«Ну, наконец-то мы одни», — мысленно потёр руки Кирилл Арсеньевич и засел за карты.

Не получилось у него в тот день с картами. Добрался до них только на следующий день. Если бы кто заглянул к нему в рабочий кабинет, то мог бы решить, что у командующего кукушка съехала. Он долго сидел неподвижно, только глядел остановившимся взглядом сквозь стены на что-то далёкое и невидимое. Для полного сходства с дебилом не хватало струйки слюны, капающей с подбородка. Дома младшая дочка отвлекла ненадолго, с ней он немного пообщался. Жена чутко уловила, что он не в себе, заняла Адочку какой-то игрой. И лёг он поздно, и спал странно. Во сне продолжали спорить двое, генерал и неведомым образом засевший за штурвал его сознания неведомый престарелый хлыщ из будущего.

Первое время престарелый хлыщ брюзгливо копался в памяти Павлова, как в собственной кладовке. Генерал нервничал, на такой бесцеремонный обыск не были способны ни молодцы Меркулова, ни славящееся своей жестокостью и цепкостью гестапо. На вопросы отвечать бесполезно. Попробовал раз по поводу какого-то приказа, и болезненно зажмурился от почти физического визга пенсионера. Кирилл Арсеньевич впал в бешенство. Остановил усталый вопрос генерала:

— Хорошо…

— Ничего хорошего! — отрезал Кирилл Арсеньевич

—…Всё у меня плохо. Ну и что? Тебе-то что? Ты всё равно ничего не можешь сделать.

Тут он получил такую порцию едких издевательств, что заполыхал всем лицом вплоть до кончиков ушей.

— Будь я немецким агентом, я действительно не смог бы сделать ничего большего после тебя, идиот…

Мало-помалу Кирилл Арсеньевич успокоился. Да и какой смысл гнобить генерала? Судя по всему, они тут все такие.

— Ты-то что предлагаешь? Что ты вообще можешь? — вопрос Павлова пробился, наконец, сквозь его раздражение.

— Сначала ты мне ответь, как военный и генерал. С чего начнём?

Генерал сначала впал в ступор, а потом они опять слегка полаялись. Только потом пенсионер объяснил:

— Ты как военачальник должен знать, у тебя в печёнках должно сидеть: "Любая операция должна начинаться с разведки". Ты должен знать, где противник, его численность, вооружение и боеспособность. Потом в зависимости от соотношения сил планировать свои действия.

— Про противника у нас только самые примерные сведения…

— Я тебе и так могу сказать. Численность войск, нацеленных против твоего округа, около полутора миллионов…

Генерал охнул.

— Точных цифр не помню, но по численности авиации, танков и артиллерии преимущества у немцев нет. Их техника радиофицирована… про это я уже говорил. А главное у них будет преимущество первого удара. Но если подготовиться, как следует, то можно подложить немцам огромную бяку. Давай думать…

Первым делом заставил генерала опустить родных бронетанкистов.

Из внутренних диалогов.

— Какого хрена ты втыкаешь, где надо и где не надо слово «бронетанкисты»? Издеваешься?

— Как какого? Песня же такая есть: «Броня крепка и танки наши быстры». Сокращённо: бронекрепкие быстротанки, ещё короче — бронетанки.

14 февраля 1941.

Из состава 14-го мехкорпуса сформирован сводный танковый батальон. Командирами танков Павлов назначил ротных и взводных командиров. А потом поставил задачу выдвинуться в заданный район и атаковать позиции условного противника.

Учения проводились в полосе, примыкающей к Бресту и Кобрину с юга. Расстояние от места дислокации до рубежа атаки около восьмидесяти километров. Время — пять часов. Довольно жёстко с учётом максимальной скорости танков Т-26 в тридцать км по дороге.

Результат был ожидаемо аховым. Генерал собрал высокое начальство корпуса в большой штабной палатке. Собрал и начал методично стирать всех в мелкую пыль.

— Товарищи командиры сообщаю вам пренеприятную новость. Наши танковые части почти полностью не боеспособны. А теперь подробно. Иван Иваныч, — обратился к Копцу, — сколько раз вы накрыли колонну?

— Пять раз, Дмитрий Григорич.

— Хорошо. То есть, для вас, Степан Ильич, очень плохо. Сделаем скидочку и сочтём, что пара авианалётов была не эффективной. Всё равно уцелеет не более десятка танков из тридцати. Да пять штук у вас вышли из строя из-за поломок. На рубеж атаки мы допустили пять танков. Для артиллерийской батареи работы прямой наводкой на два-три залпа.

Генерал-майор Степан Ильич Оборин (командир 14-го мехкорпуса) обладал лицом типичного рязанца. Для полноты рязанского имиджа не хватало носа картошкой. Подкачал в этом смысле нос. Большой, прямой, без особых примет. Зато уши торчат хитрым образом. Их верхняя часть заворачивается вперёд. После слов командующего эти самые хитро завёрнутые кончики ушей слегка краснеют.

— Товарищ генерал армии! — возмущённо начал Оборин.

Павлов с откровенным интересом уставился на комкора. Вот никак не мог угадать сам, что скажет генерал в своё оправдание. Точно, не угадал. Оборин замолк и сник. Не хватает запчастей? Так сам выбирал машины. И ремвзвод за колонной шёл. Кадры не обучены? Так это твоя забота, генерал. Не ожидал авианалётов? Ты воевать собрался или на свадьбе гулять?

Примерно такой молчаливый диалог произошёл у генералов.

— Перечислю самые грубые ошибки. Первое, полностью отсутствовала маскировка. Второе: колонна не была прикрыта зенитными средствами. Третье: противодействие авианалётам отсутствовала полностью. На уровне тактики. Отъехали под прикрытие леса только несколько отдельных машин. Четвёртое: отсутствует система сигнализации между отдельными машинами. Танкисты перекрикиваются, как на базаре. Пятое…

Павлов тяжко вздохнул.

— Пятое. Атаковать полевые пехотные позиции вы абсолютно не способны. Вы поймите! Т-26 — лёгкий танк, обладающий только противопульной бронёй. Поэтому брать он должен манёвром, быстротой и скорострельностью. А ваши выходят на поле, как на парад. И чешут по прямой, почти идеальной линией, да с остановками. Медленно передвигающиеся неуклюжие мишени, вот кем вы будете для противника.

— Вопросы есть? — Павлов обвёл всех офицеров внимательным взглядом. Оборин хмуро отмалчивался, остальные не спешили лезть поперёк батьки.

— Давайте, давайте, не стесняйтесь, — Павлов ткнул пальцем в полковника Богданова, командира 30-ой танковой дивизии, — Семён Ильич, что скажете?

— Вопрос один, товарищ генерал армии, — грустно усмехнулся полковник, — стандартный. Что делать?

— Устранять недостатки, — пожал плечами Павлов.

— Начнём по порядку. Маскировка. Спросите, как и чем? Да чем угодно. Сейчас зима, значит белая краска, белая ткань, извёстка, что угодно. Хоть газетами оклейте. Издалека будет выглядеть, как грязный снег. Летом маскировочные сети с привязанными к ним зелеными ветками, пучками травы. Та же зелёная краска. В способах я вас никак не ограничиваю. Тут последнее слово за его орлами, — Павлов ткнул пальцем в Копца, — заметят ваши машины, значит, плохо замаскировали. Не заметят — вы молодцы.

— Вы должны понимать, что в военное время перемещение войск — полноценная боевая задача. И проходить она должна максимально скрытно. Понятно, что на дороге никакая маскировка передвижение не скроет. Но никто не мешает при угрозе с воздуха нырнуть в прилегающий лес. Само собой, при этом должно вестись постоянное наблюдение неба. Ещё лучше обеспечить воздушное прикрытие с постоянной радиосвязью с колонной. Но тут есть сложности, — Кирилл Арсеньевич подумал и решил поделиться нехорошей новостью, — у немцев могут появиться, если уже не появились, высотные самолёты-разведчики. Сбить их почти невозможно. Высотный потолок слишком большой. Наши попросту не достанут. Тут только одно поможет: передвижение ночью. Но это не точно. Немцы могут и не справиться с производством такого самолёта.

— Передвижение может быть и открытым. По разным причинам. Поэтому мобильное зенитное прикрытие должно быть всегда.

Павлов сделал паузу для придания большего веса своим словам. И тут же заметил переглядывание офицеров и негромкое и недоумённое «Мобильное?».