. Стены украшали пейзажи в золоченых рамах, определенно принадлежащие кисти какого-то мэтра. В дальнем углу стоял стеллаж работы французских мастеров, с хрустальными фигурками, статуэтками, вазочками, и Дэн никогда не видел ничего более прекрасного.

Обстановка гостиной стоила гораздо больше всего этого скромного дома. Не вызывало сомнений, что профессия наемного убийцы обеспечивала Неду Ринку безбедное существование. И он знал, как и на что тратить свои деньги. А если бы купил большой дом в престижном районе, в департаменте налогов и сборов обратили бы на него внимание и спросили, откуда денежки. Здесь же он мог жить в роскоши, не вызывая ненужных вопросов.

Дэн попытался представить себе Ринка в этой комнате. Недомерок, урод. Его желание окружать себя прекрасным в принципе понятно, но ведь здесь он выглядел как таракан на праздничном торте.

Дэн обратил внимание на то, что в гостиной нет зеркал, и предположил, что нет их и во всем доме, за исключением разве что ванной. И буквально пожалел Ринка, любителя и ценителя красоты, который терпеть не мог пялиться на собственное лицо.

Из гостиной он вернулся в коридор, чтобы осмотреть весь дом. Первым делом направился в комнату, где Уэкслерш и Мануэльо оставили включенную лампу. Когда переступил порог, внезапно подумал, а вдруг Уэкслерша и Мануэльо не стоит винить за излишний расход электроэнергии и в дом проник кто-то еще, несмотря на то что Джордж Падракис держал под контролем парадную дверь. И тут же краем глаза уловил какое-то движение, но было поздно. Повернувшись, увидел опускающуюся на него рукоятку револьвера. Поскольку успел повернуться, удар пришелся в лоб, а не по затылку.

Дэн повалился на пол.

Чего там, рухнул как подкошенный.

Свет под потолком погас.

Он чувствовал, что череп у него, скорее всего, пробит, но сознания не потерял.

Услышав шум, понял, что нападавший мимо него направляется к двери. В коридоре горел свет, но перед глазами Дэна стоял туман, так что разглядел он разве что расплывающийся силуэт. Более того, этот силуэт мотало вверх-вниз и одновременно по кругу, и Дэн понимал, что сознание вот-вот покинет его.

Тем не менее он развернулся на полу, хотя дикая боль в голове распространилась на шею и плечи, и схватил убегающего призрака. Схватил за штанину и изо всех сил дернул на себя.

Незнакомец пошатнулся, его бросило на дверной косяк, он воскликнул: «Дерьмо!»

Дэн штанину не отпускал.

Ругаясь, незваный гость пнул его в плечо.

Потом снова.

Дэн схватился за штанину уже обеими руками и пытался завалить незнакомца на пол, чтобы хоть как-то уравнять силы, но тот держался за дверной косяк и старался вырвать ногу. Дэн напоминал себе собаку, напавшую на почтальона.