Наши телефоны одбновременно звонят.

Мамы.

— Я тебе перезвоню, позже, — отвечаем так и она и я, отключаемся. Я встаю.

— Я наверное пойду, — она идет со мной к выходу, проважать, — будешь скучать?

— Увидимся завтра, в офисе, — открывает дверь.

— Я уже скучаю, — крепко обнимаю ее, прижимаюсь всем телом, — сегодня куда-нибудь пойдешь?

— Нет, никуда, — отвечает она тяжело дыша.

— Если что нибудь понабится, позвони мне, хорошо?

— Зачем? Я сама……

— Не спорь со мной, позвонишь мне, — не даю ей договарить, — и никакого алкоголя, — хмурится.

— Алкоголя?

— Ну вдруг захочешь выпить, выходной же, — блядь у меня крыша едет, как я подумаю, что она выпьет и куда нибудь сорвется, она же со мной по пьяне тогда была.

— Уходите, вам действительно пора!

— Я не хотел обидеть, — какой же я болван, — ванилька? Ну прости…

— До завтра! — она толкает меня на выход, закрывая деврь перед носом.

Какой же я мудак, она тогда была права.

Только я мог так испортить не забываемый выходной.

Договарился блядь! Хотел признаться в другом, поговарить, выяснить все, а получилось как всегда, черти что!

АМАЛЯ

Да как он может такое говорить мне? Вдруг ты захочешь выпить…

Я что алкашка какая то, сама с собой пить?

Где он меня видел пьяную?

Какое он имеет право так говорить мне?

Запрещать или разрешать мне что то?

Блин.

Его парфюм, его прикосновения.

Его горячее дыхание.

Неужели это действительно он?

Опускаюсь на диван.

Укутываюсь пледом, так обидно от таких его слов.

Если это он — он имеет право так думать.

Тогда я была пьяная, обсолютно ничего не соображаюшая и непомнящая до сих пор.

Теперь он думает, что я с каждым, когда выпью.

Наврятли он помнит, что был у меня первый, потому что тоже был пьяный.

С такими мыслями я проваливаюсь в беспокойный сон.

Утром подрываюсь от будильника.

Смотрю на телефон, а там столлько смс от… Алекса.

В 21.00

"Что делаешь?"

В 21.05.

"Спишь?"

В 21.10

"Ау"

В 21.30

"Ванилька, прости меня. Давай поговарим? Я приеду можно?"

В 22.00

"Я стою внизу. Откроешь дверь?"

В 22.35

"Не злись на меня, открой дверь"

" Я долго тут буду стоять?"

В 23.15

" Я надеюсь все таки ты спишь"

" Прости меня, аа? Простишь"

В 00.00

"Сладких тебе снов."

О БОГИ! Он пол ночи не спал из-за меня.

Надо встать, в душ и на работу. Писать ему в такую рань не удобно. Потом. Я сделала пару шагов к душу и загнулась от сильной боли внизу живота.

Боже что это, не могу сделать вдох. Еле встаю, из таблеток у меня только но-шпа. Глотаю пару штук, ложусь обратно. От боли я вспотела. Тяжело дышать.

Через пол часа, а может и больше боль отступает, но не совсем, еще ноет внизу живота и поясницу ломит. Выравниваю дыхание, вроде расслабляюсь. Встаю, иду в душ.

Может это следствие вчерашнего секса, бешеного? Может он мне что — то там повредил?

Но думать мне некогда, на работу надо.

На кухне еще не убранный стол, я совсем забыла, отрубилась вчера до утра.

Быстро одеваюсь, выхожу с квартиры.

В офис залетаем вместе.

Я и Алекс.

Я упустила тот момент откуда и когда он появился. Заходим в лифт вдвоем, никого больше нет.

— Где была вчера? — спрашивает.

— Дома, извини, я вырубилась, только утром увидела твои смс.

— Ты так крепко спишь, что звук смс тебя не разбудил? — он так близко ко мне приблизился, что я прилипла спиной к стенке. Прижимает меня всем своим крепким тело, — правда спала?

— Да, — блин, боль усиливается, мне трудно дышать.

— Ты бледная, с тобой все в порядке?

Двери лифта разъезжаются, мы выходим. Алекс идет следом.

Снимаю куртку вешаю, кое — как. Дышать трудно. Я опять покрылась вся потом.

— Ванилька, тебе плохо?

Алекс берет меня за руку, смотрю в его глаза.

— Может воды? — страх в его глазах, боль усиливается, — Амаля……..

Голова кружиться.

Туман в глазах.

Ноги меня не держат.

Темнота.

Не могу разлепить глаза. Туман в голове. Не хватает воздуха.

Струдом удаеться прийти в себя.

Я в машине…на заднем сидении.

Делаю усилие приподнятся, не получается, такая слабость.

— Где я и куда мы едем?

— Очнулась? не двигайся пожалуйста, сейчас мы уже приедем, — слышу знакомый голос Алекса. Он за сидит за рулем, не могу его разгледеть, потому что я лежу.

— Со мной уже все в порядке, — бормочу и глаза невольно закрываются.

Не помню как мы доезжаем, сколько времени мы уже едем, от резкого дуновения ветра, открываю глаза. Ловлю ртом воздух. Алекс подхватывает меня на руки и несет.

— Нас уже ждут, я звонил, пока ты была в отключке, это клиника моего лучшего знакомого, — поднимаемся по ступенькам в клинику, нас правда ждут. Я оказываюсь на каталке, меня везут куда то, в какое-то помешение, со множественными аппаратми. Я не успеваю рот открыть, сказать, что я не смогу оплатить услуги этой клиники. Помоему это единственное, за что я теперь начала волноваться. Откуда мне взять деньги? Я уже про боль забыла. Алекс идет за нами.

— Вам сюда нельзя, молодой человек, подождите в коридоре, — обрашается к нему молоденькая медсестра.

— Мне можно, я… муж, Валера, скажи что мне можно, — седоволосый мужчина кивает, и медсестра пропускает его.

— Ну здравствуй красавица, — обрашается ко мне этот же мужчина, — сейчас мы тебя осомтрим.

Мою одежду поднимают почти до пупка, что у меня там видно в данный момент меня мало волнует. Даже если полностью оголят нижнюю часть моего тела. Меня осмотривает совсем другой врач, тоже мужчина. Проводит пульпацию, задавая ряд вопросов, если где то есть боль. Но именно там, где ощупывает меня этот врач, боли нет.

Меня опять хватает резкая боль, я скручиваюсь от боли, не хватает вохдуха. Начинаю дышать рванно, часто.

— По моей части, — говорит этот молодой врач, который как оказалось — хирург, обрашаясь к этому Валерию, — у нее все чисто, это не апендикс и не кишечные колики.

Валерий кивает ему и приступает сам, к моему осмотру. И только когда он подходит ко мне близко, я читаю надпись на бейджике:

Соколов Валерий Виссарионович- врач гинеколог-акушер, заведуюший гинекологическим отделением.

— Когда была последняя менструация? — спрашивает не стисняясь. Алекс не отходит от меня ни на шаг. Смотрит в глаза, держит за руку.

— Я не помню, — задумываюсь, — где то в начале сентября, — от боли я отвечаю отдельными словами, не одним предложением, — я никогда не следила за циклом, — и это правда. Так как не вела половую жизнь, не считала нужным вести календарь.

— Бегом сюда капельницу, — обрашается к медсестре, нащупывая мой живот, от чего я корчусь от боли, покрываюсь потом, называет какие то названия лекарств, дозировки, медсестра выполняет все бегом, и я уже лежу с капельницей в руке. Еще пару колов в задницу сделала мне медсестра, благо в это время Алекс отвернулся к окну, — мы сейчас снимем спазм и боль, и проведем УЗИ обследование, и если мои догадки подтвердятся, я назначу соответсвенные анализы крови и мочи, и лечение.

Алекс кивает, берет бумажные полотеца, которые лежат на столе рядом с кушеткой, вытирает пот с моего лба.

Мне становится легче, легче дышать.

Мою каталку двигают по этому помещению, поближе к аппарату УЗИ.

— Как самочувствие? Легче стало? — спрашивает Валерий.

— Да.

Садится на стул, перед ультразвуковым аппаратом. Алекс стоит у него за спиной, смотрит на монитор.

— Поднимете максимально высоко юбку, — говорит Валерий, и после моих движений он помогает мне, спустить ниже трусики, вместе с кологотками, да я теперь ношу колготки. Вот сейчас да, я краснею и смущаюсь, от своего откровенного вида. Но у врача обсолютно холодный и безраличный взгляд на мой откровенный вид.