— Если я правильно поняла, я в любом случае получаю тебя и деньги.

Яр взрывается смехом. Не тихим, как утром, а громким, раскатистым, довольным. Его руки собственнически тянутся ко мне.

— Видишь, как хорошо ты меня понимаешь.

Я не понимаю его. Совсем. Но больше всего не понимаю, зачем ему я. А он становится вдруг серьезным, приподнимает пальцами мой подбородок и спрашивает недоверчиво:

— Хочешь сказать, что переспала со мной просто так? Ни на что не рассчитывая? Не собираясь выйти, как я наобещал, замуж?

Застываю камнем в его руках.

Рассчитывала…

Наобещал…

Яр пытается удержать, но я отчаянно вырываюсь.

— Дурак! — смахиваю поспешные слезы: — Я переспала с тобой за пальто! Три месяца без квартплаты! Понял?!

Три месяца без квартплаты… Три месяца без квартплаты…

Но мантра не успокаивает, мечусь белкой по комнате, что-то ищу, что-то пытаюсь одеть. Откидываю в сторону мужской галстук, и к двери. Рывок — перехват, спиной прижимаюсь к сильному телу.

— Пусти! — изворачиваюсь ужом.

Молчит. Держит. Обжигает глубоким дыханием ухо.

— Пусти!

— Это неправильный выбор, Злата, и ты это знаешь.

Не хочу вступать в диалог, не хочу тайно радоваться, что удерживает, будто я для него что-то значу, не хочу ощущать дрожь от его запаха и прикосновений.

— Откуда ты знаешь мое имя?

Немного успокаиваюсь, и Яр меня отпускает, но становится между мной и дверью. Руки скрещены, глаза излишне серьезны и такие темные, что в них практически не остается синего.

— Неужели ты думала, я пущу совсем незнакомого человека в дом?

— Навел справки?

— Какое странное определение, — усмехается. — Но да, наверное, можно и так сказать.

— До того, как мы переспали или после?

Его ухмылка трансформируется в притягательную улыбку, и я понять не могу, как все еще держусь, что-то спрашиваю, а не бросаюсь на него, как кот после валерьянки.

— В машине, пока ты спала.

Нет, я, конечно, понимаю, что деньги и все такое, но чтобы так быстро?!

— Твоя подруга очень словоохотлива.

Она болтлива — да, и знает меня с первого класса. И я знаю ее слишком хорошо, потому верю, сразу, и переборов легкую горечь, спрашиваю:

— И много ей заплатили?

— Тебе нечего стыдиться прошлого.

Нищее детство, учеба, школьные обиды, шуточки одногруппников над одеждой…

— Знаю, — задираю подбородок к потолку, но почему-то снова утыкаюсь в грудь Яра, и расслабляюсь в его руках. Так тихо в комнате, что я слышу, как отмеряют время его часы. Мне хорошо, уютно, и в крепких объятиях мелькает иллюзия, что я наконец дома, но потакая внутренним страхам, я снова спрашиваю:

— Зачем тебе я? Не верю, что вот так, с первого взгляда…

И слышу смех и искренние, но не те, что ждала, слова:

— Ты помнишь свое предложение?

Мне двадцать два, высшее образование, я девственница, у врача можем проверить. Так что, когда свадьба? — проносится в памяти.

— Вот мой ответ. Ты молода, с высшим образованием, действительно была девственницей, мне нравится, как ты сложена, и я далеко не мальчик, чтобы ждать что-то там с первого взгляда. Кроме интереса, естественно, который ты во мне вызвала.

Это мало похоже на признание, но я почему-то радуюсь.

— Так что? — снова его взгляд на часы.

И вдохнув запах сандала, сломя голову, падаю в пропасть:

— Мы все еще успеваем купить платье?

Глава 3

Но едва слова рассекают воздух, я испуганно замираю.

Замуж?

Я?

Через час?

Пусть даже в свадебном платье?!

Яр целует меня, в глазах — ликование, а я от дурных предчувствий едва не задыхаюсь. Мне кажется, я сама плету себе паутину, в которой запутаюсь. Яр вызывает водителя, поручает меня ему и стилисту, что ждет у свадебного салона, а я не могу отлепить от ковролина пальцы ног.

— Все в порядке?

— Нет.

Взглядом отсылает водителя, но мне это не помогает. Не могу говорить связно, не могу двинуться с места — опускаюсь на корточки, обхватываю колени, взгляд упирается в присевшего напротив Яра.

— Боишься?

Киваю.

— Меня?

Качаю головой.

— А чего?

И я задумываюсь. Действительно, чего я боюсь? Почему перспектива выйти замуж за состоятельного мужчину меня пугает?

— Ты пьешь? — спрашиваю.

— Да, но я знаю меру.

— И сколько?

Прижимает меня к себе, молчит. Подсчитывает? Вспоминает? Нет, догадывается и просто гладит, как маленького котенка.

— Я тебя не обижу. Обещаю.

Поднимаю голову, всматриваюсь в темные глаза мужчины, чьи объятия так согревают, и думаю: а почему не попробовать? Штамп в паспорте — не решетка.

И вот, с перебежкой через ванную, где наспех привожу себя в порядок, я еду за платьем. В салоне их столько, что можно поселиться на несколько дней и не факт, что все перемеряешь, а у меня только час. Сейчас уже меньше, с учетом дороги. Светлана, стилист, уверяет, что мы все успеем, но я не очень-то верю. Она хорошенькая, светловолосая, уравновешенная, а у меня легкая паника и не нравится абсолютно все.

— Конечно, — соглашается она, — это нам не подходит.

И мы идем дальше, вдоль вешалок и манекенов. Консультанты не чирикают за спиной, не навязывают прошлогодние фасоны, и постепенно я успокаиваюсь. Создается ощущение, что мы только вдвоем, никуда не спешим, ничто нас не гонит.

Белое, белое, нежно-розовое, кремовое… Пышно, свободно, облегающее, броско…

И вдруг мой взгляд упирается в платье небесного цвета, на его лифе и подоле темно-синим переливаются причудливые цветы, которые кажутся волшебными, живыми…

— Примеришь? — предлагает Светлана.

Я и платье скрываемся в примерочной с зеркалами; оно выглядит просто в сравнении с другими, но оно совершенно. Смотрю на свое отражение, и не могу поверить, что это я. Откровенно любуюсь, мне нравится то, что я вижу. Но время торопит, слышу голос стилиста, она говорит, что у нас минут тридцать, и если я хочу примерить другое… и еще она должна сделать мне макияж, и еще обратная дорога, так что…

Выхожу из примерочной под ахи и вздохи сбившихся в стайку консультантов, но мой стилист не подвержена эмоциям, чеканит по-деловому:

— Голубой хорошо смотрится с твоими русыми волосами. Думаю, мы их просто распустим, они длинные и прямые, будто их утюгом вытягивали — будет смотреться стильно. Макияж в духе минимализма — блеск для губ, подводка, чуть пудры. Мм, хороший выбор.

Консультант приносит туфли в тон на невысоком каблуке, но пока примеряю, все думаю о платье. Выбор мой, и оно мне понравилось с первого взгляда, но где-то на подсознании мелькает мысль, а точно ли я его выбрала?

Очень смутная мысль.

Туфли не жмут, и я остаюсь в них, а босоножки кочуют в коробку Prado — такая роскошь вряд ли им снилась.

— Справились, — удовлетворенно улыбается Светлана.

Здесь же, в салоне, вдохновившись глотком кофе, она усаживает меня на мягкий пуф, просит закрыть глаза и минут пятнадцать колдует с кисточками, после чего зеркало показывает мне меня, но не просто меня, а знающую цену себе и не знающую счета деньгам, красавицу.

Мне кажется, мои глаза настолько выразительны, и серый цвет сейчас ближе к голубому, что уводит придирчивый взгляд от груди второго размера и выпирающих ключиц. Впрочем, Яр ничего не говорил о гостях, а его моя грудь и ключицы устраивали.

— Ну как? — интересуется стилист, складывая в толстую сумку принадлежности.

— Восхитительно! — говорю честно, и зарабатываю задумчивый взгляд.

— Да, — говорит она, выйдя из оторопи, — орхидеи на лифе как раз под цвет глаз Ярослава Владимировича.

Всего одна фраза, небрежная и не колкая, но снова мелькает мысль, что я никакого платья не выбирала, что все было продумано заранее, а я просто сыграла отведенную мне роль. Знать бы какую. Настроение улетучивается, и вот зеркало показывает не меня, а кого-то похожего, в голубом с синим платье, но с рассеянным взглядом и огорченной морщинкой между бровями. Больше нет и следа той, уверенной в себе и жизни, красавицы.