– Но остался в живых?

– Разумеется. Он даже сознания не потерял. Но мне известно множество других случаев, когда люди умудрялись всаживать пулю прямо себе в мозг, но не погибали, включая одного участкового полицейского, который последние лет десять или уже двенадцать живет, но похож на овощ, если говорить об умственных способностях. Впрочем, даже если ты умудришься все сделать правильно с первого раза, неужели это тот подарок, который ты действительно хотела бы себе сделать? Подумай, какое тяжкое физическое оскорбление ты нанесешь своему телу! Ты отстрелишь себе верхушку черепа, а мозги размажутся по стенке. Извини, если описываю это слишком подробно, но…

– Ничего, продолжай.

– Разве не существует более аккуратных способов, Джен? По-моему, есть книга, целиком посвященная этой теме.

– Ты прав, есть, – сказала она. – Лежит у меня на столике у кровати. Пришлось даже раскошелиться и купить ее. Представляешь, когда я захотела взять ее в библиотеке, то оказалась семнадцатой в очереди. В этом городе даже для того, чтобы убить себя, надо получить номерок и ждать вызова. Невероятно!

– Как же люди возвращают ее обратно?

– Что возвращают?

– Книгу, – пояснил я. – Если она оказывается полезной, кто потом снова относит ее в библиотеку?

– Вот это вопрос на миллион! – воскликнула она. – Видно, придется предусмотреть такой пункт в завещании. «Я, Дженис Элизабет Кин, находясь в здравом уме…»

– Можешь изгиляться как угодно. Это твоя история. Я к ней не имею никакого отношения.

– «…обращаюсь с нижайшей просьбой ко всем людям доброй воли оплатить мои долги, равно как и расходы, связанные с похоронами, а также вернуть экземпляр книги “Последний исход” в гудзонское отделение городской публичной библиотеки Нью-Йорка… В надежде, что другие читатели извлекут из нее не меньше пользы, чем извлекла я сама». Боже, это действительно смешно, – сказала она. – А потом вызывают следующего жаждущего из списка. «Здравствуйте! Мистер Ниссбаум, если не ошибаемся? У нас появилась книга, которую вы запрашивали. Только, пожалуйста, прежде чем получить ее, принесите справку, что вы привели все свои дела в полный порядок».

Как же мы хохотали!

Проблема с этой книгой, сказала она позже, заключалась в том, что большинство предлагаемых методов предусматривали применение в той или иной мере средств, воздействовавших на сознание. Типичный пример: вам советовали высыпать в рот горсть таблеток сильного снотворного и запить их полным стаканом виски. А поскольку ее главным требованием к самоубийству было желание умереть на трезвую голову, подобные способы представлялись ей омерзительными и потому никуда не годными!

А если предположить, что метод не сработает? Представьте, как она просыпается через двенадцать часов словно после тяжелейшего запоя и добивается только одного: изменяет так долго продолжавшемуся обету трезвости. «Здравствуйте, меня зовут Джен. Вчера я снова выпила, и мне осталось жить всего несколько недель». Нет уж, к чертовой бабушке такие рекомендации!

– Еще советуют окись углерода, – сказала она. – Прикрепляешь резиновый шланг к выхлопной трубе и пропускаешь через щель в окне. Но это трудно, не имея машины. Вероятно, можно взять ее напрокат, но что делать потом? Припарковать на улице? Чтобы в тот момент, когда я буду отключаться, какой-нибудь малолетний кретин разбил стекло, пытаясь украсть магнитолу?

Вот почему пистолет показался лучшим из вариантов. Она все равно хотела, чтобы ее кремировали, и потому без разницы, как она будет выглядеть. Конечно, человек, который найдет ее труп, испытает несколько неприятных минут, но ничего не поделаешь. Каждому в жизни выпадает множество неприятных моментов, так ведь?

Она обдумывала возможность съездить в южные штаты, где оружие продают всем желающим, но не была уверена, как работают местные правила. Могла ты, например, купить пистолет, если постоянно проживала в другом штате? Или требовалось было раздобыть удостоверение личности с местным адресом? Вероятно, там существовал способ получить временный адрес. Или там продавали оружие без всяких формальностей, как разводили супружеские пары в Неваде? И потом, нужно было еще сесть с пистолетом в самолет. Тоже проблема. Конечно, существовала железная дорога, но ей ненавистна была идея потратить на обратный путь столько времени. А идея слетать куда-то за пистолетом тоже, выходит, никуда не годилась.

– Вот почему я подумала: какого черта тянуть резину? В городе полно незарегистрированных стволов, и добыть один из них не должно быть слишком сложно. Если даже школьникам это удается, если безработные нищие ходят вооруженными, то неужели мне нельзя? И я спросила себя, есть ли у меня друг, имеющий доступ к оружию, которому я достаточно дорога, чтобы помочь мне. И ты, мой милый, оказался единственным, к кому мне захотелось обратиться.

– Вероятно, я должен воспринимать это как комплимент?

– Так тебя увлекает выполнение такой необычной просьбы или нет?

Шел ли на улице дождь? Создавалось впечатление, что там лило как из ведра.

– Чтоб ты знала, – сказал я. – Мне ненавистна вся эта ситуация. Мне ненавистна мысль, что ты умираешь.

– Я и сама от нее не в восторге.

– Пистолет я тебе достану, – сказал я.

– Значит, все-таки достанешь?

– Конечно, – кивнул я. – А для чего еще нужны друзья?

Глава 8

Дождя не было, но снаружи дул пронизывающий холодный ветер. Чувствовалось, что ливень все же собирается. Я дошел до станции Ай-эн-ди[11], располагавшейся между Каналом и Шестой авеню. Должно быть, поезд только что ушел, потому что следующего пришлось дожидаться пятнадцать минут. Платформа пустовала, когда я поднялся на нее, и оставалась такой же, когда наконец появился поезд.

Я вышел на Коламбус-серкл и, оказавшись под открытым небом, угодил под сильнейший дождь. Несколько несчастных, которым тоже не повезло, нашли себе укрытие в проемах подъездов или сражались с зонтами, которые ветер норовил вырвать из рук или вывернуть наизнанку. По противоположной стороне Пятьдесят седьмой улицы шел мужчина, накрывший голову газетой; другой торопливо семенил, сдвинув плечи, словно стараясь превратиться для дождя в цель минимальных размеров. Сам я не стал прибегать ни к каким уловкам или стратегиям. И зная, что промокну до нитки, просто пошел сквозь ливень.

Когда я добрался до вестибюля, Джейкоб посмотрел на меня из-за стойки и тихо присвистнул.

– Э, парень! Тебе лучше сразу подняться к себе и принять горячую ванну, – сказал он. – От такой холодины и концы отдать недолго.

– Никто не живет вечно, – отозвался я.

Он бросил на меня непонимающий взгляд, а потом вернулся к кроссворду в «Таймс». Я поднялся в свой номер, сбросил мокрую одежду и встал под душ. И стоял так очень долго, испытывая лишь одно желание: чтобы горячие струи били мне в шею и плечи. К тому времени, когда я закрыл краны и выбрался из ванны, маленькая комнатушка напоминала турецкую баню.

Зеркало над раковиной запотело. Но я не стал протирать его. Мне и без того было прекрасно известно, каким утомленным и постаревшим выгляжу, чтобы лишний раз видеть свое отражение.

Я переоделся и попытался найти хотя бы что-то интересное среди программ телевидения. В итоге остановил свой выбор на новостях Си-эн-эн, но, собственно, разницы не было никакой, потому что я все равно почти не обращал внимания на экран.

Через какое-то время я выключил «ящик», погасил верхний свет в номере и сел у окна, глядя на непрестанный дождь.

Я встретился с Джимом Фейбером в «Хунаньском льве» на Девятой авеню. Туда я добрался в половине седьмого, для чего пришлось пройти несколько кварталов, прикрываясь зонтом. Слава богу, его не выворачивало наизнанку. Дождь лил по-прежнему, зато ветер заметно утратил силу. Джим уже сидел внутри, и как только появился я, к нам мгновенно подлетел официант с меню. Чайник и две чашки поставили на стол заранее.

вернуться

11

Имеется в виду система легкого метро, теперь влившаяся в общую схему подземки Нью-Йорка.