– Отличный выдался денек, – заметил Дрю.

– Превосходный, – согласился я. – Когда я в последний раз обедал здесь, погода стояла такая же погожая. Была весна, и мы встречались с копом из бруклинского отдела убийств. С Джоном Келли. Я, кстати, заметил его у стойки бара, когда входил. День был такой солнечный, что, выйдя на улицу, я потом прошелся пешком до самого Бэй Риджа. Не думаю, что сегодня повторю тот поход. Хочешь знать правду? Если бы вчера стояла такая же погода, ласково пригревало солнце, и все такое, то я бы до сих пор только гадал, как добывал для себя деньги Глен Хольцман.

– Но дождь удержал тебя дома.

– Точно. И мне пришлось провисеть весь день на телефоне, что оказалось самым продуктивным методом продолжения расследования. Как только я выяснил, с чего он начал, мне не составило труда вычислить, кому еще позвонить и что конкретно узнать. Получив диплом юриста, он отправился работать в небольшую фирму в Уайт-Плейнз. Вскоре после того, как он их покинул, компания приказала долго жить. Один из бывших совладельцев в разговоре со мной использовал цветистый образ: мол, Хольцман сумел прочитать неведомую роковую надпись на стене, которую не разглядел больше никто.

– Держу пари, он сам ее и начертал.

– Но забыл поставить подпись. Я перезвонил Джеспессону – это фамилия бывшего партнера – и прямо спросил, что произошло с фирмой. Вопрос, должно быть, настолько обескуражил его, что он не стал вилять и даже не поинтересовался, зачем мне нужно это знать. Оказалось, один из прочих совладельцев был адвокатом крупных торговцев наркотиками.

– И конечно, тому юристу платили грязными наличными, которых он не мог задекларировать. А потом вместе с ним ко дну пошел весь кораблик. Ты себе не представляешь, Мэтт, сколько подобных историй у меня в памяти!

– Там все произошло не так просто. Фирма была совершенно чиста, не ввязываясь ни в какие криминальные сделки и уже давно представляя тех клиентов в разного рода делах. Им платили чеками, а если наличные и переходили из рук в руки, то никто не ведал об этом. Проблема возникла, когда именно тот единственный их партнер подсел на кокаин.

– Ничего себе!

– Чтобы оплачивать дурную и дорогую привычку, он принялся обделывать собственные делишки. Но вот беда – один из поставщиков оказался из агентства по борьбе с наркотиками, работавшим под прикрытием. Он был вынужден сделать выбор: остаться на свободе или сдать своих мафиозных клиентов. Но вот только он правильно рассудил, что камера в федеральной тюрьме предпочтительнее безымянной могилы. А тут еще выяснилось, что и у других клиентов он воровал тоже. Судя по рассказу Джеспессона, закрытие фирмы стало формальностью. Закрывать, по сути, было уже нечего.

– И, как нетрудно догадаться, Хольцман навел агентство по борьбе с наркотиками на того юриста.

– Этот вывод напрашивается сам собой, не так ли? – сказал я. – В то агентство запросто не позвонишь, чтобы навести справки, кто на кого стукнул. Но, полагаю, здесь и так все предельно ясно.

– Агентство, разумеется, щедро платит информаторам?

– Вот об этом я у них осмелился спросить по телефону. Они не пошли мне навстречу так же легко, как та леди из налоговой службы, но все же признали: да, они выплачивают вознаграждение за информацию и процент от стоимости конфискованного зелья. Но о работе этого механизма я гораздо больше узнал от приятеля, который владеет обширными познаниями сам и умеет вычислить рыночную стоимость тех или иных данных. – Я имел в виду, разумеется, Дэнни Боя, которого дурная погода тоже удержала накануне дома, позволив мне легко до него дозвониться. – Политика так называемой нулевой толерантности, быть может, никогда не приведет к победе над наркотиками, – продолжал я, – но битва начинает себя оправдывать экономически. Первое, что они делают, когда накрывают группу торговцев и покупателей дури, это конфискуют все, что только можно. Автомобили, яхты. Естественно, сами наркотики, как и наличные деньги, когда в сеть попадаются крупные покупатели. Если сделки проводились у кого-то на дому, или там хранился товар, недвижимость тоже подлежит конфискации. Наложив свои лапы на такое количество ценностей, ты вдруг понимаешь, что у тебя появился поистине неограниченный бюджет для поощрения стукачей.

– Квартира, – вставил лишь одно слово Дрю.

– Все сразу становится на свои места, верно? Некий европеец или латиноамериканец приобретает ее за наличные под прикрытием корпорации с Каймановых островов. Возможно, они промышляли не наркотой, а занимались любым другим преступным бизнесом, но наркотики я бы поставил во главе списка возможных вариантов. Власти конфисковали квартиру, что объясняет как потерю, понесенную «Мультисеркл продакшнз», так и отсутствие ипотеки. И здесь нам пора вспомнить о компании под названием «Ю-Эс ассетс редакшн». Я не сумел обнаружить следа деятельности, поскольку на самом деле ее скорее всего просто не существует. Или она имеется, но только в виде пухлой папки в одном из правительственных правоохранительных органов. Под этим названием группа чиновников занимается распродажей или распределением конфискованной собственности.

– А мне казалось, что они любят устраивать публичные шоу, когда производят изъятие у преступников крупных ценностей. Надо же продемонстрировать рядовому налогоплательщику, как успешно они справляются с торговцами отравой.

– Далеко не всегда, – сказал я. – Даже наоборот, они чаще орудуют по-тихому. Им не надо, чтобы кто-то в конгрессе заметил, какие огромные суммы проходят через их руки.

– Не исключено, что часть из них прилипает к ладоням самих борцов с преступностью.

– Видишь? Ты тоже сразу подумал об этом. Так что подобный вариант далеко не исключен.

– А что же Хольцман? Что он сделал, чтобы получить в награду такую квартиру? Кого ему пришлось сдать властям?

– Пока не знаю, – ответил я. – Сначала думал, что он помог подставить кого-то из руководства «Мультисеркл». Но за это его сразу закатали бы под асфальт. Представь, он стучит на парней из корпорации, где его знают, а потом преспокойно вселяется в принадлежавшую ей же квартиру…

– А как еще он мог заполучить это жилье? Лично мне оно представляется компенсацией за очень и очень ценную информацию, которую он предоставил властям.

– Представим себе, что он сдал правительству Джо Блоу[38] со всеми потрохами. Ему причитается шестизначная сумма в виде награды. И тут к нему подкатывают и говорят: «Мы слышали, тебе нужно достойное жилье, а у нас есть целый список конфискованных квартир, которые пустуют. Выбирай себе любую, и мы оформим ее на тебя».

– Да вознаградится добродетель!

– А разве бывает иначе?

Дрю привлек внимание официанта и жестом указал ему на наши опустевшие кофейные чашки. Когда их снова наполнили, он спросил:

– Кто выступал в роли Джо Блоу в этом случае? Есть мысли по этому поводу?

– Нет.

– Давай взглянем еще раз на его послужной список. Он начал с торговли автомобилями в Алтуне, потом работал в адвокатской конторе из Уайт-Плейнз. А где потом обнаружился этот наш сегодняшний аналог Ионы[39]?

– В юридическом отделе издательства. Но и этот корабль пошел ко дну в результате поглощения зарубежным конгломератом.

– Как ему удалось провернуть такую операцию?

– А я не думаю, что к этому он вообще приложил руку. Это произошло без его участия. Оттуда он перебрался в «Уоддел энд Йонт», где и продолжал числиться до самой смерти. Юрисконсульт при мелком издательстве – странный выбор для профессионального стукача.

– И что из этого следует?

– У меня есть версия, – признался я. – В нее вписываются все известные нам факты, и она совпадает с моим собственным восприятием Глена Хольцмана.

– Все время забываю, что ты с ним дружил.

– Дружбой это не назовешь. Я был с ним знаком и даже не очень близко. Встречался несколько раз. Вот и все.